Ревность

Ваня с силой вцепился руками в умывальник, костяшки побледнели, а зеркало напротив запотело от его частого дыхания. Злость. Жгучая, она растекалась медленным движением по всему телу, накатывая с новой силой. Дыхание сбилось, а глаза предательски щипало. Губы полураскрыты, из нижней сочилась маленькая струйка крови. В голове — сплошной туман, а сердце колотилось, словно сумасшедшее. Ваня не думал, что будет когда-то ревновать так. Увидел, как Ариэль прикасается к Дане, к его Дане, подкупающе поправляя тому волосы, присев на парту, у Иванова в прямом смысле слова снесло крышу. Хотелось подойти и оттащить ее подальше, приказать никогда больше не приближаться к его парте, к его дому, к его жизни. Эля не понимает, что каждым движением в сторону Данила, она ранит сердце Вани, они словно половинки одного целого, словно соулмейты, и когда ее пальцы с длинными, накрашенными в ярко-красный цвет, ногтями, тянутся к нему, Ваня теряется. Никогда еще ревность не перерастала в такую дикую истерику. Ваня потерял счет времени, интересно начался ли следующий урок? Подозрительно тихо в коридорах, да и в уборную никогда не заходит. Закрыл крепко глаза, пытаясь прийти в себя, он почувствовал мягкую руку у себя на плече. — Вань, что с тобой? — обеспокоенно спросил подошедший Даня, который так вовремя зашел. — Все в порядке… просто мне придушить ее хочется. Просто взять и схватить за бледную шею и никогда к тебе не подпускать, — прошептал Ваня, содрогаясь от рыданий. Даня схватил свою истеричку за руки, и вгляделся в его карие глаза. Никто и никогда не ревновал его так. — Вань, всё, успокойся, солнце. Даня прижимает Ваню крепко-крепко, не желая отпускать ни на секунду, гладя того, и успокаивающе шепча что — то вроде «она ушла, ее здесь нет, всё, мой хороший». Тот все еще не верит в происходящее и содрогается в объятьях младшего. Они стоят так, наверное, больше получаса. Но Данилу впервые в жизни все равно на заканчивающийся урок, который они пропустили. Главное — Ваня успокаивается. — Видеть ее возле тебя не желаю, потому что ты только мой, и я люблю тебя, — переплетая их пальцы, говорит Ваня, чуть осевшим голосом. — И я люблю тебя. Очень сильно.