Телевизор

Телевизор На софе сидел мужчина сорока трёх лет от роду, коренастый, рябой, с жидкими усами и с реденькой бородой цвета ржавчины. По паспорту — Порфирий Семякин, по роду деятельности — слесарь второго разряда, по темпераменту — холерик. — Скажи, а ты мне и правда хочешь его отдать? Просто так? — спросил он, имея в виду телевизор безобразного серого оттенка, пузатый, но небольшой, такие обычно очень хорошо сочетаются со старым сервантом и грязной занавеской. Услышав вопрос, человек напротив, сидевший у большого мутного зеркала, вздрогнул. Он выглядел нервным. Весь сжатый, человек словно напряг все свои мускулы, все свои нервы и едва держался чтобы не зареветь что есть мочи. Он сидел на деревянном стуле, руки скрестил на груди, как мертвец, одна нога нервно стучала по линолеуму. — Так чего молчишь-то? — снова спросил Порфирий. — Сколько я тебе должен? Водкой отдавать или деньгами? Человек снова вздрогнул и посмотрел Семякину прямо в глаза. Порфирий невольно поежился. На него уставился абсолютно пустой, «рыбий» взгляд, полный страшного отчаянья и боли - так ребёнок смотрит на бормашину, без малейшей надежды. — Бери. Просто так, — раздался звонкий и пронзительный голос. Человек словно выплевывал слова. Семякин кивнул, обхватил телевизор широкими ладонями, снова кивнул, прощаясь, и вышел сначала из комнаты, затем из квартиры. Как только за ним хлопнула входная железная дверь, раздался вздох, наполненный радостью и внутренним умиротворением, словно раб скинул с себя тяжёлое ярмо и вдыхает сладкий воздух свободы. — Так-с, — сказал Семякин, придя к себе домой. — Так-с, — повторил он, поставив телевизор на комод, снял грязные сапоги и щелкнул выключателем. — Так-с- громко произнёс Порфирий (он был в квартире один, поэтому мог шуметь), поставил на стол тарелку с горячими пельменями, повозился с антенной и розеткой и включил телевизор. Помехи. Отвратительный шум, который Семякин не любил с детства. Порфирий щелкнул несколько раз пультом, плюнул от злости и направился в соседнюю комнату. Он подошёл к окну, чуть отодвинул в сторону горшок с фикусом и принялся в разные стороны крутить провод антенны, прилепленный ровной полоской скотча к форточке. Наконец, удостоверившись, что шума помех больше не слышно, он довольный вернулся в зал. Телевизор был выключен. Мгновение Семякин стоял над комодом как вкопанный, не шевелясь, без малейшего движения, словно глиняный солдат китайского императора. Затем он крякнул и почесал затылок. В этот же миг лампочка в люстре лопнула, словно мыльный пузырь. Чертыхаясь, Порфирий вкрутил в люстру новую лампочку, укрыл волосатые ноги колючим, но теплым пледом и нажал большую, красную кнопку пульта. Раздался громкий щелчок, и телевизор включился. Довольный Семякин переключил несколько каналов и остановился на первом. Шла программа «Вести». Дикторша приятной наружности привычным голосом и в привычной для нее манере рассказывала Порфирию и миллиону других россиян новости. Атмосфера в зале царила уютная. На столе ароматно пахли остывшие пельмени, тёплый плед приятно колол ноги Семякина, а голос дикторши приятной мелодией ласкал слух. — Сегодня. В двадцать три часа семнадцать минут по московскому времени в городе N, по адресу улица Замоскворецкая, дом четыре, квартира семнадцать... — Это же моя квартира, — вихрем пронеслось в голове Семякина, поперхнувшегося пельменем. … — Семякин Порфирий Евгеньевич покончил с собой. Причины выясняются. Семякин уставился в экран телевизора, не двигаясь. На мгновение он даже перестал дышать. Между тем голос дикторши стал бесполым, грубым и бездушным. Он становился все пронзительней и громче, проникая в ушные раковины. Лицо дикторши тоже преобразилось. Оно расплылось, глаза будто лопнули. Рот превратился в маленькую щелочку. Нос и губы растеклись по лицу, походившему на желе. Семякин беспомощно откинулся на спинку дивана и закричал. Его крик отчаянья и ужаса разбухал в голове, становясь все сильней и сильней, казалось, еще немного и уголки рта Порфирия лопнут от напряжения. Жуткий голос из телевизора преследовал слесаря, пока у Семякина не застучало в висках, и он не погрузился в темноту. Слесарь очнулся на кровати, в спальне. Осторожно открыл глаза и мельком бросил взгляд на безвкусные зеленые обои без рисунков и узоров, на высокую деревянную этажерку, на разбросанные старые пиджаки и на… телевизор. Серая коробка стояла на табуретке с низкими ножками рядом с кроватью и шипела. Хотя Семякин точно помнил, что не переносил телевизор из зала в комнату. Он готов был в этом поклясться. Экран мелькал. Шла детская передача. Три девочки в одинаковых оранжевых платьях и каждая с огромными бантами на голове играли в чехарду на детской площадке. Неожиданно, словно по щелчку, локация изменилась. И вот три девочки уже стояли на перевернутых поленьях, с крепкими петлями на шеях. — Повторяй за нами, — весело прочирикала первая девочка и соскочила с полена. Веревка натянулась. — Повторяй за нами, — повторила за подругой вторая девочка и тоже соскочила с полена. — Повторяй за нами, — пролепетала последняя девочка. Мгновение и веревка натягивается. Слесарь вскочил с кровати, схватил молоток(ящик с инструментами лежал под кроватью) и нанес по телевизору несколько сильных ударов. Раз, два, три, четыре. Семякин выронил молоток из потной ладони и, удостоверившись, что серая коробка не падает признаков жизни, нелепо сел по-турецки на пол и обхватил руками голову. Неожиданно раздался звонок дверь. Порфирий босыми ногами прошлепал в коридор, не без труда, дрожащими руками повернул в замочной скважине ключ и отворил дверь. На него из дверного проема смотрел молодой курьер, который держал в руках картонную коробку. Слесарь принял коробку и, кивнув, потянулся за дверной ручкой. — Подождите, распишитесь, пожалуйста, — любезно улыбнувшись, попросил курьер. — И повторяйте за нами. Семякин нервно забарабанил по дверному косяку. — Что простите? — Повторяйте за нами, — улыбка курьера стала шире. Неестественно шире. — Повторяйте за нами. Повторяйте за нами. Дверь захлопнулась, и слесарь в ужасе попятился от нее в зал. Обернувшись, он увидел… телевизор. Серая коробка стояла на комоде целая и невредимая. Из экрана на него смотрел маленький мальчик. — Что за бред? — воскликнул Семякин. — Что за бред? — повторил мальчик, грубым, недетским голосом. — Что вам надо от меня? — спросил Порфирий голосом полным отчаянья и ужаса. — Открой коробку, — потребовал мальчик все тем же жутким голосом. Слесарь мгновенно открыл коробку, и из нее на линолеум выпала крепкая веревочная петля. Порфирий отскочил от нее, будто от раскаленного железа. — Я не буду этого делать, — отрезал он. — Я не буду этого делать, — повторил мальчик с экрана и со злой усмешкой добавил. — Ты уверен? *** Тело Порфирий Семякина обнаружила соседка, тетя Нюра, которая пришла к слесарю за сахаром. Порфирий весел на крепкой веревочной петле, которую он зацепил за перекладину для тренировок в коридоре. Полиция, врачи, любопытные соседи заполонили квартиру в считанные минуты. Диагноз смерти был строгим. Самоубийство. Время двадцать три часа семнадцать минут по московскому времени. А телевизор вместе со всем имуществом слесаря был продан на барахолке заботливыми соседями. Его судьба до сих пор остается неизвестной. Выбирайте вещи аккуратно.