Война

Йозафлейм вновь вытягивает руку, но противник ловко ускользает от огненных цепей, словно это ему ничего не стоит. Демон тоже делает вид, что это заклинание ему ничего не стоило. Будто это всего лишь разминка, а вот что последует за ней — вот оно-то и начнёт настоящий бой, а сейчас это лишь взаимные выпады… Оба понимают, что данные мысли без малого блеф. Разминка закончилась уже очень давно, да и настоящее сражение более не идёт с того момента, как Йозафлейм в порыве отчаяния рванулся напрямик к Щербету, хватая ангела за шарф и даже несколько секунд успешно перетягивая последнему шею. Именно с этого момента «посланник Богини» больше не подпускает ближе прежде высокомерного и холодного, ныне измученного и ненавидящего демона. Шея, между прочим, всё ещё неприятно ноет, и кажется, что приложи демон тогда ещё чуть-чуть силы — и Щербета действительно бы не стало. После происшествия, тот, который с нимбом, продолжает время от времени судорожно вдыхать воздух и кашлять, а Йозафлейм даже не спешит нападать на ангела в эти моменты. Слишком жалкое зрелище. Не только Щербет. Они оба жалкие и разбитые. Вот она, война. Сначала она соскребла с них обоих всё хорошее, что было. Скребла война болезненно, оставляя в душе довольно заметные шрамы. Оба разучились любить, прощать, каяться. А может, они никогда не умели — всё-таки, всех их создала Этив, а какой Бог — такие и жители. Покрылись оболочкой льда, которую сломать оказалось не так-то легко. Затем война отобрала возможность отступить. Сейчас шаг назад означает проигрыш, проигрыш карается смертной казнью. А ближе к концу война отодрала и последние чувства. Остались только пустые, измождённые оболочки, которые желают только одного — чтобы это всё закончилось. Щербет вновь заходится в хриплом кашле, прикрывая рукой рот. — У тебя ещё остались силы, чтобы тратить их на манеры, отморозок? — последнее даже не является оскорблением, скорее, кличкой. — Совсем забыл, что ты с ними не знаком. — скалится ангел и с подобной ухмылкой он выглядит, словно уже давно вышедший из ума. Битва не спешит продолжаться. Оба противника не считают нужным двигаться, пока другой застыл на месте. Но Щербет неожиданно опускается на скалистую поверхность. — Всё, — хрипло и устало, — с меня достаточно. Ангел не поднимает головы. Ангел не следит за действиями Йозафлейма и даже не пытается создать вокруг себя защиту. Божий посланник просто сидит и водит по камню пальцем туда-сюда. Второй рукой схватился за сердце и словно прислушивается к ритму. — Сдаёшься? — А ты? Прежде сдержанный и невероятно суровый по отношению ко всем, а в первую очередь — к себе, в другое время Йозафлейм безусловно бы прикончил ангела. Вместо этого, однако, демон заваливается рядом. — Всё равно здесь нет никого. — оправдывает он свои действия. — Оставляли бы нас чаще вдвоём, мы бы, кхе-, того и глядишь, устроили революцию против этого всего… — Ничего подобного. — отрезает мужчина. — Нас бы убили при первой попытке. Обоих. Второй буквально выдавливает из себя усмешку, но никак не комментирует слова врага. Через некоторое время ангел всё-таки говорит: — Знаешь, несмотря на твои угрозы, я лелеял надежду на то, что однажды мы сможем вот так сесть и поговорить. Без этой дряни. — и он кивает на обломки скал, кровь и слегка опаленный пламенем камень, а затем снова заходится в кашле. — Да, я заметил. Твои письма были весьма увлекательными, — и вновь со стороны Щербета смех, но демон невозмутимо продолжает: — и ты продолжал мне писать, хоть я убил тысячи твоих солдат. — А я — твоих. — говорит ангел почти мечтательно. — У тебя не было выбора. — Как странно, твоя ситуация, думаешь, отличается? Йозафлейм вздыхает и суёт руку в карман своего пиджака, а затем протягивает скомканную, мятую бумажку, заляпанную кровью и, похоже, кофе. — Я хотел вернуть тебе это, но опасность, что его перехватят, была громадной. — Что же это… — Щербет разворачивает и старательно разглаживает бумагу. — «Дорогой Йозафлейм, …», мило. — цокает языком ангел. — Ты просто хотел мне вернуть моё письмо. Оно было слишком отвратительным даже для демона? — ...Вообще-то, как раз наоборот. — ломает губы в улыбке Йозафлейм. — Я удивился тому, что у такой жестокой Богини ещё остались здравомыслящие подданные. — Она жестока только к вам. — возражает Щербет, вцепившись окровавленными пальцами в письмо. — Она в обиде на вашего, кхе, Дьявола. — А он... — На неё, я знаю. Нелепая ситуация. В ответ демон какое-то время молчит, уставившись на письмо в руках ангела. Щербет кивает, а после рвёт письмо на части, отпуская клочки на ветер. Они сгорают в зеленоватом пламени раньше, чем любой из них касается поверхности. — У Водаса есть шанс всё исправить. — говорит Йозафлейм, поднимаясь на ноги. — У кого? — переспрашивает с насмешкой ангел, разминая шею, но замирает. — А-а-а, ваш одноглазый предатель. Ты же вроде как терпеть предателей не можешь. Демон нервно хмыкает в ответ. Предательство Водаса в своё время ударило по нему почти так же, как по Дьяволу ударило предательство родного брата. — Ты поразительно много обо мне знаешь. Но вопреки твоим догадкам, это господин Калб выколол своему брату глаз. — молчание. — А Богиня выкалывает глаза предателям? Щербет задумчиво качает головой. — Нет, она их просто убивает. Противники встают друг напротив друга. Оба вытягивают руки перед собой и их взгляды пересекаются. Обессиленные и измученные. — Надоела война, наигрался уже. — прерывает молчание ангел. — Да, можно было сразу всё закончить. — Но когда бы я ещё перекинулся с тобой парой дружелюбных слов? — И то правда. — Жаль, что мы так и не стали друзьями. — Может быть, в другой раз. А затем оба активируют магию. Через полчаса Водас находит это место, желая прийти на помощь Щербету в битве, но здесь лишь пепел, развевающийся ветром все быстрее и снежинки, которые кружат над ним.