Гадкий утенок
9 ноября 2017 г. в 03:28
Когда я впервые увидел тебя, ты кормила голубей на главной площади Равенны.*
Осень ворвалась в город внезапно, обрушилась на него тысячей оттенков желтого. Ровный теплый ветер гнал скрученные сухие листья. Я до сих пор их помню. Они шуршали, как мыши.
Ты стояла в раздумьях и смотрела на темную воду канала Кандиано.
Во мне будто что-то щелкнуло, передернулось, вытянулось в напряженную струну. Ты была так прекрасна...
Я не смог сдержаться и надеялся втайне сделать хоть один снимок. Неловко изворачиваясь, изо всех сил пытаясь не привлечь внимания... Как же, наверное, смешон я был тогда!..
— Если тебе дорога камера, не фотографируй без спроса, — не глядя на меня, насмешливо проговорила ты.
Я, стараясь побороть смущение, облокотился на нагретый солнцем парапет.
— Простите, я только учусь. Когда-нибудь буду ловить красоту момента, не разрушая его свой неловкостью.
Ты ухмыльнулась, бросив на меня беглый оценивающий взгляд.
— Меня зовут Стефано, я...
— А я не знакомлюсь на улице. — Ты поправила серый берет, откинула назад волосы.
— О, я... я не собирался знакомиться, я просто... — Как же я теперь себя ненавижу за эти унизительные трепыхания. Я испугался, что сейчас ты уйдешь, и я тебя больше не увижу. — Позвольте угостить Вас горячим шоколадом, тут изумительная кофейня!
Ты, должно быть, увидела мой умоляющий взгляд и снисходительно пожала плечами.
— Ну, попробуй. На твое счастье я люблю шоколад.
С тех пор, каждый раз, как я вижу его, я вспоминаю о тебе. Горькая, изысканная, глубинная. Ты таила в себе столько загадок, что мне и сейчас было бы нелегко их разгадать. Ты была абсолютно самодостаточна и уверена в себе. Это покорило мое сердце. Я стал буквально одержим тобой.
Мы встречались всего пару раз, в этой же кофейне. Ты ничего не рассказывала о себе. Мы говорили об искусстве, науке, фильмах. Что еще нужно было мне, мечтателю в потрепанном шарфе, живущем в мире грез и наивных планов?
Я робко показывал тебе фотографии, сделанные за лето. Ничего выдающегося, конечно. Я выпросил у отца его старую "Лейку" и снимал все, что считал красивым. Но ...это были мои первые работы. Они рождались в моих руках размытые, без какой бы то ни было композиции, но мои. Я бережно складывал их в папки, иногда перебирая. И вот решился впервые показать...
Ты скользила по ним взглядом и никогда не спрашивала, что на них. Твои скупые комплименты, срывавшиеся с тонких губ, были словно капли воды на горячую плиту.
Понимала ли ты, как важно для меня было слышать от тебя нечто большее? Знала ли ты, каким огнем горит внутри то, чем не можешь поделиться ни с кем, ведь вокруг меня были одни обыватели, зацикленные на собственном комфорте?
Так какими раскаленными щипцами мне вытянуть эти слова из твоего изогнутого в усмешке рта? Какой фортель выкинуть наивному паяцу, чтобы королева снизошла до одобрения?
Как- то ты сказала:
— Я знаю, чего хотят от меня люди. Знаю, каких слов и действий они ждут. Но я им этого не даю.
Тогда я еще мог признаться себе, что эта страсть — не что иное, как желание напитать свое самолюбие, больное влечение к одобрению и похвале... Но понимала ли ты, что на тот момент это было жизненно необходимо для меня, 17-летнего фотографа-самоучки? Как этого жаждало все мое нутро? Как сердце замирало, вслед за взглядом, жадно улавливая движение каждого мускула на твоем бледном лице?
Ты это видела. И, стало быть, знала.
О, какая лютая ненависть сжигала меня порой! Ты не знаешь, как в истерическом припадке я рвал в клочья то, над чем работал в течение нескольких месяцев... Как клялся никогда, никогда, никогда не приходить к тебе больше!!! Но я все равно приходил, моя королева. Снова стоял перед тобой с отчаянной надеждой. И снова ты разбивала мое сердце сухим "Мне нравится".
Нет, я не виню тебя, конечно... Ты жила в огромном мире, полном известных людей, гениальных научных трудов и белоснежных стен консерваторий. Вокруг тебя были сильные уверенные мужчины, которым ты улыбалась.
Что значил для тебя я, наивный мальчишка с отцовским фотоаппаратом на худой шее? Оборванец, глазеющий на великие картины выставки сквозь прутья ограды. Что я мог дать тебе?
Знала ли ты, что была для меня целой вселенной? Догадывалась ли, что ночами я мечтал лишь об одном, как вместе мы покорим этом мир? Как мы пройдем по главным площадям, собирая восхищенные взгляды. И ты, моя королева, ты прекраснее их всех... Моя муза. Моя Гала*, моя Симонетта**, моя Кодель***... Мой личный Геббельс****.
Однажды ты сказала, глядя на выступление известного художника по телевизору:
— Какой смешной утенок, жаждущий признания.
В этот момент ты вылила на меня ведро ледяной воды. Так вот значит, кто я в твоих глазах? Жалкий гадкий утенок, не способный сдержать своей тяги к тому, чтобы его заметили.
Я был виноват лишь в том, что хотел что-то значить в этом мире. Чтобы мое слово имело вес, а работы — ценность. Я был виноват лишь в том, что слишком привязался к тебе, слишком далеко пустил тебя в свое сердце, дав невольно полную власть над ним.
— Почему мир так жесток? — Спросил я тебя. — Неужели в нем нет даже капли тепла для страждущего?
Твои темно-рыжие волосы блестели на холодном солнце.
— Мир не жесток, Стеф. Он просто безразличен. — Ответила ты мне.
Ты исчезла из моей жизни так же внезапно, как и появилась. Через три недели, не удосужившись даже попрощаться, ты улетела утренним рейсом.
Я никогда уже не стану прежним. Я понял это тогда, стоя на холодном ветру у ступенек осиротевшей гостиницы. Все, что осталось у меня после тебя — это пустота, которая ныла. Ныла невыносимо, жгла, требуя заполнения.
Но я не собирался сдаваться. Что-то темное, полное ненависти, проснулось во мне тогда. Оно обволокло мою душу и утащило куда-то вглубь,в темноту, в безопасность. Никто и никогда больше не доберется до нее. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы доказать, как сильно ты ошибалась.
Я заставлю мир смотреть на меня. Я заставлю его замирать в ужасе и восхищении перед тем, что я делаю.
И мир еще узнает имя Стефано Валентини.
_____________________________________________________________________
* Раве́нна (итал. Ravenna [ra'ven:a]) — город в итальянском регионе Эмилия-Романья,
*Гала Дали (Елена Дьяконова) — жена и модель Сальвадора Дали
**Симонетта Веспуччи (Симонетта Деи Каттанеи) — возлюбленная Сандро Боттичелли
***Камилла Клодель — муза, модель и ученица Огюста Родена.
****Дегенеративным искусством нацисты называли произведения авангардного и модернистского искусства, которое противоречило «классическим» художественным вкусам Гитлера, а потому было объявлено еврейско-большевистским и антиарийским. Картины, конфискованные министром пропаганды Геббельсом, были в 1937 году были признаны дегенеративными и безжалостно уничтожены.