Диверсио

— Да! Да! Еще! — разошелся омега в своем экстазе, скуля и комкая простынь в кулаках. — Когда ж ты заткнешься, — неслышно пробормотал на выдохе Квентин, продолжая долбиться в распластанного на кровати хозяина дома в отсутствии супруга, смотревшего с фотографии на прикроватной тумбе влюбленным взглядом. Вот не нравилось ему эта отвратительная маска, в которую превращались лица омег во время секса. Когда они полностью отдавались похоти, словно, отказываясь от цивилизованности. В обществе, на людях клиенты Квентина играли роли чутких, нежных и обворожительных куколок, на которых слетались обеспеченные альфы. И ему когда-то льстили эти ужимки, кокетство, заигрывания, та нарочитая бережливость и неприступность, которую те, по итогу, игнорировали, как порог магазина в сезон распродаж, превращаясь ненасытных текущих сук. Со склонностью к перевоплощению и пачкой денег. Квентин всегда с готовностью пользовался омежьей двуличностью, соблазняя, подстрекая и разогревая, но это не обязывало его наблюдать за гримасами удовольствия, что выворачивали наизнанку его жертв сброшенным без ярма приличия и контроля. Будто все мышцы лица, глаза, рот — все отказывало разом, превращая омег в безмозглых коматозников и умалишенных с отказавшим слюноотделением. Такая перемена каждый раз вводила в ступор. Но бизнес есть бизнес. Отыгрывая сцену, Квентин якобы легко управлялся с телом омеги, потерявшим всякое сопротивление. Но это было чертовски тяжело для мышц, как бы это не смотрелось на экране в дальнейшем. Оставалось только надеяться, чтобы его труды вознаградились в будущем за этот сочный порнушный компромат. Подставить под прицел камеры промежность омеги, расставив бедра в стороны. Обязательно так, чтобы было четко видно медленно проступающий узел без всякой защиты раз за разом без жалости таранящий хрупкое колечко. И самое главное — лицо омеги, мокрое от слюны, с раскрытым ртом и стеклянными от наслаждения глазами. Наконец, все нужные кадры были получены, и Квентин мог отдаться собственному фетишу. Небрежно скинув омегу на постель, альфа перевернул тело на живот, поставил в позу — задом в небо, и забрался сверху. Растянутая дырка уже не представляла интереса и не приносила удовольствия, но член только сильнее окреп, едва в мыслях зажегся сигнал. Шоу началось. — Сожми булки и замри, шлюха, — громко прорычал альфа, с удовлетворением отметив, как тот окаменел. Теперь Квентин отыгрывал на другого зрителя — властного, жестокого и беспринципного, который обязательно досмотрит всю запись до конца. Он не отказал себе в удовольствии стрельнуть взглядом через плечо, со знанием ухмыльнувшись в камеру. Да, ему не раз говорили о собственной красоте. А затем тело стало действовать самостоятельно, медленно перетекая и выгибаясь под разными углами. Играя мышцами на спине и ногах, альфа размеренно толкался внутрь, не обращая внимания на стонущее тело и отдаваясь тесноте без остатка. Объектив безжалостно фиксировал каждую деталь, каждый вздох, каждую каплю пота, и Квентин ощущал тот же драйв, каким все тело переполняло во время выступлений на сцене. Студенческий кружок был хорош в подготовке и предлагал множество дополнительных занятий, среди которых альфа уделял особенное внимание пластике и танцем, чем не преминул воспользоваться сейчас в полной мере. Никогда Квентину не приходило в голову, что однажды ему захочется соблазнить другого альфу. Но от новых мыслей о единственном зрителе, заказавшем видео, наслаждение подскочило до крайней черты. Вздохнув полной грудью, альфа неосознанно застонал и упал вперед, в последний момент успев выставить руки на распластанного омегу. Узел раздулся в клетке мышц, но бедра продолжили двигаться, выводя оргазм на высшую точку экстаза. Отпала идея о небезопасном сексе, о возможной беременности, о долгах перед колледжем. Осталось только сводящее зубы удовольствие, естественным потоком выливаясь наружу, под прицелом единственно желанного в данный момент наблюдателя, что еще затребует свой бонус. *** — Мистер Вагендорф, — поздоровался Квентин, усевшись по-соседству на заднее сиденье представительского джипа, едва покинув дорогую квартиру с отрубившимся после вязки омегой. — Трогай, Билли. — и машина бесшумно поехала, пока старший альфа с безразличным лицом просматривал на телефоне Квентина свежую запись. Даже от звуков младшему альфе тотчас стало жарко от возбуждения, несмотря на недавний секс. Холодный взгляд не отрывался от экрана, но Квентин не сомневался, что любое его движение не осталось без внимания. Аура властности Вагендорфа не давала даже спокойно вздохнуть, находясь в его обществе. Прошла минута-другая. Видео все продолжалось и должно было длиться не меньше получаса, и оба знали, что займет младшего альфу на это время. Вагендорф, не отрываясь от просмотра, нашарил сбоку рукой и без слов протянул ладонь с найденным предметом. — Не надо, — смутился Квентин при виде кляпа в виде кольца. — Точно? В этот раз я не прощу небрежности, и весь гонорар ты потратишь на дантиста. — Точно, — скривился альфа, вспомнив прошлый раз — раздраженное шипение и кровавые царапины от его клыков, случайно сомкнувшихся на чужом достоинстве. С глубоким вздохом Квентин повернулся к хозяину машины и аккуратно подался вперед. Руки с осторожностью прошлись по дорогой ткани брюк до промежности, где твердо требовалось его участие. Пальцами разобрав замок пояса и ширинку, альфа с беззвучным писком отвел тонкое облегающее белье вниз, обнажая исключительное достоинство. У Вагендорфа был аномально толстый член. Из той серии, где длина уже не имела значения, если диаметр — с банку от газировки. Квентин только с узлом мог посоперничать в ширине с полувозбужденным альфой. Было страшно представить, как омеги управлялись с таким агрегатом в сцепке. Даже Раффи, казалось, поэтому не спал с супругом. И Квентин его понимал. Пусть его не вязали орально, но один взгляд заставлял пальцы каждый раз тянуться к вздувшейся шишке размером с грейпфрут. Гребанный узел даже с фантазией не мог проникнуть дальше губ, но альфа маниакально сжимал его обеими руками со всей силы, выжимая похоть из Вагендорфа прямиком себе в желудок. Ни слова не было сказано о том, что случится в ином случае, но еще в дебютный раз Квентин панически боялся пролить хоть каплю семени на элитное белье и супердорогие штаны, а затем смирился и начал получать непонятное удовлетворение от вкуса и запаха, таких сильных и противоречивых. — Хороший мальчик. Послушный щенок, — снова и снова слушал Квентин, пока поток спермы не иссяк. Но молодой альфа этого не заметил, пока старший не дернул его за волосы — не больно, но настойчиво. — Отпусти. У меня еще преприятнеший ужин с супругом. Пять минут одышки и Квентин, наконец, смог прохрипеть першашим горлом: — Вы еще не развелись? После того, как поймали его с поличным? — Нет, — преспокойно застегнув штаны, Вагендорф откинулся назад. Ничто не свидетельствовало о произошедшем, кроме красного лица, опухших губ и выпуклости между ног Квентина. Он и не думал ублажать себя на глазах альфы. — Как бы это ни было странно, но больше профита от Раффи, если он спокойно продолжит свое необремененное существование под моим заботливым крылом. — Ко мне вы почему-то не так щедры и великодушны. — Правда? Квентин, ты работаешь на самого влиятельного человека в городе и получаешь за это неплохие деньги. А мог быть просто должником. Как Раффи. Понимаешь? — Смутно. — Ничего. Ты еще молодой, со временем это пройдет. Мистер Беннет уже перевел мое спасибо на твой счет. Можешь отдыхать, на этой неделе ты свободен. Учись усердно, Квентин. Что-то подсказывало альфе о молчаливом «иначе», повисшем в воздухе. Квентин не хотел знать, что с ним сделают, если учеба пойдет под откос. Несмотря на дрожь, прострелившую от копчика до загривка, едва взгляд упал к бедрам альфы. Нет. Пока еще.