В их отношениях никогда не бурлила та страсть, которую они желали, но о которой не смели сказать. Отношения… странная вещь, когда два разных пути расходятся и сплетаются только тогда, когда проложишь дорогу специально, собственными усилиями.
Так ласково звучал его голос во мраке…
"Я здесь."
— Мы никогда больше не расстанемся, Локи, — Тор говорил это так серьёзно, будто был готов на всё, только бы его дорогой брат снова не попал в неприятности.
— Да.
Лорд Грома хотел услышать именно это, но от чего-то сердцу было больно. В груди эхом отдавалось биение сердца. Он стоит рядом, так близко. Совсем, как раньше. Только раньше…
— Оставь меня в покое! — Локи злился и будто пытался взмахами рук показать все печальные думы, что тревожили его душу. Хотя нет, этого он показать бы не смог.– Тебе было плевать на меня с самого начала!
— Ты должен понять, что это не так… — Тор шёл за братом по широкому выступу голой чёрной скалы. Несмотря на хмурые облака, он ясно, как светлый день понимал, что Локи нужно успокоить. Громовержец знал, абсолютно точно знал, как нужно успокаивать обиженного Бога обмана.
В детстве Локи был не таким, как все. С рождения Лафейсона его сильное окружение будто существовало только для того, чтобы задирать принца. Конечно, это была ложь. Всего лишь туман, опустившийся на разум слабого мальчика, владеющего силой куда более мощной — магической, — хоть и не умеющего ей управлять. Лучиком надежды для него была его мать — Фригга. Все те годы, когда она была рядом, Локи чувствовал себя особенным.
Он не представлял жизни без этой женщины, она была для него всем. Тор не понимал этого.
Однако её голос, звучащий ранним утром, словно соловьиное пение, затерялся вдали. Погас. Бледная тень шла куда-то вдаль, будто никак не могла успокоиться.
Локи видел это.
Потеря матери была мукой для Бога хитрости, но… Тор этого не понимал.
Когда мать была не способна помочь Локи, в роли успокоительного являлся будущий Бог Грома.
Мальчик сидел на подоконнике в своей комнате, не выходил оттуда уже несколько часов. Это могло явно значить только одно: Локи не в лучшем расположении духа, его кто-то обидел, скорее всего, после того, как он снова показывал свои магические знания на практике, натравляя змей и пауков на своих сверстников. Отец никогда этого не прощал, в отличие от матери. Но в этот раз Один был суров, ему надоело постоянно скрывать проказы сына. Фригга не поддержала наказанного.
— Братец, — Тор прикрыл дверь, заглядывая внутрь. Со стороны Локи не послышалось ничего внятного, только тихие и горестные всхлипы, которые мальчик пытался подавить.– Ты плачешь?
— Не твоё дело!
Тор зашёл внутрь, аккуратно, словно боясь спугнуть что-то прекрасное. Сел напротив. Тёмноволосый шмыгнул носом и возвёл свои зеленые очи на виды Азгарда.
— Что случилось, Локи? — Яркие, голубые глаза сверкнули, непрерывно глядя на блестящие, но грустные изумруды сидящего напротив него родного душе человека.– Расскажи мне, я не отстану, — он взял брата за руку. Холодные, бледные руки Лафейсона гармонично сочетались с сильными и тёплыми Одинсона. Тор был готов к тому, что его любимый родственник станет противиться, но отказа от такого жеста не послышалось. Он увереннее сжал его пальцы.– Расскажи!
— Никто не ценит мои способности,– голос Локи слышался тихо, но отчётливо для Тора.– Что такого страшного в змеях и пауках?
— Я вот люблю змей,– широкая улыбка маленького громовержца была замечена, но особого эффекта не оставляла. — Хей… — взяв и вторую руку, Тор сложил их ладони вместе, сплетая их пальцы. — Я всегда буду рядом. И никто тебя не будет больше задирать. Я им так наваляю! Локи, понимаешь?
Маг кивнул, поднимая блестящие от отступающих слёз глаза на радостные, небесно-голубые, брата.
***
— Я все понимаю, ты расстроен. Черт возьми, Локи, остановись же ты! — кричал Тор вслед уходящей наверх фигуре брата. К его удивлению, трикстер остановился и развернулся, скрещивая руки на груди. Бог Грома подошёл вплотную к брату, они встретились взглядами. — Мне на тебя не плевать!
— Ну, конечно. Не плевать. Ты и бровью не повёл, когда меня посадили за стеклянные стены!
— Это не так, если бы я мог, то…
— Выпустил бы меня? Ха-ха… думаешь, я поверю в эти лживые речи?
Локи бы поверил. Он очень хотел в это поверить. Словно мальчишка, охваченный непреодолимой любовью, за стеной обиды и собственных качеств.
« — Я у ног твоих, чего ты ещё хочешь?!»
Сложно понять, чего хочет Бог лжи и хитрости. Он всегда требует чего-то нового, когда надоедает старое. Сейчас он хотел большего, чего он не заслужил.
Вместо того, чтобы выслушивать звенящие обидой высказывания брата, Тор взял его руки в свои, соединяя их ладони вместе. Локи смотрел с непониманием. Он точно осознавал, что воплощает в себе этот жест.
— Поверишь,– самодовольно ухмыльнулся Тор, наблюдая за ностальгическими чувствами, проявляющимися в виде эмоций на лице Бога обмана.– Помнишь, что я говорил тебе?
— Всегда…
— …буду рядом, — закончив предложение за братом, сын Одина поцеловал всё ещё холодную руку Локи.– Всегда.
Они сплели пальцы друг друга.
***
— Над чем задумался?
Из глубоких мыслей его вывел голос брата. Тор чувствовал, как их плечи соприкасаются, и ему это нравилось.
— Да так, о наших детских забавах.
— Детских? Может задумаешься о взрослых забавах, братец? — слова трикстера звучали, как насмешка. Вызов. Громовержец почувствовал касание холодных и приятных губ брата, совсем невинное. Но не этого ему хотелось.
С диким рычанием Бог Грома подхватил Локи на руки и кинул на мягкий диван, нависнув сверху.
— Тор! — смеясь, проговорил маг, упираясь руками в широкую грудь азгардца.– Прекрати.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я прекращал,– Тор стал покрывать бледную и тонкую шею брата поцелуями, переходя все ниже. Лафейсон не удержался от хриплого вздоха.
— Всегда будь со мной…
— Я обещаю.
