Мальчики танцуют, девочки, смотрите

I know that we are young, And I know that you may love me, But I just can't be with you like this anymore (Lady Gaga «Alejandro») Встреча Никифорова и Джакометти ознаменовала целую эпоху. При этом первое торжественное мероприятие, на котором присутствовал и Виктор, и Кристофф, оказалось самым пресным из всех последовавших. Точнее, оказалось бы оно таковым целиком и полностью, если бы не Виктор. На льду Никифоров сражал эфемерностью, сказочным образом, подчёркнуто фантастическим нарядом, а уж о волосах и говорить нечего – о них предания ходили. Вот поэтому на их пресловутом Первом банкете (с большой буквы) Крису пришлось долго вглядываться в совершенно непривычного Виктора, притихшего, едва ли не неловкого и стеснённого, в далеко не самом идущем ему пиджаке. И он, и Попович были похожи на подростков, которым решительно нечем было заняться на унылой свадьбе какого-нибудь далёкого родственника. Гоша сидел угрюмый, сверля всех из-под обвисшей чёлки. Виктор молча удерживал вилку меж пальцев, раскачивал её, стараясь не терять баланс. Вид у него был отсутствующий, и разочарованию Криса не было предела. Почувствовав его взгляд метров за десять, Виктор поднял глаза. Улыбнулся быстро, глаза ласково полыхнули. Но уже через секунду Виктор подталкивал локтем Гошу, дёргал его за галстук в шашечку и говорил ему какие-то глупости. Укатали сивку крутые горки, народ не желал растанцовываться ни в какую. Вечер только у тренеров удался, по всей видимости. Виктор уткнулся в сотовый и без особого вдохновения строчил кому-то послания. И вдруг в какой-то момент резко уронил руку, корпус раскладушки глухо приложился о столешницу. Витя уставился в темноту радостно и невидяще, а потом развернулся всем корпусом, вцепился в Гошу двумя руками, тряс его, грозя уронить со стула и громко выражая восторг выбором песни диджея. Гоша грубил в ответ, нелестно отзываясь о Витиных музыкальных пристрастиях вообще, о Таркане, как исполнителе, в принципе, но его уже не слышали. Гоша подобрал за ним всё: сотовый, мешковатый пиджак, резинку с волос – о, боги! - и только Витю и видели… То есть, ТОЛЬКО его и видели потом все. Виктор вытанцевал в центр, с чуть смущённой улыбкой. И началось что-то такое, что могло бы сделать Никифорова самым востребованным тамадой, сложись судьба иначе. К проигрышу песни на ногах был уже весь зал. За исключением мрачного Гоши и обалдевшего Джакометти. Виктор проплыл мимо и, будто так и надо, задел бедром предплечье Криса, оглянулся на него, озорно улыбаясь, – в это мгновение он был похож на девушку больше, чем когда-либо. А стоило смениться музыке, Витя плюхнулся обратно на своё место и сидел там красный и сияющий, смущённый и довольный. Ему явно нравилось то, что творилось перед ним: десятки поднятых на ноги, не без его участия, людей. И вид у него был, будто своё он на сегодня отплясал. Крис помедлил, а потом пересел к нему, как раз на освободившееся по правую руку сидение. - Я хотел что-то тебе сказать, - сообщил он вопросительно смотрящему Никифорову, - но убейте, если я сейчас вспомню, что. Виктор похлопал его по руке, рассеянно задержал на ней свою. - Не спеши, вспомнишь – расскажешь. – Подумал. – Слушай, у тебя е-мэйл есть? - Да. - Если напишу – ответишь? *** Год спустя Витю уже зазывали погостить в Швейцарию. Яков спросил, решив, что это удачная шутка: «С родителями знакомить?» - и сам же надеялся, что шутка, по Витиному лицу же не поймёшь. Он на такое не обижался, что настораживало. Витю действительно показали родственникам, даже очень-очень старой прабабушке Криса. Она была арфисткой, была знакома по молодости с Марлен Дитрих и могла об этом рассказать больше, чем о событиях последних двух недель. Виктор млел, глазом не моргнул, когда дама назвала его «очаровательной юной леди» и похвалила Криса за то, что нашёл себе хорошую девочку. Тут же севшим голосом Виктор объяснил, что он – «мужик… кхм, парень». Прабабушка с великолепным спокойствием объявила, что так даже лучше. И мама, и просто бабушка Криса были в восторге от Виктора, хотя ему иногда казалось, что они вот-вот его спросят: «А что, разве в России так можно?» Но они не спросили и стало ясно, откуда в их сыне-внуке столько такта. Самым ярким воспоминанием осталась поездка на фуникулёре. Никифоров любовался горами, озёрными далями и в равной степени – гладкой щекой пытающегося не оглядываться на него Криса, изгибом очень тёмной брови и завитками выгоревших волос. - Зачем тебе такие античные совершенства? – спрашивал Виктор и зачёсывал их пальцами назад, будто они мешали оценить лицо само по себе. - Витя, ты можешь или поцеловать меня, или убрать руку, выбирай. - А я думал, ты такой стеснительный милый мальчик. – Виктор сам смутился; руку всё же отвёл, но предложение запомнил. Непроизвольно поджал губы, засмотревшись на его. - Я и о тебе так думал. Что ты фея и тому подобное. Недолго. До твоего belly dance. - Мы оба заблуждались. Я рисовал картину в воображении, как ты гуляешь по холмам среди эдельвейсов, как юный паж королевы… - Королевы? - Да. - Моя картина мира хлеще: ты, сад синих роз, синие лепестки летят с неба, играет скрипка… - Луна на пол-экрана, да? - Да. И блестит всё вокруг. Короче, «Золушка», пятидесятый год. - Или «Сейлор Мун». Любой сезон. - Но если хочешь эдельвейсов – это легко устроить. Они забрали велосипеды из багажа, задумка была в том, чтобы спуститься самостоятельно. Крис хорошо знал маршрут. Если не считать небольшую аварию, когда Витя не рассчитал скорость и свои возможности её контролировать и, как следствие, три ссадины, одна другой устрашающей, на боку, руке и виске, дорогу можно было счесть удачной. Главное, что после падения он мог ехать, и велосипед тоже. - Мне чуть-чуть обидно. Мы могли бы застрять ночью в горах. И греться среди камней и к тому моменту никому не нужных эдельвейсов, - с мечтательной интонацией поделился Крис. - Обидно ему... Хватит с нас и того, что мы дотемна не успеем! Они подъезжали к дому бабушки Криса, это было идеальным местом, чтобы знакомиться с природными красотами. В городе, где жили родители, конечно, вид на холмы и горы тоже делал уличный пейзаж необычным, но мальчики решили, раз погружаться, так по полной программе. - А если тебя волнует упущенная возможность меня греть, то ещё не поздно, - негромко добавил Виктор. При дневном свете зелень, далёкие домики, церкви, выразительный силуэт гор – всё это вместе производило ощущение бесконечной ожившей фантазии. «Открытка на 360 градусов», - добавлял Виктор. Полумрак смягчал вызывающее великолепие, делал затянувшуюся прогулку интимнее, значительней. - Остановись! – попросил Виктор. Затормозил следом за остановившимся Крисом. Попятился назад, удерживая велосипед. Быстро, не спрашивая, поцеловал в губы. - Виктор? - Извини. Слишком романтический момент. Не люблю, когда такой пропадает. - Тебе что – не важно, с кем? – Крис не спешил обижаться. - Такой момент может быть только с тобой и только сейчас. - Уже кое-что. – Они продолжили путь, преодолевая усталость, но зная, что остался последний рывок, это добавляло сил. – Я как-нибудь приеду в Санкт-Петербург? - Разумеется, Крис! Я буду счастлив… - Приеду, расспрошу Георгия, в какие романтические моменты настиг твой пыл его. Виктор чудом не вписался в живописную ограду, из-за которой совершенно простонародно выглядывали мальвы, как выглядывали бы на какой-нибудь даче его родины. - Ты и близко не милый, о чём я только думал?.. Милым Крис был, когда Виктор в тот вечер позволил ему побыть в роли медсестры. - Медбрата, конечно, - шутливо поправил себя Виктор. - Ты говорил, что я паж. Тогда ты – королева, - парировал Джакометти. Они забились в маленькую ванную комнату, Крис заглянул в аптечку над раковиной. Промыл и обработал ссадины. Они сидели на полу и не спешили отодвигаться друг от друга. - Твой тренер будет недоволен, когда ты приедешь весь в шрамах. Ещё и на лице, как назло. - Заживёт. Зато Яков будет счастлив: после наших велосипедных прогулок у меня что ноги, что жопа будет в лучшей форме. Крис будто бы внимательно слушал. А сам уже вёл по его шее, там, где волосы были схвачены резинкой. Потянулся, чтобы было удобно поцеловать кожу за ухом. - Вик… Ты при мне их не собирай. Не могу смотреть. За распущенными хоть не видно. А так я тебя когда-нибудь на людях поцелую. - Крис... - Всё думал, почему женщинам предписывали прятать волосы. Что соблазнительного может быть в волосах? Но появился ты - и всё понятно. Витя держался за его плечо, стараясь сильно не млеть. Зашептал радостно: - Вот погоди… Замотаю платок на голове… Как Солоха… Как ведьма, ты быстренько про меня забудешь. - Не поможет. - Обрежу. Его аж тряхнуло, когда Крис резко повернулся, чтобы в глаза посмотреть. - Нет! Не думай даже! - Да я… - Виктор! - Не без тебя, не волнуйся, – заверил Виктор. И мягко задел подбородок парня своим, будто призывая успокоиться и вернуться к начатому. А ведь то, что они начали, развивать-то пока не стоило. Миловаться можно, трогать нельзя. Виктор сам себе провёл черту дозволенного. Хватило, чтобы замучить нежностью, но не для того, чтобы обжёг стыд. До спальни он довёл Криса, можно сказать, за руку, поцеловал в щёку вместо пожелания спокойной ночи. И вернулся в отведённую ему комнату, завороженно улыбаясь, пытаясь разобрать, натворил ли он чего-то не того или ещё нет. Утром его разбудили брошенные на покрывало цветы, целый ворох, прямо через окно. Белые, крупные. Асфодели. И эдельвейсы. *** В первый раз в Петербурге Кристофф был не только с культурно-ознакомительной миссией, но и профессиональной: позаниматься в балетной студии. Всё было серьёзно. Виктор оценил его настрой, он сам ни в чём не хотел уступать. - Никогда бы не подумал, когда мы познакомились, что именно ты станешь моим соперником, который вечно дышит в затылок. - Предпочитаешь, чтобы он тебе дышал в затылок в прямом смысле? – поиграл бровями Гоша. Виктор всё ещё не реагировал на подначки. Они с Крисом горячо обсуждали программы, в частности то, что Витя хочет выступать под Леди Гагу, пусть хоть на показательных, а Фельцман категорически противится. Крис же в свою очередь мог, но не хотел, раз это светлая мечта Виктора. - Как обычно: ситуация с несовпадением желаний и возможностей. – Гоша признал наконец драму. – А танцорам можно, они взяли. - Пресса освещает так, будто я весь такой творчески свободный, а нихуя, - махнул руками Виктор. – Из «Алехандро» мне можно только мелодию чардаша, которая во вступлении. И всё. Только классика, классика и классика. - Классика и народность. Чтобы его развеселить, Крис предложил потанцевать для себя, и после нескольких репетиций вне занятий у них даже сложилось нечто похожее на парное выступление. - Только не на льду. - Не на льду, - соглашался Виктор, - что мы, ебанутые что ли? Шёл 2010-ый год. Пышные волосы больше не лежали через плечо Виктора, но короткие пепельные пряди на затылке хотелось взъерошить не меньше прежнего. На девочку он был похож разве что в толстовке на размер больше, и если при том сидел и молчал. Озорство и лукавство, вложенные в адресованный Крису взгляд, волновали и грели, заставляли всегда быть начеку. В Джакометти же от прежнего восторженного мальчика не осталось ничего. Виктор даже не задумывался о его предпочтениях. Крис был сексуальным, а что там, гетеро-, гомо-, би- или что ещё может быть, Виктором не улавливалось напрочь. Но стоило им пересечься, как они флиртовали и ухаживали друг за другом, при том что три года не могли совпасть в своих чередованиях бывших и нынешних ни разу. Крис страдал по своему хореографу, а тот, как агент британской разведки, делал морду кирпичом и вот отправил изучать образцовую русскую школу. - Он не смотрит на меня, как на парня, - меланхолично делился Крис. Виктор вытаращился. - А как на кого тогда он на тебя смотрит, позволь спросить? - Ты меня понял. - Ну может он безнадёжный натурал? Хотя, как по мне, он должен быть слепым, глухим и онемелым по всему телу, раз на тебя не реагирует. - Это непробиваемая стена. - Да у него просто мужика нормального не было! – пытался утешать Витя, прекрасно понимая, какую чушь он сейчас несёт. - Он разбивает моё бедное сердце. Сначала ты, теперь он. И всё это лёгким, шутливым тоном, как будто они в игры какие играли. - Я? – Виктор прижал руку к груди. – Что, правда? - Да. - А я могу как-то исправить свою оплошность? - А как ты предлагаешь это сделать? - Хочешь, отдамся тебе за ближайшей дверью? Крис смеялся, повиснув на станке, в скрещенные руки. - О, порывы нежной дружбы!.. - Вот ты хохочешь, а я серьёзно. Крис поднял голову. - А пошли. *** Уже в который раз Никифоров оказался золотым медалистом Гран-при. На пьедестале он шёпотом сообщил, что «Становится скучновато». Крис не спорил. Были и другие набившие оскомину закономерности. Торжественная часть. Хуеблядский банкет. Только с той разницей, что теперь оба они были пьяны больше своих тренеров. Виктор стоял перед Людмилой Бабичевой и Сарой Криспино. Девушки были знакомы, но до этого вечера как-то не замечалось их близкое общение. Виктор их развлекал, строил из себя такого матёрого и повидавшего всякого дядьку, ну, конечно, в двадцать пять-то. У русской девушки рыжая коса и она обсуждала как раз намерение её отстричь, а с кем, как не с Никифоровым советоваться по такому вопросу. У Виктора расстёгнутая рубашка и белая кожа начала груди как-то нехорошо концентрировала внимание. Крис решил бы, что всё плохо, утешался, что лишь он туда пялится, кого ещё смутили бы такие мелочи. Виктор слегка покачивался, просто чуть сгибая колено, в такт своей лекции. «Вот сейчас рубашка натянется и треснет, мачо», - мысленно адресовал ему Крис. Виктор очень даже в курсе, что он сейчас объект его внимания. Иногда мимолётно бросал взгляд в ответ, но в целом не отвлекался от собеседниц. У нас же тут невидимые подмостки и объектив кинокамеры. Как всегда. Когда Никифоров намеренно держал дистанцию, преодолеть её было сложно. Но не Джакометти. Он отправился к диджею, размышляя, как склонить того к сотрудничеству. «Виктор бы предложил «Сиськи ему покажи». С каких же пор я такой специалист в его дебильном юморе?» Целью Криса было вовсе не испортить вечному другу-сопернику обедню. Скорее, её взбодрить. Тоскливая мелодия скрипки заставила Виктора вздрогнуть и оглянуться, потому что это не вечер классики, и он очень хорошо знал, к чему это вступление. Перехватив взгляд Криса, он в ужасе свёл брови. «Крис, не надо». Крису было наплевать. Он шёл к нему и люди от него отступали. Отступали и оглядывались, начинали шептаться. Каждая секунда этого нарастающего напряжения была частью прелюдии, сценарий которой был известен только им. Некуда было бежать. Виктору оставалось только стоять и ждать, не теряя лицо. И смотреть испытывающе, вести взглядом. Мила потянула Сару за руку, проговорила: «Давай отойдём. Дивам нужно место». Крис отбросил в сторону галстук, легко повернулся на ходу и к моменту, когда он оказался возле Виктора, не было вокруг пары глаз, которая смотрела не на них. I know that we are young, And I know that you may love me, But I just can't be with you like this anymore, Alejandro Столько времени прошло, но Виктору и думать не пришлось, тело само отозвалось; помнило каждое па. Тогда Лилия, застав их за репетицией, ставила их в пример парникам. Было стыдно всем, и парникам, и им. Москва не сразу строилась, Крис с Витей не за один день раскрепостились (или «стыд потеряли», как сказал бы Яков). Годы прошли, а они двигались настолько синхронно, словно это всё было вчера. Виктору не нужно было оборачиваться, чтобы знать, как близко Крис, знать, что когда он сейчас протянет руку, тот притянет его за неё; заранее знал, как ляжет ладонь на поясницу. И Гоша как в воду глядел тогда, угадав про дыхание в затылок, эта волнующая близость оказалась самой знакомой из всего. Только одна маленькая заминочка, её уже сам Виктор организовал. Чтобы было побольше изюму в выступлении. Вернее, перцу. Он сам остановил Криса, любовно обхватив со спины. Прижался, закинул на него ногу. И расстегнул рубашку. Это было не по сценарию, но Крис только ухмыльнулся и поднял роскошную глянцевитую бровь. Со стороны, куда девочки отошли, раздались восторженные возгласы. Парни не могли наблюдать, как тренер Криса в этот момент добрался до Фельцмана. - Я не ожидал ничего подобного… - начал было он, но Яков остановил его жестом. Молча налил ему водку. - А я ожидал. Ну, Джозеф, вздрогнули… - Он чокнулся за него и опрокинул рюмку. – За наших пидо… победителей, Господи прости!.. Виктор с Крисом не только этого, они будто никого кругом не видели и себя не помнили. Крис опустился перед Виктором на колени и разве что языком по торсу не прошёлся. Огладил, едва задевая пальцами, бока, пока Виктор извивался в его руках. Где-то безмолвно кричал Гоша. Его Аня утешала с профессиональным знанием дела: «Судя по клипу, они могли бы быть в одних трусах, нам ещё повезло!» Сара, как старшая, на полном серьёзе закрыла Миле глаза. Крис поднялся, не касаясь пола, потянул Виктора за отвороты распахнутой рубашки на себя, пятясь, уводя за собой. - Мы можем считать это за каминг-аут? – спрашивала Мила. Сара смотрела на неё, словно недоумевая, откуда она знает это слово. Ответил Гоша, перестав ради этого заходиться в крике. - Да что ты. Витя уже восемь лет как перед нами камингаутился. Как сейчас помню его гениальное вступление «Я не шкаф и не музей хранить секреты от друзей». Анна буйно захохотала, запрокинув голову – она тонкость оценила. Характерные для этой песни движения оказалось приятней наблюдать без рубашек на танцующих. Виктор успел заценить, насколько Крис теперь эффектней, стоило ему вымахать, раздаться в плечах. На мускулы спины вообще невозможно смотреть, чтобы не сглотнуть, залипнув мучительно в жадном ожидании. И каждый его аффектированный чеканный шаг – Виктор впервые в жизни почувствовал себя как на привязи. Кругом хлопали, а Виктор с весёлым ужасом осознавал, что они могли бы с тем же успехом сосаться, лёжа на столе. Когда они остановились, перед ним вырос Яков, успел выдвинуть ультиматум, что никогда им двоим больше нельзя танцевать вдвоём, «ну не так - точно». Его прервал Гоша, в панике сообщивший, что Аня сняла их на его телефон и выложила ролик на ютуб. «Всего 50 секунд, но там такие 50 секунд!..» Под шум и крик Виктор обнаружил, что его ладонь держат, и он, повинуясь медленному, но настойчивому движению, потихоньку вывернулся из толпы. Ладонь Криса он на ощупь знал, по теплу и по исключительной гладкости кожи мог угадать. - Мы можем пойти ко мне, - говорил Крис в темноту перед собой. Они шли, не торопясь, через зал, по коридору, минули холл – постепенно ускоряя шаг. - Ну теперь конечно. Теперь-то, блядь, куда угодно, хоть в мэрию расписываться. Крис обернулся к нему, заводя в открывшийся сразу лифт. - Попрощайся с последними ограничениями, Никифоров. После сегодняшнего от тебя будут ожидать любую поебень. Перед закрывающимися дверьми лифта они поцеловались, как в классической голливудской киноленте. Какую именно поебень, Виктор понял через год, наблюдая, как его только что обретённая любовь всей жизни из далёкой Японии вместе с его лучшим другом устраивают сеанс парного стриптиза на шесте и обливаются шампанским, а все вокруг счастливы. Кроме хореографа Криса. - Больше ваш Сэм на тебя равнодушно не посмотрит, - Никифоров протянул бокал, Крис непонимающе взглянул на него. Кажется, мыслями он был не здесь и не сразу понял, о чём речь. Догнав мысль, рассмеялся. - Очень на это надеюсь! – и чокнулся с Виктором бутылкой прямо на пилоне.