Я никогда не дам тебя в обиду.

      С момента того, как Антон меня поцеловал при родителях, да, наверно, я могу их уже так называть, отношения испортились между всеми. Я начал чаще конфликтовать с отцом и Антоном, Антон ругался со мной и мамой, Марина с моим отцом. А я пытался понять, что же всё-таки произошло, что так резко изменило всю идиллию нашей семьи. Вначале я все списывал на небольшой стресс и разногласия при сборах в отпуск — с этим сталкиваются абсолютно все. Но нет, здесь было что-то другое. Я очень сильно люблю их всех, и своего Тошу, и отца, и даже Марину. Мне кажется, пройдёт ещё некоторое время, и я начну называть Марину мамой. Она, правда, мне заменила маму, которой мне не хватало. У неё огромное и доброе сердце, я начал ей доверять свои секреты, советоваться с ней по поводу своего любимого. И один неловкий шаг, одно признание перечеркнуло все. Вся наша семья раскололась, разделилась по одному. Совместные обеды и ужины остались, как и прежде, но только создавали иллюзию, что все хорошо — весь процесс проходил в полнейшей тишине.       Если мы и встречались в коридоре, все заканчивалось одинаково — криком и ссорой. Совсем скоро нам предстояла совместная поездка в отпуск, но не можем же мы с такими взаимоотношениями ехать куда-то, нужно что-то предпринять, чтобы хотя бы попытаться вернуть те отношения, что были. С момента появления этой семьи в моей жизни, я сильно изменился, я стал старше, мудрей. Я начал учиться, новые знания мне стали приносить удовольствия. Мне нравилось видеть отца счастливым и сияющим, я хотел все вернуть.       Попытки разговорить Антона в коридоре не увенчались успехом, мы как обычно друг на друга накричали и разошлись по разным углам квартиры, хотя раньше допоздна проводили время вместе. Мы стали отдаляться друг от друга. Казалось, что я потерял своё счастье, которое искал так долго и делал все, чтобы его осчастливить. Самому Антону также ситуация не приносила удовольствия — это было понятно по его глазам, они не умеют лгать. Мне оставалось только догадываться о причинах его поведения. Главной мыслью было, что камнем преткновения были взаимные признания в чувствах. Признание того, что из одной большой семьи начинают строиться две семьи поменьше. Признаюсь, мне это тоже не приносит удовольствия, но если поговорить и расставить приоритеты как нужно — можно добиться многого и устранить этот барьер, который сейчас существует между нами.       Я разработал план, как буду действовать и на кого, чтобы начать процесс воссоединения всех четырёх сердец в одну единую систему. Я продумал всю структуру диалога наперёд и был уверен в том, что это единственно верное, а главное — действенное решение.       Днём Марина приехала из магазина, чтобы начать готовить обед на всю семью. Святая женщина, которая любит всех нас по-настоящему. Даже несмотря на разлад в семье, маленькими шажочками всех толкает к примирению, не оставляет никого наедине с мыслями, ей можно выговориться и поплакать в жилетку. Она всегда выслушает, успокоит, поможет решить практически любую жизненную трудность. Честно говоря, я ей восхищаюсь. — Мама, можно я тебе помогу готовить обед? — тихо, еле слышно, но при этом твёрдо спросил я. — Вань, ты как меня сейчас назвал? — спросила Марина и очень сильно удивилась. Признаюсь, нам было сложно даже перейти на «ты», но этот рубеж мы прошли. — Тебе не послышалось, — все также продолжал я, — мама. Я никогда не думал, что кого-то смогу ещё в своей жизни так назвать. Ты прекрасно знаешь нашу историю и кем для меня была мама в моей жизни. Ты наполнила этот дом уютом, любовью, добротой и по-настоящему заслуживаешь носить статус «мама». Ты достойна того, чтобы тебя так называли, — закончил я, и крепко её обнял.       Из глаз Марины полились слезы. Я знал, что она хотела расположить меня к себе, сдружиться. Ей удалось, но она никогда не думала, что сможет стать для меня вторым главным человеком в моей жизни, после отца. Признаюсь честно, мне и самому очень не хватало женской руки в семье. Нельзя сказать, что отец вёл отшельнический образ жизни, нет. Но те дамы, с которыми у него когда-то что-то и было, не внушали и грамма доверия, у них не было за плечами колоссального жизненного опыта, они никогда не знали, как себя вести с детьми. Наверно, их можно назвать однодневными развлечениями, но не более. Марина же абсолютная противоположность всем этим барышням. Она невероятно сильна духом, у неё чистая душа и доброе сердце, она в одиночку вырастила замечательного сына и всегда пыталась и строила своё, хоть и маленькое, но семейное счастье.       Так вот, на чем я остановился? Ах да, если кто-то и может мне помочь решить проблему, так это только она. — Мама, ведь можно мне тебя так называть? — спросил я. — Конечно, Ванечка. Я даже о таком и мечтать не могла. Я помню, как тебе было сложно начать меня называть на «ты», но как только это произошло, я поняла, что ты мне начинаешь доверять. — Да, в этом ты права. Сейчас у меня есть всего два человека, которым я могу доверять абсолютно всё — ты и отец. Если бы я вам двоим не доверял, я, наверно, не позволил бы Антону тогда себя поцеловать и предстать пред вами тем, кем я являюсь на самом деле. — А как это между вами произошло? Как ты осознал это в себе? — Не знаю, как это описать словами. Когда Антон только появился в моей жизни, тогда на первом уроке, в моей душе сразу стало как-то не по себе. Это я уже сейчас понимаю, что ему было страшно. Он боялся, что его здесь будут так же обижать. Тогда я просто посмотрел в его глаза и понял — его я в обиду не дам, любому череп проломлю за него. Я старался, как мог с ним сблизиться, сдружиться. Антон научил меня многому, но в этом по большей части твоя заслуга. — Ванечка, я тебя понимаю. Это необъяснимое чувство — первая любовь. Она приходит внезапно. Когда в институте я встретила Сашу, у меня были похожие ощущения. Только я искала того человека, который встанет за меня горой, будет оберегать и хранить от всего плохого. По правде сказать — я была инициатором отношений с Сашей, он был дико стеснительный парень в те годы, — сказала Марина и расплылась в улыбке. — Мой отец стеснительный? Мы точно говорим об одном и том же человеке? — спросил я, и мы засмеялись. — Да, он был жутко стеснительный и нерешительный. Ой, мы что-то сбились с главной темы разговора. О чем ты хотел со мной поговорить? — А я и забыл совсем, — улыбнулся в ответ я. — После того, что произошло на кухне, Антона как подменили. Наши отношения пошли ко дну. Я пытаюсь всячески восстановить их и вернуть в прежнее русло, вернуть наше доверие и любовь. А он всячески пытается их разрушить. Мне невероятно больно от этого. Мы постоянно ссоримся, у нас пропало взаимопонимание. Честно, я уже и не хочу этого отпуска, потому что не вижу смысла ехать туда в таком состоянии. И с отцом тоже отношения начали портиться, мы тоже часто ссоримся. Что происходит? — Не знаю, Вань, честно, не знаю. Я могу только предполагать. Скажу тебе только то, что я заметила. И Антон, и Саша изменились после того, как стало ясно о том, что между мной и Сашей не только рабочие отношения. Антон всегда хотел, чтобы рядом со мной был мужчина надежный. Ему не хватало мужской руки в семье. Естественно, для него будет стрессом известие о том, что я всё-таки нашла такого человека. — Я, кажется, понял, в чем дело, — перебил я Марину. — В чем? — удивленно спросила она. — Антон всегда хотел, чтобы в семье был мужчина, который стал бы для него отцом. — Тааак, продолжай. — Ты нашла такого мужчину. Но — это мой отец. Соответственно, в случае чего, мой отец будет его отчимом, верно? — Да, но я пока не вижу отчетливой связи. — Ну как же? Если мой отец и его отчим один и тот же человек, наши отношения будут вопреки традиционным канонам семьи. А Антон всегда хотел, чтобы ты была счастлива, и он готов ради этого пожертвовать своим счастьем. — А ведь может ты и прав. По крайней мере, эта версия очень похожа на правду и максимально точно объясняет появившийся в семье разлад. Знаешь, как мы поступим? — Как? — Раз уж ты вызвался мне помочь с обедом, ты мне с ним поможешь, а когда мы все сядем за стол, мы поднимем эту тему для разговора, и выясним что к чему. Разберёмся во всех отношениях и найдем компромисс. — Отлично. Ты — настоящая мама, — сказал я и крепко обнял Марину.       Всё то время, которое мы провели на кухне за беседой и готовкой, Антон сидел в своей комнате и даже не выходил. Это сильно не похоже на него, но объясняет то, что он тоже очень сильно переживает за появившиеся напряжения в отношениях между всеми нами. Я знаю, что он всё очень тонко чувствует, любую боль другого человека проносит через себя, пытается сопереживать любому живому существу. Мне остаётся только догадываться насколько ему тяжело сейчас от всей этой ситуации. Я думаю, что ему, так же как и мне, не радостно от предстоящего отпуска, но нужно сделать все от себя зависящее, чтобы этот отпуск был одним из самых лучших в его жизни.       Пока я грузил себя мыслями и параллельно резал салат из свежих овощей, мама, пожалуй, буду ее называть теперь так, отправила утку в духовку и принялась за гарнир. — Мам, а что ты планируешь делать с картошкой? — спросил я. — Пока не решила, пожарить или пюре. А что? — У меня есть предложение ее потушить с овощами. У меня как раз от салата останутся помидоры и зелень. — А давай, — улыбнулась Мама мне в ответ.       Называть Марину Мамой для меня уже обычное дело, да и она уже не вздрагивает, когда слышит к себе это обращение. Хочу отметить, что я ее называю так не из какого-либо корыстного интереса, нет. Она правда делает многого для моей семьи и лично для меня. У меня иногда складывается ощущение, что она — и есть моя Мама. Это самое ценное в жизни каждого.       Наступали последние секунды приготовления обеда, и в это время, как раз, вернулся мой отец. Переодевшись, он пришёл сразу к нам в кухню, традиционно дав мне пять, поздоровался со мной, обошёл стол, обнял и поцеловал в щечку Маму. И в этот момент я словил себя на мысли, что мне бы очень хотелось развития их отношений, свадьбы и официальной семьи. — Чем у вас так вкусно пахнет? — поинтересовался он. — Да мы тут с ма … — в этот момент Мама резко обернулась и остро посмотрела на меня, давая понять, что раскрывать все карты слишком рано, — …риной, — после недолгой паузы продолжил я, — немного поэкспериментировали с имеющимися продуктами в холодильнике. — Ваня не договаривает. Больше половины сегодня приготовил он, сам вызвался помочь. — Сам? Вот это новости, раньше и яичницу себе приготовить лень ему было, — как обычно колко и с холодом в голосе съязвил отец, что подчеркивало немного натянутые отношения в нашей семье. — Ладно, садитесь за стол, я переоденусь и позову Антона, — сказала Мама и удалилась из кухни.       Пока мы ждали Маму и Антона, на кухне царила мертвая тишина. Было слышно каждый шаг стрелок часов на стене, каждый вдох и выдох. Очень напряженная атмосфера, становится не по себе от такого, и теперь я начинал понимать, почему в одно время пытки тишиной пользовались бешеной популярностью. Хочешь — не хочешь, а расскажешь, потому что находиться в полной тишине для людей невыносимо. Минуты продолжали тянуться и казались вечностью, Марина и Антон так и не появлялись, напряжение продолжало расти. Надо было разрядить обстановку и выяснить, почему у отца поменялось ко мне отношение. — Ты её любишь? — спросил я. — Кого? — удивленно спросил отец. — Можно подумать, ты не понял, о ком сейчас идёт речь. — Мы же тогда все решили, расставили все точки над «i», нет? — Нет, как раз после того и поменялось все отношение, и между нами с тобой, и между мной и Антоном. Все пошло коту под хвост. Почему? — Сынок, тебе просто кажется. Все осталось, как было прежде. — Да ну? Серьезно? А даже сейчас то, что ты не отвечаешь прямо на вопрос, не является показателем? Раньше ты никогда не уходил от ответа даже на такого плана вопросы. Мы доверяли друг другу, сейчас все доверие пошло коту под хвост. — Не говори ерунды, я как и прежде тебе доверяю. — Тогда ответь на поставленный мной вопрос, — практически переходя на крик, сказал я. — Я не знаю, правда. — Всё понятно. Но это не объясняет того, почему ты стал так ко мне относиться. После того поцелуя с Антоном и признания, я перестал быть для тебя сыном? — Нет, конечно. Просто. Я, — отец впервые начал мяться, не мог найти подходящих слов, огромные паузы, видно, что его это тоже волнует, — это все так неожиданно, как снежный ком на голову. Такие вещи нельзя говорить в лоб, не подготовив. — Но ведь в тот момент ты нормально на это отреагировал! Что произошло потом? — Потом, скорее всего волна адреналина ушла, мозг включился и начал осознавать все прошедшее. Что бы ни случилось, ты не перестанешь быть моим сыном, ты — моя кровь. Но к таким вестям лучше всё-таки готовить заранее. — Но вы с Мариной нас с Антоном тоже особо не готовили, ты думаешь, для Антона это было легко принять? — А что у нас с Антоном? — Ты разве не заметил? Вот где он сейчас? Почему он не с нами сейчас сидит, ты не задумывался? Мои с ним отношения резко испортилось, а я его правда люблю, нравится вам это или нет. — Я не говорил о том, что нам это не нравится. Я говорю о том, что это очень неожиданное заявление. К таким вещам нужно готовить, а не говорить скоропалительно, как снег на голову. В тот момент мы отнеслись к этому совершенно спокойно только потому, что это произошло слишком быстро, в кровь выбросился адреналин и в состоянии шока мы не смогли на это отреагировать адекватно. — То есть, я так понимаю, ты против? — Я не знаю, как на это реагировать, правда. Пока я не могу сказать ни «да», ни «нет». — Всё понятно, спасибо, я наелся, — сказал я, и ушёл из кухни, громко хлопнув дверью.       Я не понимаю, что такого плохого в том, чтобы любить человека? Да, может где-то это не входит в рамки общепринятого сознания, но любви же не приказать. Как можно приказать своему сердцу любить кого-то другого? Это же абсурд! От такого непонимания и отсутствия поддержки со стороны близких, кусок в горло не лез. Проскальзывала мысль свести счёты с жизнью, но так делают только слабые и безвольные люди, я себя к таким не отношу. Я свято верю в то, что всё можно исправить. Можно заставить их принять меня и Антона такими, какие мы есть. Мы любим друг друга, нравится им это, или нет! В любом случае, просто так я не сдамся. Если их не устраивает моя ориентация, я буду жить отдельно, но с любимым человеком. Я готов уйти и забрать Антона с собой хоть прямо сейчас, я готов уйти в никуда, просто борясь за свои чувства. Как бы нам не будет трудно в этот период, мы справимся, ведь я верю, что любовь способна помочь в решении любых сложных ситуаций!       Я был зол, я был на грани истерики и ярости, можно сказать, что ходил по лезвию, один неверный шаг, и ярости не миновать. Проведи я ещё несколько минут в одиночестве, гнев был бы не минуем, но в дверном проёме появилось моё чудо, раскинув руки в стороны со словами: «Вань, я дурак, прости меня, я вёл себя, как эгоист!». Недолго думая, я бросился к нему и сжал так крепко, как говорят «задушил в объятиях». — Тоша, прости и меня тоже. Я вёл себя, как кретин. Что происходило это время с нами? Почему ты срывался на меня по пустякам и всячески избегал? Мне было плохо без тебя. — После того, как мама сказала, что между ней и твоим отцом что-то есть, я обрадовался. Я всегда хотел, чтобы она была счастлива, чтобы нашла мужчину, который будет главой семьи. Она его нашла, и я безумно этому обрадовался, но потом понял, что если между ними будут сильные чувства, возможно свадьба, мы станем братьями, сводными, и между нами отношения будут неправильными, противоестественными. Это будет одна из форм инцеста. Я был готов пожертвовать своим счастьем, ради счастья мамы. Она этого достойна больше, чем я. — Ты же мой, самый настоящий мужчина! Ты, правда, был готов пожертвовать своим счастьем ради другого человека? — Да, это правда, так. Я думал, ты всё поймёшь, мы будем просто друзьями, братьями и ничего более. Но всё оказалось не так радужно. Мы начали ссориться, отдаляться. Я перестал есть совсем. Мне было невыносимо больно без тебя, без объятий и твоего присутствия. Но я должен был жертвовать всем этим, ради того, чтобы мама была счастлива. Она этого очень долго хотела. — Ты дурачок, Тош, дурачок! Ты не думал, что можно нас рассматривать отдельной ячейкой общества? — Как это? — Ну смотри, Мама и отец — у них своя семья. — Как ты сейчас сказал? Мама? — Да, она, правда, стала и мне Мамой. Но, не отходим от темы. Мама и отец — у них своя семья, отдельно от нас. Я сейчас не говорю о том, что нас для них и их для нас не существует. Нет. Они просто отдельная семья. Мы — отдельная семья, тем более, скоро нам будет по 18, и мы будем совсем отдельно от них, можем и жить отдельно, и даже поехать за границу, чтобы сыграть свадьбу. — Правда, я и не рассматривал такого варианта. Я думал, что если у них может что-то случиться, и мы вместе не сможем быть. Я дурак. — Не-а, ты не дурак, ты дурачок, — улыбнулся я и крепко обнял своё солнышко. Наконец мы смогли нормально поговорить, на душе стало теплее. — А почему ты ко мне пришёл поговорить? Мама что-то сказала? — Да, она мне рассказала, что ты переживаешь, места себе не находишь, любишь. Это меня и подтолкнуло на разговор с тобой. И сразу стало легче. Прости меня, Вань. — Я на тебя и не злился. Я не могу обижаться, а тем более злиться на любимого человека. «Мальчики, идите обедать!» — кричала с кухни Мама. — Тош, ты иди, а я не пойду. — Почему? — Я не хочу находиться в одном помещении с ним. Он не понимает меня. Я побуду здесь, а ты иди. — В таком случае, я останусь с тобой тут. Да здравствует бойкот! — весело и с задором прокричал Антон, и засмеялся. — Ну точно, дурачок, — улыбнулся я. — Ладно, пойдём.       Атмосфера за столом царила напряжённая. Только Антон и Ваня, казалось, были не за столом, а где-то в своём личном мире, где есть только они вдвоём. Они общались между собой, навёрстывая дни молчания, что находились в одиночестве. Для них в эти минуты не существовало никого, кроме них двоих. Они вели себя, как обычная влюблённая парочка: смялись, шутили, обнимались, кормили друг друга с ложки. — Ваня и Антон, — прервал их идиллию Александр, заставив вернуться в реальность. — Это решение далось нам нелегко, но всё же, хочу сказать, что мы с Мариной не против ваших отношений в том случае, если вы не будете против наших отношений. Предлагаю расставить все точки над «i». — Мы согласны! — хором ответили мальчишки. — Объявляем вас мужем и женой! — не сговариваясь, произнесли ребята и засмеялись.       Семейный уют за этим столом был восстановлен. Жизнь начала возвращаться в привычное русло: с шутками и доверием, с гармонией и любовью. Марина — очень мудрая женщина, смогла вернуть всё на круги своя.