Символ революции

      Раненые спали. Даже в такую неспокойную ночь их сон уже ничто не могло потревожить, потому что меж койками в большой красивой зале ходил Пётр Невский и тех, кто был мучим кошмарами, прикосновением прохладной ладони ко лбу мягко погружал в сон. Большие нарядные двери гулко скрипнули, Невский обернулся и поспешил к ним, чтобы визитёр не нарушил покой больных.       За дверью, поглядывая в щёлку, нервно переминался с ноги на ногу молодой юнкер.       — Пётр Петрович! — воскликнул он громко, на что тот невозмутимо приложил палец к губам и не отвечал, пока плотно не затворил дверь.       — В чём дело? Только, прошу вас, говорите тише.       Пётр Петрович не шептал, но юнкер послушно кивнул и заговорил шёпотом:       — Там, значит, на площади вас спрашивают. Девица.       — Девица? — Невский, не сдержав удивления, поднял брови.       — Девица-матрос, — сообщил юнкер. Пётр Петрович пытался вообразить, кому же в голову пришло явиться в такой час в Зимний дворец. Да и ему ли адресован сей маскарад?..       — Время для визитов неуместное, — прохладно заметил он. — Назвалась ли она?       — Сказала только имя: Аврора. — Невский поднял взгляд на юнкера, тот передёрнул плечами и сбивчиво добавил, указав на свой лоб: — У ней и на ленте то же самое написано.       Пётр Петрович сорвался с места и быстро, но беззвучно поспешил к лестнице, не захватив пальто, а когда догнавший его юнкер напомнил, что на улице холодно, тот только отмахнулся.       На площади и впрямь было морозно, а для октября даже слишком. Девица, как её окрестил юнкер, не чувствуя холода, в нетерпении прохаживалась перед Александровской колонной. Завидев Невского, она быстрым шагом направилась к нему, оставляя после себя быстро тающие облачка пара.       — Пётр! — радостно пробасила она и раскрыла объятия, а Невский, ничего не сказав, спешно увёл её из-под фонаря. Свет из окон дворца едва достигал их, но Пётр Петрович без труда различал её черты в полумраке.       — Аврора, вас здесь быть не должно. Это опасно.       — Ха! Опасно! — она хлопнула его по плечу своей могучей ручищей, отчего Невский явственно ощутил под ногами рельеф мостового камня. — Не для меня.       Пётр Петрович огляделся, взял Аврору под руку и повёл подальше от дворца.       — Что вас сюда привело? Мы с вами встречаемся впервые.       Она скорчила гримаску.       — Не первый, неа. Ты меня уж видел.       — В виде крейсера, — кивнул Невский. — Но не в таком обличии.       Аврора усмехнулась, ничего не сказав на это. Её мальчишеское лицо, грубоватый прокуренный голос и походка наверняка изуродовали бы более изящных современниц, но ей подходили как никому. Она была ростом с Невского, крупной, плотно сбитой, и оттого превосходила его шириной в плечах. С возбуждённым блеском в глазах она рассматривала тёмные спящие здания, то и дело без видимого усилия прижимая к боку его худую руку.       — Что случилось? — спросил наконец Пётр Петрович, чувствуя, как что-то хищное ищет пристанища в их затянувшемся молчании. — Сооружения, подобные вам, обретают сознание только в исключительных обстоятельствах.       — Ага. Сам придумал? — бесцеремонно переспросила Аврора и хохотнула. Но тут же в единый миг помрачнела. — Я была в море и в бою. А теперь пришла революция. Как тебе такие обстоятельства? — Невский был тих. — Ладненько, к делу. Что ты намерен делать?       Они остановились у арки Главного штаба. Лёгкий ветерок тронул её волнистую лихую прядку, выбившуюся из-под бескозырки. Он бы хотел сделать вид, что не понимает, о чём толкует Аврора, да только он всё понял, как только услышал это имя от юнкера.       — Ничего.       — Не будь дураком, — покачала она головой.       — В самом деле — ничего. Аврора, послушайте, это не наша с вами революция… —       Пётр Петрович встал лицом к ней, заглядывая в глаза. — Что бы вам ни сулили…       — Значит, ты трус.       Невский вздохнул, не в силах признаться в этом самому себе.       — Ну так вот. Скажи им, пусть сдадутся. Жертвы, поди, и им не нужны.       — Это мне тут жертвы не нужны! — порывисто заявил Пётр Петрович, но тут же умерил пыл. — Ни человеческие, ни вещественные. Только моё мнение ничего не изменит, никого не волнует.       — Тебя б в плаванье на недельку спровадить, чтоб чепухи не городил. Ты ж тут навроде главного.       — Я не главный. Вся власть в руках людей.       — Ты ж столица.       — Я всего лишь вспомогательное лицо, — твёрже возразил Невский, смерив матроса взглядом. — И помогать могу по собственному разумению.       Он зашагал дальше, ожидая, что Аврора присоединится к нему, но та, похоже, размышляла над его словами. На что надеялись матросы, послав её на эти неформальные переговоры?       Эхо трёх тяжёлых шагов гулко прозвучало на площади, Пётр Петрович машинально обернулся, но тут его схватили сзади и больно скрутили руки. Завязалась борьба. Невский, тяжело дыша, пытался вырваться из крепкого захвата, а Аврора, удерживая его без особого труда, зашептала прямо в ухо:       — Сдавайся. Ты хозяин города, столичный хранитель или кто ты там. Сдайся нашей власти!       Улучив момент, Невский с силой ткнул локтем назад, противница рыкнула, но отпустила его. Они стояли друг напротив друга, готовые сойтись в драке.       — Не имею намерений способствовать вашему успеху, — сердито проговорил Пётр Петрович на одном дыхании и попятился. Аврора наступала.       — Проклятый капиталист! — звучным басом крикнула она и замахнулась кулачищем. — Ханжа! — Невский нырнул под её кулак, выставив вперёд руку. — Эксплуататор! — Аврора схватила его за грудки одной рукой. — Царский прихвостень!       Услышав это, вывернуться Невский уже не успел, и голова его от удара мотнулась в сторону, перед глазами поплыли золотистые пятна. Разгорячившись, Аврора трясла его, приподняв над землей, так что носки ботинок безвольно чертили по камням мостовой. Он вцепился в стиснувшие воротник и галстук руки, подвигал челюстью и обратил на матроса взор, полный отчаяния, боли и покорности.       — Вот и всё, что вы имеете мне сказать? — негромко спросил он таким тоном, словно ничего и не случилось. Аврора моргнула, но промолчала. — В таком случае, мне необходимо вернуться во дворец. — Но она не шелохнулась, только ненавидящими глазами разглядывала его.       — Думаешь, меня послали матросы?       — Не интересуюсь. Отпустите меня.       — Знай, я сама к тебе пришла.       — Меня ждут раненые, — с нажимом произнёс Пётр Петрович. — Им без моей помощи не обойтись.       — Отвечай: на чьей ты стороне?       — Отпусти меня, Аврора.       Это прозвучало тише прежнего, зловеще, и, хотя испугать её не удалось, подействовало. Она разжала кулаки, Невский нетвёрдыми ногами встал на землю. Его слегка шатало, он прижал ладонь к щеке, на которую пришёлся тяжёлый удар Авроры. Отступив на пару шагов, он разгладил жилет под сюртуком, помятые воротник и галстук.       — Я на стороне тех, кто ждёт меня во дворце. Там сейчас госпиталь, — просто ответил он и ушёл, оставив Аврору у арки Главного штаба.       Вечером следующего дня прогремел выстрел крейсера «Аврора». Для кого-то он означал начало долгожданной революции; Пётр Петрович про себя отметил, что выстрел был всё же холостым.