Будущее за апельсином

Пытка апельсинами продолжалась третий час. И кто сказал, что у призраков не бывает аллергии? Где Фред раздобыл призрачные апельсины, Миртл не знала, как и о том, что, оказывается, у нее на них аллергия. Когда она еще не умерла и училась в Хогвартсе, апельсинов в меню не было. И лимонов тоже. А про грейпфруты она вообще услышала только после смерти, когда две студентки-магглорожденные обсуждали модную грейпфрутовую чудо-диету. Оно и понятно. Война, знаете ли, накладывает определенные ограничения и все такое. Теперь, видимо, настало время узнать об аллергии. Миртл кашляла, чихала, фыркала от чудом сдерживаемого смеха и пыталась хотя бы жестами угомонить расшумевшегося Фреда, жонглировавшего апельсинами, — мол, вот как придет Филч со своей кошкой, и будет всем нехорошо. — Я этого Филча с его кошкой… — раздухарился Фред и со всей дури запустил апельсином в окно. На удивление, апельсин оказался на редкость материален в том, что касалось прохождения через предметы, и стекло со звоном рассыпалось. Фред огорчился: — Ну вот. Эликсир еще надо доработать. Рановато я принес заготовки. — Так ты это специально?! — взвыла Миртл так, что откликнулась баньши в Запретном лесу, а Филч в подвале уронил цепь, которую смазывал контрабандным маггловским машинным маслом. — Ты это специально, да, чтобы напомнить, что я умерла?! Да и ты тоже, если ты еще не заметил! — Она демонстративно засунула руку Фреду в живот, помахала туда-сюда, зная не понаслышке, что это не очень-то приятно, и всхлипнула. Фред насупился и прекратил жонглировать оставшимися тремя апельсинами. На кожуре их проступали небольшие, но крайне симпатичные черепа, очень отдаленно напоминавшие Филча и Кровавого Барона разом. — Ты что, не хочешь стать живой? — спросил он. Даже волосы его, казалось, вылиняли от огорчения и сейчас больше смахивали на изрядно потасканный клоунский парик. Миртл от неожиданности икнула и подавилась рыданием. — То есть как живой? Я мечтаю об этом всю мою смерть! — патетично воскликнула она и на всякий случай заломила руки. Фред едва заметно повел бровью, и Миртл поняла, что несколько переиграла, но признать ошибку не спешила. — Вот так, — досадливо сказал он. — Смотри, сейчас мне с помощью моих, э-э-э, помощников удалось сделать такую штуку, от которой предметы становятся, ну, вроде как призрачными. Доведем до ума, поставим на поток, а потом сделаем подобную, но обратного действия. Миртл почесала в затылке, прошлепала по мокрому полу и уселась на умывальник. Чинить протекающие трубы в женском туалете никто не брался, а когда туда перекочевал Фред Уизли, точнее, его призрак, Филч и вовсе перестал ходить мимо. Мало приятного, знаете ли, получить фонтан, э-э-э, того, что обычно скапливается в унитазе, прямо в лицо. Так что Миртл зря беспокоилась, что завхоз придет наводить порядок. В глубине души ей даже нравилось подобное безобразие, но признаваться вслух было бы смерти подобно. Второй. Или даже третьей. — Фред, — осторожно сказала она. — Фред, ты понимаешь, что это противоестественно и так никто никогда не поступал? Нельзя воскресить мертвое. Фред насмешливо фыркнул, отмахнулся и попытался было пнуть апельсин, теряющий прозрачность и с каждой секундой рыжеющий все больше. Нога прошла сквозь него, но Фред предпочел этого не заметить. — Зачем нас воскрешать, Миртл? Мы и так живые. Только бесплотные. Миртл отвлеклась, позабыв об аллергии. Какая условность, право слово, эта аллергия. Можно подумать, у призрака могут быть сопли. Точнее, конечно, при должной степени скуки могут, как, например, и аллергия. — Как живые? — переспросила она, даже не всхлипнув. — Мы же умерли. Меня убил василиск, а ты… Тебя убило взрывом. Фред взмахнул рукой, досадуя на непонятливость Миртл. Конечно, она была в некотором роде интереснее других хогвартских привидений, но порой ее занудность заставляла терять последнее терпение. — Как ты не понимаешь, Миртл? Важно ведь не то, жив ты или мертв в физическом смысле. Вот вспомни Мариэллу Сэвиджкомб из Равенкло. Она еще в прошлом году выпустилась. Миртл тоненько хихикнула, прикрыв серебристо просвечивающей ладонью рот. — Это ей ты подпустил в зеркальце веселящего духа, и она смеялась, как сумасшедшая, стоило туда посмотреться? Фред хохотнул. — Ага. Ты вспомни, какая она была до того. Ворчит, бубнит, придирается ко всему — ну точно будущая Амбридж. Уверен, что внутри она и не жила никогда, уже и родилась такой, ни живой, ни мертвой. А после зеркальца ожила, — он внезапно посерьезнел и немного помолчал. — Неужели ты не хочешь снова стать как раньше, Миртл? Миртл надулась и отвернулась. — Ага, — сказала она плачущим голосом, едва не срываясь на привычный визг, — конечно. Тебя-то все всегда любили, ты же солнечный Фред Уизли, а я? Мерзкая плакса! А меня нет! Эта противная Оливия Хорнби!.. Из-за нее я… Из-за нее я умерла-а-а!!! Фред мягко и как-то растерянно улыбнулся, а в следующий момент его окатило фонтаном воды из кабинки. Миртл была хорошей, лучше, чем другие привидения в Хогвартсе, не такой замшелой и закоснелой, как, к примеру, Почти Безголовый Ник или Кровавый Барон, но внезапность перепадов ее настроения порой сбивала с толку. Он уже уяснил, что, когда Миртл истерит и ныряет в унитаз, лучше ее не искать и какое-то время вообще не трогать. Целее будешь. Когда Фред осознал себя и понял, что он в Хогвартсе, было довольно мерзко. Особенно когда случайно прошел сквозь стену. Тоже, признаться, ощущение не из приятных. Будто всю стену, по камушку, вместе с раствором протаскивают через тебя, потеряв попутно пару-тройку булыжников, и они бултыхаются где-то внутри. Бр-р-р-р. То, что победил не Волдеморт, стало ясно сразу же. По замку бегали, радостно галдя, дети, скрежетали, передвигаясь, лестницы между этажей, что-то бормотали портреты. Пожалуй, первым, что отметил Фред, было то, что рядом прогуливались представители всех факультетов — гриффиндорцы шли бок о бок со слизеринцами, равенкловцы что-то взволнованно обсуждали с хаффлпаффцами, и девочка в бронзово-синем шарфе Равенкло увлеченно лупила толстой кипой учебников весело хохотавшего слизеринца. На нового призрака они не обращали никакого внимания. Когда сам Фред учился в школе, подобное было очень сложно представить. Тут даже его безудержная фантазия пробуксовывала и давала сбой. Поначалу было сложно принять, что он — неживой. Мертвым назвать себя Фред тоже не мог. Язык не поворачивался. Покинуть Хогвартс, чтобы вернуться домой, к Джорджу, маме с папой, братьям и Джинни, тоже не вышло. Будто невидимая стена не давала покинуть замок. Если бы он мог, то с горя бы запил или разгромил все к Мерлиновой бабушке, но швыряться предметами, к сожалению, выходило только у Пивза. Кроме того, он не понимал, отчего вообще стал призраком и именно в Хогвартсе, почему не умер навсегда, как все нормальные люди, или, на худой конец, его не прибило к дому. На кое-какие вопросы дала ответ Макгонагалл, когда Фред собрался с духом и вплыл к ней в кабинет, зачем-то лягнув ногой горгулью. Просто так, чтобы не зазнавалась. — Здравствуй, Фред, — просто сказала Макгонагалл. — Рада, что ты пришел. Фред отчаянно пытался не думать, что сквозь него просвечивает дверь, и разглядывал постаревшую Макгонагалл. — Отчего я здесь, профессор? — с мукой выдавил он. Макгонагалл отвела взгляд и передвинула несколько перьев на рабочем столе, переставила вредноскоп. На портрете Дамблдора отразился солнечный луч, отчего показалось, что мертвый директор улыбнулся в бороду. Хотя, возможно, так оно и было. — Я не знаю точно, Фред. Возможно, дело в том, что ты умер здесь и думал о Хогвартсе перед смертью. Или оттого, что ты отчаянно не хотел умирать. Впрочем, это, конечно, виднее тебе. Фред помолчал и прислушался к себе. — Умирать мне и вправду не хотелось, — медленно сказал он. — Я даже и не думал, что могу умереть. А кто… кто еще, профессор? — Ремус Люпин, Тонкс, Колин Криви... Она замолкла, будто осеклась на полуслове, и Фред продолжил сам: — Я. Они тоже здесь? Макгонагалл покачала седой головой. — Нет, Фред. Их здесь нет. Прости, я не знаю, отчего так вышло и почему ты появился именно сейчас. Фред молча глядел на нее, отмечая и глубокие морщины, и уставшие, запавшие глаза, и выбившуюся из неизменного пучка серебристую прядь. Макгонагалл сильно постарела, и только ему навсегда останется двадцать. Фред с силой выдохнул и спросил то, о чем давно уже догадывался: — Сколько лет прошло, профессор, как… как меня нет? — Ну что ты, Фред, — непривычно мягко улыбнулась Макгонагалл, и только внимательный Фред разглядел горечь в ее глазах. — Ты есть. Хоть и прошло двенадцать лет. В этом году в Хогвартс придет твой племянник, твой тезка, Фредди-младший. Фред поднял на нее измученные глаза. — Как мне уйти обратно, профессор? Как можно убить призрака? — Никак, Фред. Прости. Фред вылетел из кабинета, обдав затхлым холодным воздухом ошарашенного Невилла, пролетел сквозь горгулью, даже не заметив этого. Какое-то время, пока не наткнулся на Кровавого Барона, слонялся по слизеринским подземельям. Затем с отвращением попытался было пообщаться с Почти Безголовым Ником и Серой Дамой, но ему быстро стало неинтересно. Вначале он хотел стащить у Филча пару-тройку цепей, чтобы лязгать ими и пугать впечатлительных первокурсников, но потерпел сокрушительное поражение. Как бы сильно он ни старался, цепи оставались лежать на месте, а вот руки сквозь них проходили на ура. Гонимый отчаянием, он и забрел тогда в вотчину Миртл. Миртл сидела на умывальнике и болтала ногами. Сквозь нее просвечивала стена. Фред со ставшим привычным отвращением подумал, что и через него можно увидеть дверь, даже бинокля не надо. — Ой, Фред, — хихикнула Миртл. — Ты решил меня навестить? Это так мило с твоей стороны! А ведь когда ты был живой, даже и не заглядывал ко мне. Фред усмехнулся. — Зато сейчас у нас с тобой вся жизнь в распоряжении. Миртл подозрительно сморщила остренький носик. — Ты, наверное, хотел сказать «смерть»? А почему ты пришел так поздно? — Фред было раскрыл рот, чтобы ответить, но Миртл продолжила: — А, я, кажется, поняла. Мы, призраки, проявляемся, когда нас перестают любить живые. Точнее, не любить, а вспоминать и привязывать к себе. Не все, понятное дело. — Миртл заметно погрустнела. — Я вот появилась почти сразу после смерти, а ты только сейчас. Это потому что меня никто никогда не любил!!! И вот тут Фред впервые прочувствовал на собственной шкуре, какой разрушительной мощью обладает всего лишь один унитаз, стоит туда нырнуть верещащей Миртл. Он машинально попытался было стереть с лица капли… ну пусть будет воды, но вспомнил, что теперь это, по большому счету, не имеет особого значения. Как и многие другие привычные вещи. Поесть, попить, почистить зубы, умыться — это, да и другое тоже, потеряло былую значимость. Зачем, скажите, на милость, призраку чистить зубы или мыть руки? Но внутри все же что-то свербило. В зеркале Миртл отражался нынешний Фред: полупрозрачный, закопченный, с взлохмаченными волосами и вымазанными в грязи щеками. Надо сказать, что раньше опрятность его не очень-то волновала. Но перспектива провести все оставшееся посмертие вот таким замарашкой не особо прельщала. И, в конце концов, что скажет мама, когда увидит, что ее сын расхаживает грязнулей на глазах у всех честных людей и нелюдей? Тогда Фред и задумался впервые: как бы так придумать, чтобы вещи из мира живых могли работать в его мире. Он честно искал щетку, расческу и носовой платок, чтобы оттереть грязь с щек и одежды, но тщетно. Миртл хихикала, глядя, как он пытался набрать в ладони воды, но она просачивалась сквозь него и в итоге намертво затопила туалет. Потом примчался орать Филч, невежливо потрясая Миссис Норрис, и именно тогда Фред впервые запулил в него тем, что находится внутри унитаза. Мокрый, всклокоченный Филч унесся быстрее, чем можно было ожидать, и его вопли раздавались где-то на этаже. Фред пожал плечами и улыбнулся. Глупо было бы думать, в самом-то деле, что он упустит возможность насолить завхозу, который столько лет изводил их с Джорджем. Впрочем, проблему чистоты его маленькая месть ожидаемо не решила. Миртл долго вздыхала, вертелась на подоконнике, потом решилась и сказала: — Фред, если ты отвернешься, возможно, у меня выйдет оторвать кусочек комбинации, — она покраснела, а Фред титаническим усилием воли не сказал ничего из того, что напрашивалось на язык. Он фыркнул и отвернулся, как и просила Миртл. Та сосредоточенно сопела, кажется, даже бормотала смешные и старомодные ругательства сквозь зубы, но под конец выдохнула: — Фред, у меня не получается! Не оборачиваясь, Фред хмыкнул: — Мне повернуться и помочь? — И думать не смей! — взвизгнула Миртл. — Меня еще никто не видел… в подобном виде! Фред невольно задался вопросом, в каком виде сейчас Миртл, но одернул себя: она маленькая, и не надо вот этого. Хотя могут ли быть маленькими призраки, если, по сути, они старше тебя самого? Этот вопрос стоило серьезно обмозговать. — Что у тебя не получается, Миртл? — на удивление терпеливо спросил он, как если бы говорил с маленькой Джинни. — Я не могу отодрать кусок ни от комбинашки, ни от юбки, даже от гольфов не могу! — пропыхтела Миртл. — Не выходит, как ни старайся. Не получается. Фред нахмурился и попытался оторвать свисающий с куртки клок ткани. Не вышло. Материал растягивался, будто резиновый, но не рвался. Та же участь постигла и рубашку вместе с продранными на левом колене джинсами. Да что же это такое, неужели так и придется ходить всю оставшуюся вечность грязным, оборванным и чумазым, как садовый гном?! — Успокойся, Миртл, — сказал он, почесав привычным жестом в просвечивающем затылке. — Так и не выйдет. Скажи… У призраков есть ножи или ножницы? Миртл недоумевающе пожала плечами. — Кажется, нет. Они ведь никому раньше не были нужны. А зачем тебе? — Надо, — отрезал было Фред, но глядя, как куксится Миртл, смягчился: — Попробую отрезать эти лохмотья. Ты говоришь, что ничего нет… — задумчиво протянул он. Миртл с готовностью закивала. — Погоди, Миртл! Ведь ты же была ученицей Хогвартса, когда… ну ты поняла? Миртл сморщила нос, уткнулась лицом в ладони и прорыдала: — Зачем тебе знать про мою сме-е-ерть?! Разве вы с братом не все обсудили про мерзкую Плаксу Миртл?! Фред едва заметно поморщился. На пятом курсе они с Джорджем и вправду имели неосторожность посмеяться над Миртл и ее загонами в опасной близости от ее убежища. Помнится, тогда пол-этажа затопило, и нахлобучку от Филча они получили изрядную. — Тогда я был дурак, Миртл, — терпеливо объяснил он. — Смотри, если ты была ученицей Хогвартса на момент… э-э-э… смерти, то гипотетически ты можешь открыть Выручай-комнату и пожелать… В общем, чего захочешь, того и пожелать. Из маленьких ладошек показался недоверчиво торчащий нос. Миртл шмыгнула и отняла руки от лица. Видно было, что подобная мысль ей даже не приходила в голову за все годы ее посмертия. — А… А давай проверим, Фред? — робко сказала она и несмело улыбнулась. Понятное дело, Выручай-комната им не далась, сколько они ни шастали на седьмом этаже, пока не наткнулись на Кровавого Барона, который по случаю полнолуния был сильно не в духе, а потом долго удирали от него, прячась в щелях, закоулках и занавесах арок. Миртл запыхалась, раскраснелась и разулыбалась, и Фред поймал себя на мысли, что она даже довольно хорошенькая, особенно когда не рыдает и не ныряет в унитаз. Собственно, отчасти поэтому он и обосновался в туалете у Миртл. Ну не с Серой же Дамой, в самом-то деле, ему обретаться! Вскоре к ним приплыл Почти Безголовый Ник и церемонно пригласил на свои смертенины. Фред нахмурил лоб, припоминая. Что-то такое он про смертенины слышал, но, конечно же, все пропустил. Его спасла Миртл. Иногда ему казалось, что Гермиона, не случись с ней Гарри и Рона, могла бы быть такой же всезнайкой без друзей, как и Миртл. Тогда же он жалел, что у Миртл не было таких приятелей, как братец Рон и Гарри, — кто знает, возможно, тогда все сложилось бы совсем по-другому. — Фред, — наставительно сказала она. — Смертенины, как ты можешь понять из названия, — это день, в который мы умерли. Мои, например, 13 июня, а твои — 2 мая. Жаль, что мы не можем ничего подарить сэру Николасу. Ну, разве что протухшую еду. Как ты думаешь, ему понравится свиной окорок? — Протухшую?! — скривился Фред. — А это-то зачем? Миртл посмотрела на него как на умалишенного. — Потому что, если ты еще не понял, — с достоинством произнесла она, — мы, призраки, не чувствуем вкуса еды живых. А та еда, что мертва, как и мы, обладает хоть каким-то подобием вкуса. Фред надолго задумался и никак не отреагировал, когда Миртл усвистала играть в салочки с русалками в Черном озере, перед этим окатив его столбом воды из унитаза. Так дело не пойдет, надо срочно что-то придумать. Сами смертенины сэра Николаса были даже не слишком скучны. Оркестр призраков откуда-то притарабанил вусмерть расстроенное фортепиано, которое безмерно фальшивило, пара привидений не поделили фагот и дули в него вдвоем (о кошмарности издаваемых звуков упоминать не стоит). Кровавый Барон, позабыв о приличиях, терзал двенадцатиструнную гитару и пел испанские романсы благосклонно слушавшей его Серой Даме. На столах смердели изысканные яства, к которым Фред так и не решился притронуться. В общем, шум стоял, достойный Рождественского бала наоборот. Миртл скромно стояла в уголочке, сливаясь со стеной, и теребила подол юбки. Фред, широко улыбаясь, подплыл к ней и галантно предложил: — Станцуем, Миртл? Миртл заполыхала щеками и кокетливо промямлила: — Я же не умею танцевать, Фред… Ведь я же такая… Фред не стал ее слушать и лихо закружил в танце. В конце концов, и ему самому не видать кубка мира по танцам как своих ушей, но кого это сейчас волнует? Миртл оказалась не такой уж деревянной партнершей и, к счастью даже для призраков, не так уж часто наступала ему на ноги. Юбка ее вздувалась пузырем, стоило Фреду закружить свою внезапную партнёршу в особо замысловатом па, а улыбка сияла ярче свечей Большого зала. Вокруг вальсировали, танцевали танго и кадриль, фокстрот и чарльстон хогвартские призраки. Фред и Миртл ничтоже сумняшеся выдали совершенно сумасшедшую смесь всех танцевальных направлений мира. Он вел Миртл в танце, а та поддавалась на самые безумные движения, улыбалась и казалась невероятно хрупкой и красивой в жемчужном свете призрачных свечей. Фред с упоением ее разглядывал. Пожалуй, родись она в другое время, он бы мог даже закрутить с ней романчик. Эх, волосы б ей еще распустить, и была бы красотка! Наконец Миртл легонько его оттолкнула и, по привычке отдуваясь, отлетела к стене, подальше от танцующих пар. — Я никогда в смерти так не танцевала! — выдохнула она, сияя глазами. Фред улыбался, не отводя от нее взгляда. — А знаешь, Миртл, — зачарованно сказал он, — я был бы рад, если бы ты стала моей девушкой. Миртл сначала покраснела, хихикнув, прикрыла рот рукой, а затем резко нахмурилась, сведя тоненькие брови у переносицы. — Ты думаешь, Фред Уизли, это так забавно — смеяться надо мной?! Ты… Ты как Оливия Хорнби, такой же бесчувственный и жестокий! Фред примиряюще поднял руки и попытался приобнять Миртл за плечи. — Ну что ты, Миртл! Я говорю совершенно серьезно. Жаль, что ты не жила в мое время. Но я думаю, что у нас и сейчас могло бы получиться что-нибудь хорошее. Вдвоем делить вечность ведь лучше, правда? Миртл опустила поднятые в запале руки и растерянно посмотрела на Фреда. Сказать ей было очевидно нечего. — Я… Мне надо подумать! — выпалила она и унеслась прочь. Смертенины потеряли для Фреда всякую прелесть. Визгливо хохотала гармонь, рассерженно ухал неведомо откуда взявшийся бубен. Счастливый смертенинник сэр Николас восседал во главе стола и прижимал к себе подаренный арбуз, который успел хорошенько протухнуть. К великому сожалению Фреда, виски не имел обыкновения портиться, поэтому в арбуз его добавить не вышло. Даже заявившийся в полном составе Клуб обезглавленных охотников не принес ни веселья, ни радости. Они быстренько разогнали по углам всех призраков во главе со смертенинником, вяло поиграли в подобие футбола с подобием головы вместо мяча и ускакали прочь с подобием же дьявольского хохота. После этого смертенины сами собой съежились и распались, и привидения потихоньку разлетелись, оставив безутешного Ника вместе с тортом в виде могильной плиты. Сэр Николас праздновал очередной юбилей. Фреду же в голову пришла мысль, потрясающая размахом и идиотизмом. Навели на нее огромные ряды блюд с тухлой едой, стоявшие вдоль и поперек столов, к которым сами привидения подплывали с видимой долей опаски и отвращения на лицах. До смерти они, конечно, уже не отравятся, единожды умершему второй раз не страшен, но что-то их, по всей видимости, смущало. Если никто раньше не пробовал сделать вещи материального мира призрачными, отчего бы ему не попробовать? В одиночку, конечно, он вряд ли справится, но у него есть Миртл, более опытная в смертепризрачных делах. Осталось найти помощника из живых. Фреду везло в жизни, и в смерти удача не оставила его. На следующий день в дверь туалета робко постучали, а затем внутрь просунулась ушастая темнокожая физиономия с до боли знакомыми глазами. Фред аж остолбенел. — Здравствуйте, — вежливо сказала физиономия, шало сверкая глазами Джорджа. — Мне сказали, что тут я смогу найти моего дядю Фреда. Это вы? — Ага, — сказал Фред, — это именно я. Ты где-то еще видишь тут копию своего отца? Племянник замотал головой. — Папа старше вас, — выпалил он и смутился. — Ой, простите, я не представился. Я Фредди-младший. — Ага, — повторил Фред. — А я старший. Фредди заторопился, сбиваясь, заговорил: — Дядя Фред, я к вам давно хотел зайти, да боялся, — он перешел на шепот, — Плаксы Миртл. Миртл выплыла из кабинки и подбоченилась: — Уж не обо мне ли вы говорите? Между прочим, Фред, я хорошенько все обдумала и принимаю твое предложение, — гордо сказала она и задумчиво поболтала ногами, присев на подоконник. Фред радостно улыбнулся и перевел взгляд на племянничка. Красавцем его, конечно, было не назвать, но фамильное нахальство и упрямство Уизли проглядывали отовсюду. Пуговица на мантии оторвалась и болталась на тоненькой ниточке, грозя вот-вот оторваться, рукава были испачканы в мелу и, кажется, в варенье, а ботинки вымазаны в грязи. Подозрительно знакомой, надо сказать. — Ты что, взорвал навозную бомбу? — испытующе прищурился Фред и расхохотался, когда Фредди-младший виновато кивнул. — Так сразу бы и говорил, что тебе надо спрятаться от Филча! А то «зайти-и хотел, боя-я-ялся», — передразнил он. Фредди заполыхал ушами, но в свое оправдание не успел сказать ничего: где-то поблизости раздался громовой вопль Филча, и коридор заполнили проклятия и обещания найти и страшно покарать. Фред ухмыльнулся. Кажется, мальчишка растет то что надо, весь в отца и дядьку. Вопрос с помощником среди живых решился сам собой. С тех пор он расспрашивал Миртл, что и как принято у призраков, кое-что испытывал на своей шкуре, все больше осознавая себя не живым, по нелепому стечению обстоятельств ставшим полуживым мертвецом, а призраком, переходной формой. Племянник Фредди здорово ему помогал, булькая зельями в туалете Миртл и параллельно зарабатывая высокие баллы для Гриффиндора. А куда, в самом-то деле, мог еще поступить отпрыск славного семейства Уизли? В процессе они усовершенствовали забытые было Забастовочные завтраки, когда вести Защиту от Темных Искусств пришла профессор Булстроуд, похожая на откормленную жабу даже цветом и манерой речи. Есть Завтраки полностью было не обязательно, достаточно было проглотить меньше четверти батончика, и студент либо покрывался огромными прыщами, либо зеленел и квакал, попутно пытаясь чесаться задней лапой, либо покрывался густой, зато шелковистой шерстью. Список эффектов был неполон, но останавливаться на этом они не собирались. Когда профессор Булстроуд абсолютно случайно слопала Завтрак, позеленела, заквакала и ее внешнее наконец пришло в гармонию со внутренним, директор Макгонагалл немедленно получила заявление об увольнении. Надо сказать, оно ее не очень-то и расстроило. Однако самое главное, ради чего Фред и затеял все это, шло очень медленно и со скрипом. Эликсир, который позволял бы объекту физического мира переходить в мир призрачный, все никак не получался таким, как надо. То предметы просто просвечивали, но в руки взять их не получалось ни у Фреда, ни у Миртл, то потрогать выходило, но ровно через четверть часа они разлетались на куски с громким «пуфф». Для экспериментов они решили взять апельсины: Миртл ни разу не ела их при жизни, да и в посмертии тоже не удавалось, и теперь сгорала от нетерпения, чтобы попробовать их. Сейчас опыт вышел на новый уровень: апельсины обрели запах, осязаемость, но есть их было решительно невозможно. Зато выяснилось, что у Миртл на них аллергия. Хотя, казалось бы, какая аллергия у призрака, который столько лет просидел в женском туалете. Но Фред не унывал. Все-таки деление на призраков и живых весьма условно. Он не терял надежды, что однажды у него, Миртл и Фредди-младшего все получится, и они снова смогут стать живыми (хоть и потеряют возможность носиться по Хогвартсу или играть в салочки с озерным народом). Ну или, как минимум, сумеют сделать посмертие и вечность более комфортными и уютными. Согласитесь, жить в холодном туалете с голыми стенами и капающей водой менее удобно, чем сидеть на призрачном диване, попивая сливочное пиво из призрачной бутылки, и обнимать Миртл, которая, к тому же, почти перестала нырять в унитаз и визжать из-за всякой ерунды. И Фред собирался сделать все возможное и невозможное, чтобы осуществить свои мечты. Уизли по плечу все, что угодно, уж ему ли не знать. Миртл осторожно высунулась из унитаза, нарочито громко чихнула и сказала: — Фред, погляди-ка на тот апельсин! А затем носком туфли выкатила апельсин-потеряшку, подняла его и осторожно счистила кожуру. В воздухе разлился умопомрачительный цитрусовый аромат, который Фред уже успел позабыть. Пожалуй, кое-что из этой придумки все-таки могло получиться. За апельсином будущее, и не будь он Фред Уизли, если не выжмет все что можно из этой затеи!