***
Приняв, наконец, последнего клиента, Джон облегчённо выдохнул. Неужели он свободен и может идти домой? Даже не верится, что этот день действительно закончился. Счастье и ожидание скорой встречи с дочерью воодушевило доктора. Попросив сидевшую в приемной молоденькую медсестру расставить карты клиентов в правильном порядке, Уотсон, накинув куртку, вышел из больницы, направляясь сразу к дороге, чтобы поймать такси. Ему не хотелось сегодня тратить время на общественный транспорт, с целью как можно быстрее оказаться дома. Поэтому, подойдя к дороге, он вытянул руку, дожидаясь проезжающего мимо такси. Джон всегда поражался этой супер способности Шерлока «притягивать» кэбы. Иначе это не объяснить: стоило Холмсу поднять руку, как тут же тормозил чёрный автомобиль. Или, возможно, это Майкрофт отправлял таксистов к ним с Шерлоком, зная о том, насколько нетерпеливым может быть его младший брат, и что он может учудить, когда ждёт слишком долго? Лучше действительно отправить к нему такси. В голове Джона почему-то появилась картина неизменной помощницы Холмса старшего — Антеи — в шляпе с козырьком, которую часто носили таксисты. Джон издал тихий смешок. Кажется, ему действительно пора отдохнуть. Может, стоит взять отпуск на работе, чтобы провести время с дочерью? Можно было бы даже съездить куда-нибудь… Однако от мыслей об отдыхе его отвлёк притормозивший рядом кэб. Устроившись на заднем сидении и назвав адрес, Джон прикрыл глаза, слушая тихую музыку, доносившуюся из радиоприёмника машины. Его терзало желание побыстрее оказаться дома, где его ждут Шерлок и Рози. Нет, серьезно, разве можно было подумать, что он будет спешить домой с работы не к дочери и жене, которая встретит его тёплой улыбкой, мягким поцелуем и вкусным ужином, а к консультирующему детективу, высокофункциональному социопату, который сидит с его дочерью. Да максимум, что Холмс мог приготовить — очередной эксперимент, который, если ещё не разрушил половину кухни, то явно может сделать это в любой момент. Жизнь действительно непредсказуема. Разве можно было хотя бы предположить, что Шерлок станет ему не просто лучшим и почти единственным другом, а семьей? Джон слегка нахмурил брови от своих мыслей. Семья… Это слово казалось таким неправильным и в тоже время до жути нужным и подходящим. Можно сказать, обычным. Уотсон никогда об этом не задумывался, но Шерлок действительно стал ему кем-то большим, чем просто друг. Он стал ему настоящей семьёй. Тем фундаментом, который необходим был Джону, чтобы построить свою жизнь, своё счастье, только почему-то он каждый раз выбрасывал эти мысли из головы, принимая всё это, как должное. Джон задумался. Он хотя бы раз искренне благодарил детектива за всё, что он для него делает? Ведь он без промедления принял Джона снова. И не только его, а вместе с дочерью, которая изменила жизнь не только Уотсону, но и Шерлоку. А Холмс не сказал ни слова против. Он не показал ни капли недовольства. Казалось, он даже не задумывался о том, что может быть не согласен с тем, чтобы Джон и Рози жили вместе с ним. Это действительно поражало… Особенно зная, как Шерлоку важно не отвлекаться во время дела или эксперимента. А ребёнок явно не подходил под определение «не мешающий». Уотсону всегда было сложно определить своё отношение к детективу. Все мысли, готовые зародиться по этому поводу, он сразу прогонял за ненадобностью. Потому что зачем думать о том, чего никогда не будет? Зачем намеренно причинять себе боль? Джон знал, что всё равно для Шерлока на первом месте его жена — работа, что он выяснил ещё на первом совместном ужине, а также разум. Эмоции — непозволительная роскошь. И большая слабость. По мнению детектива, конечно. На самом деле тут Джон мог бы и поспорить. Несомненно, привязанность и эмоции могли стать болевыми точками, могли быть слабостью, да. Но в своём большинстве это сила, придающая человеку уверенность в себе, а также смелость, способность двигаться дальше несмотря ни на что. Ведь ради близких людей мы готовы на всё. Точно так же, как и они готовы на всё для нас. Человека берегут друзья, семья… Все те, кого мы считаем близкими. А явно не одиночество, как в то искренне верил Холмс. Да, близкие люди могут причинять боль. В жизни каждого человека наступал момент, когда ты действительно верил в то, что лучше быть одному. Но довольно скоро ты понимал, что это не так. Что чувства — не слабость, а преимущество. Впервые за более чем семь лет их дружбы, более четырёх из которых они прожили вместе, Джон всё же позволил себе хоть немного задуматься о природе своих отношений с Шерлоком. Это на самом деле давно стало большим, чем просто дружба. Они слишком хорошо знали друг друга. Отлично и слаженно работали, почти не нуждаясь в словах. Понимали друг друга с полуслова. Даже с одного взгляда. Только при одном воспоминании об этих глазах цвета льда по телу отставного военного побежали мурашки. Да и сам Шерлок в последнее время стал мягче. Он не был больше тем «высокофункциональным социопатом», коим так любил себя называть. Если начистоту — Джон никогда и не верил в эту маску, которую Холмс носил почти круглосуточно. Он видел его настоящего. В редкие моменты проявления заботы и привязанности. В беспокойстве, на секунду мелькающем в его глазах, когда Джон, в очередной раз жертвуя собой, пытался спасти Шерлока от вооружённого преступника. В самопожертвовании Холмса, который на самом деле был готов на всё ради своих друзей. Взять хотя бы те два года, которые он провёл, уничтожая сеть Мориарти. Когда Шерлок рассказал Джону о том, что именно заставило его умереть для всех, в том числе и для самого Уотсона, доктор понял, точнее, увидел по глазам Шерлока, что он бы на самом деле прыгнул тогда. Если бы у него не было никакого плана. Он бы убил себя ради того, чтобы дорогие ему люди остались живы. Всё это говорило только об одном: у Шерлока большое сердце, которое он отчего-то закрыл на замок. И спрятал ключ ото всех. Джон был уверен, что Та женщина — Ирен Адлер — уж точно смогла взломать замок, висящий на сердце детектива. Умная, красивая, опасная… Она идеально подходила Шерлоку Холмсу. Была единственной, кто мог бы посоревноваться с Шерлоком в его «играх разума», как про себя называл это Джон. Возможно, Холмсу нужна была именно она: холодная и властная доминантка, способная укротить его. Но детектив не ответил ей взаимностью. Несомненно, Шерлок был впечатлён ею, а, в частности, её умом и рассудительностью. Но не более. И, от осознания этого, где-то внутри Джона тёплым удовольствием сворачивался питон. Возможно, это было неправильно, но Уотсон был рад. Он до последнего пытался понять, почему ему это так важно. Но через какое-то время он махнул на это рукой. Всё равно всё закончилось. Так зачем возвращаться к прошлому? Кроме Ирен Адлер был ещё один человек. При одном воспоминании о котором, по спине Джона пробегал холодок, а плечо скручивало болью. Джеймс Мориарти. Он никогда не забудет, как стоял перед Шерлоком, с ног до головы обвешанный взрывчаткой. Он помнил тот секундный страх, мелькнувший в глазах детектива, когда тот подумал, что Джон и есть Мориарти. Они никогда не говорили об этом, но Уотсон знал, что Шерлок до сих пор чувствует себя виноватым за то, что позволил Джеймсу обмануть его, дал поверить, что Джон не тот, за кого себя выдаёт, а главное, что подверг друга такой опасности. Может быть, именно поэтому, Шерлок стремился спасать Уотсона, забыв о собственной безопасности. Но каким бы коварным ни был Мориарти, Шерлок также был впечатлён его умом. Их «играми», как он сам это называл. Погружённый в эти мысли, Джон даже не заметил, как такси уже подъехало к углу на Бейкер-Стрит. Расплатившись с кэбменом и выйдя из машины, Уотсон сделал глубокий вдох, проведя рукой по волосам в попытке привести мысли в порядок. Что за меланхолия на него нашла? Уверенным шагом перейдя дорогу, Джон зашёл в кондитерскую, где на днях заказал торт ко дню рождения дочери, решив заодно взять немного любимых пирожных Холмса. Ему нравилось вот так вот баловать детектива, тайно наслаждаясь лёгкой улыбкой на губах Шерлока, когда тот видел, что Джон в очередной раз принёс что-то ему. Вот, правда, как ребёнок. Пока оформляли заказ, Уотсон решил зайти в соседний магазин, с целью купить несколько воздушных шариков. Настоящий подарок для Рози уже давно лежал в его комнате, но всё же хотелось обрадовать дочь, эффектно заявившись с яркими воздушными шарами, пытаясь хоть немного загладить вину за отсутствие в течение дня. Пусть даже она этого ещё и не понимает. Но это понимает Джон. И это, скорее, больше даже для него, чем для Розамунд. — Кому это вы решили сделать подарок, сэр? — вежливо поинтересовался молодой парень, надувая шарики. — Простите мне моё любопытство. Просто интересно, кому же достанется столь приятный сюрприз. — Да, конечно, — Джон улыбнулся, — это для моей дочери. У неё сегодня первый день рождения. — Ох, важный день. Как для неё, так и для Вас, не так ли? — парень улыбнулся в ответ, протягивая шарики. — Ведь дети — это прекрасно? — Да, так и есть, — кивнул Уотсон, отвечая одновременно на оба вопроса. Принимая шарики, он добавил пару фунтов сверху в качестве чаевых. «Молодой парень, учится в колледже, получает стипендию, но на нее не проживёшь, посему пытается заработать денег, чтобы пригласить молодую девушку из кондитерской на свидание», — промелькнуло в голове Джона. Всё-таки общение с Холмсом даёт свои плоды. Сопровождаемый искренними «спасибо» от парня, Уотсон вышел из магазина, снова возвращаясь в кондитерскую. Как только он открыл дверь, его сразу поприветствовал расположенный над входом звонкий колокольчик. Подойдя к прилавку, где уже стояло два пакета, Уотсон стал ожидать хозяйку заведения — миссис Томпсон. Она была миловидной женщиной (а также подругой миссис Хадсон), владеющей этой домашней кондитерской вместе с юной дочерью, на которую положил глаз тот самый парень из соседнего магазина, судя по тому, какие взгляды он бросал через окно. И, кажется, чувства были взаимны, поскольку девушка так же не отрывала от него взгляда. Выйдя из складского помещения, миссис Томпсон сразу одарила Джона вежливой улыбкой. — Ах, какие чудесные шарики. Это для Рози, да? — Да, миссис Томпсон. Для неё. — Какая она счастливая. Ведь у неё есть такой замечательный отец. — Не думаю, что я лучший отец. Она заслуживает гораздо большего. — Вы слишком придирчивы к себе, доктор Уотсон. Поверьте, Розамунд очень повезло с отцом. Тем более у неё ещё есть Шерлок, — женщина игриво подмигнула. — Ну всё, спешите домой. Не могут же начать праздник без Вас, верно? — пролепетала женщина, протягивая Уотсону два внушительных бумажных пакета со сладостями. Недоуменно посмотрев на неё, не до конца понимая, что именно она имела в виду, Джон вышел на свежий воздух. На улице начался мелкий дождик, поэтому Уотсон накинул капюшон и, опустив голову, быстро направился в сторону 221 Б, мечтая как можно быстрее оказаться в долгожданной уютной домашней обстановке. И увидеть свою дочь. И вот Джон уже стоял у входа, ведущего к заветному месту, ища ключи в кармане. Проклиная ноябрьский холод и непослушные пальцы, он всё же нашёл ключи и даже вставил их в замочную скважину почти с первой попытки. Отворив дверь, Джон, быстро вбежав по лестнице на второй этаж и едва не упав из-за загородивших обзор шариков, а также из-за пакетов, мешающихся в руке, распахнул дверь в квартиру, сияя от счастья. — Рози, взгляни, кто это пришёл? — услышал он весёлый голос Холмса. — Па-па!!! — воскликнула Рози. — Привет, моя милая, — Джон, отпустив шарики под потолок, а пакеты поставив рядом с креслом, подошёл к Шерлоку, аккуратно беря на руки Розамунд, которая счастливо улыбалась и тянула к нему свои крошечные ручки. — А кто у нас сегодня стал уже совсем большим? У кого сегодня день рождения? Ну что, готова получить подарки от папы? — чмокнув свою дочь в лоб, Джон перевёл взгляд на Холмса. — Шерлок, как она сегодня? — Всё отлично. Пытался сегодня научить её букве «Ш». — Да? И как успехи? — Никак. Пока она отказывается меня хоть как-нибудь называть, — немного расстроенно ответил детектив. — Ну не расстраивайся, Шерлок. Твоё имя довольно сложное для годовалого ребёнка. Она любит тебя, а это главное. — Спасибо, Джон, — Шерлок отвёл взгляд. — Ну-ка, Рози, — Джон показал пальцем на своего соседа, — кто это? Малышка на секунду задумалась. Доктору даже показалось, что он слышал, как в её маленькой головке заработали шестерёнки. Всё-таки она действительно проводила много времени с Шерлоком и перенимала у него некоторые привычки. В частности этот проницательный взгляд, словно сканирующий до костей. Джон был уверен, что из его дочери получится такой же отличный детектив, как и из Холмса. — Па-па! — спустя несколько секунд счастливо изрекла Розамунд. — Что? — Шерлок тихонечко прыснул. — Нет, Рози, я не твой папа, — Холмс указал на Джона. — Вот же твой папа. — Па-па, — упрямо повторила Рози, надув губки. Джон же в это время беззвучно заливался смехом, глядя в удивлённое лицо своего друга. Всё-таки только ради такого вот удивлённого выражения на лице Холмса стоило прийти сегодня домой. — Ну вот и ты стал отцом, Шерлок. Всё-таки устами младенца… — Ладно, как скажешь, — детектив тоже искренне улыбнулся, однако в его глазах было видно некоторое смущение и нежелание продолжать этот разговор дальше. — Я думаю, пора за стол. Ты принёс торт? — Да. А ещё я купил пирожные и пару эклеров. — Отлично, тогда схожу и заварю чай, — немного неловко подытожил Шерлок, удаляясь на кухню, явно обдумывая слова Джона. На самом деле Уотсон и сам не понял, почему сказал именно так. «Видимо, сегодня просто был сложный день, поэтому странные мысли лезут в голову с момента, как я вышел с работы. Стоит сейчас расслабиться и не думать ни о чём», — мелькнуло в голове Джона. С него хватило на сегодня воспоминаний в такси, которые были вызванны совершенно беспричинно. Да ещё и миссис Томпсон, подлившая масло в огонь этим своим подмигиванием… Последовав за Шерлоком на кухню и посадив Рози на высокий стул, находящийся рядом с обеденным столом, Джон слегка наклонился к дочери, мягко целуя её в лоб. — Рози, папа сейчас придёт. Только накроет на стол, хорошо? Услышав в ответ радостное «агу», Джон, взяв пакет, который он оставил рядом с креслом Холмса, вернулся на кухню, где уже во всю орудовал Шерлок. Вскоре по квартире стал разливаться чудесный аромат чёрного чая. Джон прикрыл глаза, позволяя запаху и уюту полностью окутать себя, ощущая, как всё напряжение, скопившиеся за день, постепенно уходит. Это действительно было то, что ему сейчас нужно: домашний уют, тишина и аромат чая. Подойдя к ящику с посудой, Джон достал тарелки, в процессе слегка столкнувшись с Шерлоком плечами, отчего смущённо улыбнулся другу. Но всё же что-то было не так. Молчание, которое повисло между ними, было слишком напряжённым, не так, как обычно. Сейчас же между ним и Холмсом будто натянулась струна, готовая в любой момент, от каждого неосторожного движения, порваться, и любое действие заставляло её колебаться всё сильнее. — А вот и доставка еды, — прокомментировал Шерлок, услышав звонок в дверь. Уотсон хотел было пойти и забрать заказ, как обычно это и происходило, но его уже опередил детектив, выскочивший с кухни. И Джону показалось, или Шерлок действительно попытался как можно быстрее уйти? Надо будет об этом подумать. Но не сейчас. Всё потом! Сейчас всё, чего хотелось Джону — это выпить бокал красного вина, которое он купил специально к этому дню, и съесть заказанной ими еды из ресторана Анджело. А потом чай с тортом. Всё остальное может и подождать. Забрав пакеты у вернувшегося Холмса, Джон начал раскладывать ещё дымящуюся еду по тарелкам. Себе он заказал чудесную пасту со свежими морепродуктами, а Шерлоку его любимое чёрное ризотто. Ещё они взяли несколько закусок на двоих и детское меню для Рози. — Шерлок, ты не мог бы достать бокалы и вино? — не оборачиваясь, спросил Уотсон. Ответом же ему стал тихий скрип, раздавшийся, когда Шерлок открыл ящик, где они хранили посуду. «Надо не забыть смазать петли» — в очередной раз сделал себе мысленную пометку Джон. Когда стол был полностью накрыт, вино разлито по бокалам, а на столе находилась горячая еда, они наконец сели, обменявшись мимолётными взглядами. Первым подняв бокал, Шерлок тихо сказал: — За Рози. Пусть она растёт такой же чудесной девочкой, как сейчас. И я уверен, что когда она вырастет, то станет великим человеком. Такой же, как и её отец. Под тихое чоканье бокалов, они сделали по глотку вина. Джон сразу ощутил растекающееся по телу тепло. Да, это именно то, что сейчас было нужно.***
Джон в очередной раз наполнил бокалы. Проследив взглядом за последней каплей, которая, на несколько секунд зависнув на конце горлышка, упала к своим сёстрам, он убрал пустую бутылку. Он не был уверен какая бутылка это была по счёту. Стрелки часов плавно приближались к отметке двенадцати, подарки давно подарены, а сама Рози уже мирно спала в своей кроватке, в то время, как Шерлок и Джон всё продолжали праздновать. В очередной раз подняв бокал в безмолвном тосте, Уотсон сделал глоток, откидываясь на стуле назад. Слегка затуманенное сознание, расфокусированный взгляд, приятная лёгкость во всем теле — то, чего давно не хватало Джону. Переведя блуждающий взгляд на своего соседа, Уотсон беззвучно усмехнулся. Слишком редко ему доводилось видеть Шерлока хоть немного выпившим. Если задуматься, то даже на свадьбе Джона Шерлок был трезв. Хотя, казалось бы, шафер не должен сильно отставать от жениха. И единственный раз, когда доктор видел своего друга в подобном состоянии, — это мальчишник. От этих воспоминаний по телу пробежала непонятная дрожь, а кожа покрылась мурашками. Да что с ним творится сегодня целый день? Задумавшись над этим, Джон даже не заметил, что Шерлок так и не притронулся к обновлённому бокалу, а вместо этого смотрел прямо на него, почти не моргая и задержав дыхание. — Джон? — всё же подал голос Холмс. — Да? — Ты не думаешь, что это странно? — едва справляясь с заплетающимся языком, спросил Шерлок. — О чём ты? — недоумённо нахмурился Уотсон. — О Рози. — Мм… Я всё ещё не понимаю, Шерлок. — Ну, я про то, что она назвала меня папой, — Холмс перевел взгляд на окно. — Это же не так. И это странно. Да и тем более, — на несколько секунд повисло молчание, пока Холмс пытался подобрать слова. — Тем более могут пойти разговоры, — Шерлок как-то печально улыбнулся. Джон нахмурился ещё больше, непонимающе глядя на друга. Неужели это настолько подействовало на детектива, что он до сих пор не может прийти в себя? — Ну, разговоры всегда ходят, а по поводу того, что Рози назвала тебя отцом: Шерлок, в этом нет ничего такого. Она маленькая, ещё не понимает всего. Малышка видит, что ты постоянно сидишь с ней, заботишься о ней, любишь её ничуть не меньше, чем я. И нет ничего странного в том, что она видит в тебе такого же папу, как и меня. К тому же, — Джон улыбнулся. — ты и есть её отец. Крестный отец. Не забыл ещё об этом? — Как я мог забыть об этом? Но… Эм... Я хотел сказать... То есть ты не против? Тебя это… Никак не задевает? Не обижает? Или я не знаю, — Шерлок запнулся. — Господи, Джон, скажи, что ты меня понял, потому что я никогда не был силён в этом всём. — Да, я понял, — Уотсон улыбнулся. — Как я могу быть против? Да и на что тут обижаться? Ты проводишь с ней чуть ли не больше времени, чем я. — Но… А если она сделает это на людях? Нас уже давно каждый называет парой, а ты ведь не г… — Шерлок резко замолчал. — Я не что? — Джон нахмурился сильнее. Шерлок же в ответ тряхнул головой, прикусывая губу, тем самым дав понять, что не хочет продолжать этот разговор. — Послушай, — Джон внезапно оказался рядом с Холмсом, присаживаясь перед ним на корточки, — я знаю, что это всё для тебя в новинку: вот так вот заботиться о ком-то, переживать, чувствовать себя частью семьи — но это так. Ты давно стал семьёй для Рози. — А для тебя? — Холмс повернул голову, смотря прямо на Уотсона. — Ч-что? — Джон не мог оторвать взгляд от этих чудесных глаз, которые, кажется, сейчас смотрели прямо в душу. Полные счастья, отчаяния и… доктору показалось, или в глазах детектива, правда промелькнули нежность и любовь? — Кем я стал для тебя, Джон? — выпалил детектив. После чего до боли прикусив губу и мотнув несколько раз головой, Шерлок внезапно вскочил со стула, чуть не сбив Уотсона с ног, который еле успел отскочить, и выбежал в гостиную. «Что, чёрт возьми, происходит? — мелькнуло в голове доктора, пока он стоял, ошарашенно глядя ему в след. — Что же за день сегодня такой?». Джон аккуратно сделал шаг вперед, чтобы заглянуть в гостиную, почему-то не решаясь зайти в комнату. Силуэт Шерлока, едва видимый в свете уличного фонаря, выделялся черной статуей на фоне едва освещённого окна. Казалось, каждая мышца в теле Холмса была натянута до предела. Уотсон окинул Шерлока беглым взглядом, чувствуя странный порыв подойти, сгрести в охапку этого несносного детектива и обнять так крепко, как это только возможно. Ведь Шерлок и правда стал ему намного ближе, чем просто друг… Джону показалось, что это дежавю. Он же уже размышлял сегодня об этом. — Шерлок, — Уотсон всё же зашёл в гостиную, приближаясь к своему другу почти вплотную. — Повернись, пожалуйста. — Зачем? — спустя несколько мучительных секунд тишины спросил Холмс. — Потому что мне бы хотелось, чтобы ты смотрел на меня, когда я скажу тебе одну вещь. Это… Довольно важно. И я не уверен, что смогу сказать это вновь. Никогда бы на это не решился. Но я уже обдумывал всё это совсем недавно. Да и выпитое вино добавило смелости, — Джон усмехнулся. — Так что выслушай меня хотя бы раз, а потом можешь молчать и отворачиваться столько, сколько пожелаешь. Пожалуйста, Шерлок, — последние слова он добавил едва слышно, словно стыдясь их. Уотсон почти заворожённо наблюдал за медленно поворачивающимся Холмсом. В горле резко пересохло, а все мысли, как назло, покинули разум. «Да что же это такое?» — в который раз за сегодня спрашивал сам себя Джон. И что он собрался говорить Шерлоку? Помолчав ещё с минуту, ощущая на себе изучающий взгляд детектива, Джон прочистил горло: — Послушай, Шерлок… Я… Я не знаю, как мне начать. Это непросто, — Уотсон замялся. — Ты спросил, кем ты являешься для меня, считаю ли я тебя своей семьёй. И знаешь, ответ положительный. Ты давно уже стал мне самым близким человеком. Мне долгое время было сложно подобрать нужное слово, но сегодня, когда я ехал к тебе и Рози на такси, пришло осознание того, что ты действительно стал мне семьёй, — с каждым словом тон Джона становился всё смелее, а слова находились всё проще. — Ты столько делаешь для меня, для Рози, для нас. Я не помню, чтобы хоть кто-нибудь обо мне так заботился. Никогда в моей жизни. И я безмерно благодарен тебе за это. Я даже не представляю, как сложно тебе было привыкнуть к тому, что теперь с нами живёт и Рози. Если честно, после твоего возвращения я не был уверен, что ты сможешь принять меня вновь. Мне была невыносима сама мысль того, что всё то, что было между нами до… Падения, — на этом слове голос Джона едва заметно дрогнул, выдавая всю ту боль, что терзала отставного военного до сих пор. — закончилось. Что не будет больше тех наших расследований, нашего общения, дружбы, нас… Но ты принял то, что у меня была невеста, что я больше не живу дома и неумолимо отдаляюсь от тебя. Каждая наша встреча заставляла меня желать той, старой жизни. Возвращения прошлого. Но я не мог. Я не мог тогда бросить Мэри. Не знаю, почему. Возможно, это был своего рода бунт, но я не перестаю думать, что если бы тогда сразу простил тебя и принял то, что вместе с тобой вернулось и всё это, — Уотсон окинул взглядом гостиную. — То Мэри, возможно, была бы жива. И счастлива. Не со мной, но я уверен, что она нашла бы своё счастье. И вот я остался один с дочерью, я… я со страхом вспоминаю первое время, после всего этого. То отчаяние, та боль, которая захлестнула меня с головой в тот период. И меня до сих пор бросает в дрожь, когда в моей голове всплывают те слова и действия, что я совершал по отношению к тебе. Я все ещё шокирован, что ты действительно после всего этого простил и принял меня. И Рози. Я никогда не говорил тебе этого раньше, но спасибо тебе за всё, Шерлок. За то что ты… это ты, как бы глупо это не звучало. Ты действительно самый лучший. И снова возвращаюсь к твоему вопросу. Да, Шерлок. Я считаю тебя неотъемлемой частью моей семьи. И я помню те слова, которые ты сказал тогда Майкрофту, что я тоже являюсь частью твоей семьи. Спасибо тебе и за это. И больше ничто и никогда не даст мне усомниться в тебе. И причинить тебе боль. И я никому не позволю сделать этого. Потому что за своих близких и свою семью я готов драться до конца, — последние слова Уотсон сказал достаточно уверенно, не отводя глаз от Шерлока, который, казалось, даже не дышит сейчас, замерев, ожидая реакции детектива. Джон резко выпустил из лёгких весь воздух, ощутив объятья детектива, внезапно подлетевшего к нему. Шерлок уткнулся в плечо Уотсона, часто и прерывисто дыша. Немного неловко положив руки на спину своего друга, Джон подбадривающие погладил его. Он и не думал, что эти слова смогут подействовать на Холмса подобным образом. Слишком уж были редки проявления эмоций с его стороны. Но он невольно вспомнил, как точно так же вжимался в Шерлока, положив голову ему на плечо и ощущая объятия самого важного человека в жизни, когда дал волю своим эмоциям. Когда смог выплеснуть всё то, что накопилось в нём к тому моменту. И там была не только боль от смерти Мэри. Там были и те два года, когда Джон почти ежедневно ходил на кладбище; там было сожаление за то, что они стали меньше общаться, а также извинения за все совершенные ошибки. Как же сильно различались эти объятия, но в то же время насколько они мучительно похожи. — Джон… — услышал доктор тихий шёпот Холмса, — позволь мне… — Что, Шерлок? — Разреши мне сделать одну вещь. Всего один раз, — детектив поднял голову, смотря слегка покрасневшими глазами на Уотсона. — И пообещай, что не будешь упрекать меня. Или винить за это. Всего один раз. А потом… Потом ты можешь забыть обо всём. Пожалуйста… Я… Мне нужно это. — Ты о чём, Шерлок? — Джон едва смог произнести хоть звук, утопая в глазах волшебного цвета льда, которые было так сложно разглядеть в темноте, но в тоже время, которые, казалось, были единственным светом во всей жизни Уотсона. И чувствуя, как ноги предательски подкашиваются от этого взгляда. — Об этом, — прошептал Холмс, наклоняясь ближе к Джону и накрывая его губы своими. В голове Уотсона не осталось ни одной мысли. И это было мучительно приятным. Он с трепетом ощущал, как каждое движение губ Холмса отдавалось мощным разрядом во всем теле. Он замер, не в силах поверить в происходящее. Он так долго боялся даже думать об этом, и поэтому было слишком сложно поверить в то, что это всё происходит наяву. Это было так невообразимо и волшебно, как в старых добрых сказках. Но ведь такого не бывает в реальной жизни. Разве может Шерлок после всего, что Джон сделал: после всех тех ужасов и боли, которым подверг Холмса, — хотеть этого? Но это происходило, и в данный момент только это имело значение. И только лишь после того, как Холмс прервал поцелуй, медленно оторвавшись от его губ, Уотсон осознал, что не ответил на него, стоя как статуя. Боль, мелькнувшая в глазах детектива, когда он отстранился, острым кинжалом воткнулась в сердце доктора. Чёрт, когда он перестанет всё портить? Когда он перестанет причинять Шерлоку боль? — Прости, Джон, я не должен был… — Шерлок попытался развернуться и уйти, но доктор не позволил ему этого сделать, схватив за руку. — Подожди, — прошептал Джон, притягивая Холмса к себе. Под непонимающий взгляд детектива, Уотсон поднял его ладонь и мягко коснулся губами костяшки каждого пальца. — Ч-что ты делаешь? — То, что давно должен был. Но боялся, так как знал, что недостоин тебя. Я и сейчас понимаю это, но теперь нет пути назад. Больше нет. Привстав на цыпочки, теперь уже Джон, аккуратно, ещё не веря во всё происходящее, оставил нежный поцелуй на губах Шерлока, стремясь выразить всё, что скопилось в душе за все эти годы: счастье, нежность, благодарность, искреннее восхищение, любовь. Да, любовь. И теперь Джон решился признаться в этом самому себе. Сердце, как сумасшедшее, стучало, словно в попытке пробить грудную клетку, отдаваясь стуком в ушах, складывающимся в красивую мелодию. Напоминающую одну из тех, что Шерлок играл тёмными и уютными ночами возле камина, когда Джон вместе с Рози заворожённо слушали, своего рода, выступление Холмса. Только для них двоих. Однако эта мелодия меркла перед ощущением мягкости губ Шерлока. Перед его аккуратными, почти невинными ответными движениями губ. Уотсон мягко обхватил нижнюю губу детектива, слегка посасывая её, запоминая каждый момент, пытаясь оставить это всё в памяти. Словно в чертогах памяти. Почувствовав, как тело Холмса охватила мелкая дрожь, Джон слегка отстранился, мягко подталкивая своего соседа к дивану. Сделав несколько маленьких шагов вместе с ним, не отпуская его руку, Уотсон вместе с детективом подошёл к цели. Расположившись на нём первым, Джон позволил Шерлоку буквально упасть сверху, кладя голову ему на ноги и утыкаясь лицом в мягкий свитер, обнимая его за талию. Уотсон ласково погладил кудри Холмса, которые так завораживающе сейчас переливались в свете фонаря, проникающего в комнату. Как давно он хотел сделать это: зарыться рукой в эту чёрно-смоляную мягкость, чувствуя, как волосы струятся между пальцев, словно шёлк. Лёгкая искренняя улыбка тронула губы Джона. Неужели он действительно нашёл все это? Счастье. Семью. Любовь. — Шерлок, ты в порядке? — всё же нарушил тишину Джон, когда почувствовал, что Холмс перестал дрожать, только лишь часто дыша, по-прежнему утыкаясь ему в живот. — Да, просто я так много раз прокручивал в голове твою реакцию на поцелуй, но никогда не мог подумать, что ты вернёшь его в ответ. Было вероятнее, что ты отпрянешь в ужасе. И это меня останавливало. Я не мог потерять тебя, поскольку это бы означало потерю себя самого. Но то, что ты сегодня сказал мне про семью, про всё остальное… Это было слишком, я больше не мог сдерживать себя. Оно просилось наружу, разрывая меня изнутри. И я был готов к тому, что ты уйдешь, забрав Рози, и больше никогда не появишься в моей жизни. Но твоя реакция оказалось совершенно противоположной той, что я ожидал. И это стало слишком… — прошептал Холмс, слегка повернув голову в сторону Джона. — Тшшш, я тебя понял, Шерлок. Действительно понял. Я знаю, каково это: бояться собственных мыслей. Но теперь… теперь нам некуда спешить. И я не собираюсь торопиться. Только не с тобой. Потому что не хочу причинять тебе дискомфорт, требуя большего, чем ты готов дать. — Нет! — в голосе Холмса прорезалась истеричная нотка. — Мы слишком, слышишь, слишком долго ждали. И я не хочу больше ждать. Ни сейчас, ни потом, — детектив поднял голову, посмотрев на Джона. — Я хочу тебя, понимаешь? — в глазах Холмса блеснула искра. Или это было отражение света фонаря? Приблизившись, Шерлок, уже в третий раз за сегодня, сплёл их губы в поцелуе, в этот раз сразу проскользнув в рот Джона языком, лаская его рот изнутри, переплетая их, пока сам Уотсон находился в небольшом шоке от такого напора Холмса. Яркий вкус Джона кружил голову, заставляя возбуждение закручиваться внизу живота. Поддавшись ещё чуть вперёд, Шерлок уложил Джона на спину, сам оказавшись сверху, упершись локтями около головы мужчины, продолжая исступленно целовать Уотсона, который начал отвечать с не меньшим энтузиазмом, как только шок прошёл. Поскольку тормоза, сдерживающие их до этого момента, наконец отправились в заслуженный отпуск, теперь ничто никого не останавливало. Дыхание Шерлока сбилось, когда он почувствовал, что Джон начал перехватывать инициативу в поцелуе. Сомкнувшиеся на его скулах тёплые и крепкие ладони, которые так часто защищали, помогали, приносили облегчение, а теперь ещё и так судорожно прижимающие ближе, будто самое дорогое в жизни, пустили по телу Шерлока новую порцию дрожи. Казалось, эти двое хотели слиться воедино, проникнуть в каждую клеточку друг друга, желая любым способом ускорить эту, своего рода, диффузию. Шерлок уже откровенно ерзал по промежности Джона, пытаясь хоть как-то справиться с возбуждением, которое заполнило его полностью. А ещё до жути хотелось снять эти чертовски неудобные брюки, которые безбожно давили спереди. — Шерлок… — Джон издал полустон. — Шерлок… О господи… Подожди. — Джоооон, я же уже сказал тебе, что не хочу больше ждать, — Холмс снова припал к губам Уотсона. — Да нет же, Шерлок, я просто хотел сказать, что этот диван слишком мал для… наших действий. — Тогда можно перебраться на мою кровать. До твоей, думаю, мы сейчас не доберёмся. — Именно это я и хотел предложить. Резко поднявшись и потянув за собой Джона, Шерлок спиной направился к двери в спальню, в очередной раз буквально накинувшись на губы и рот Уотсона, сразу сплетя их языки. Буквально полчаса назад он и надеяться не мог, что сможет делать это, чувствуя, как Уотсон отвечает ему, а в бедро упирается возбуждение Джона. В процессе ударившись несколько раз о мебель и один раз едва не упав, они всё же дошли до спальни. Джон, прижав Холмса к стене, оторвался от блестевших губ Шерлока, переключившись на его шею, мягко и мучительно медленно проведя языком по пульсирующей венке. Если бы не Уотсон, прижимавший Холмса, то тот бы явно упал, поскольку дрожь в ногах не давала стоять достаточно устойчиво. А Уотсон тем временем продолжал терзать нежную шею детектива, нежно посасывая её, тем самым вырывая из груди Шерлока сдавленные стоны. Слегка отстранившись, Джон провёл рукой по возбуждённой плоти Шерлока, слегка сжимая её через ткань штанов. Последовавший за этим громкий стон заставил губы доктора растянуться в пошлой улыбке. — Не разбуди Рози, Шерлок, — ещё раз проведя рукой по члену детектива, прошептал ему на ухо Джон, медленно обводя ушную раковину языком. — Д… Джон, пожалуйста. Резко отворив дверь и схватив Шерлока за руку, Джон шагнул в спальню, затягивая Холмса за собой. Подойдя к кровати, он почувствовал, как руки детектива схватили низ свитера и требовательно потянули его вверх. Подняв руки, тем самым позволив Шерлоку лишить себя совершенно ненужной сейчас одежды, Уотсон начал непослушными пальцами пытаться расстегнуть рубашку Холмса. — О, бога ради, Джон, — прорычал Шерлок, хватаясь за края сорочки и дёргая в разные стороны, отбрасывая её в сторону под звук рассыпающихся пуговиц. Джон сейчас проклинал темноту, царившую в комнате. Как же ему хотелось увидеть это прекрасное тело, с его белой, мраморной кожей и красивыми мышцами. Не то чтобы он не видел всё это раньше. Сколько раз ему приходилось лечить раны детектива? Не сосчитать. Но он никогда не позволял своему взгляду гулять по телу Шерлока, внимательно рассматривая Холмса. Но раз сейчас такой орган чувств, как зрение, недоступен Джону, остаются другие. Например, осязание. Проведя рукой по крепкому торсу снизу вверх, в процессе задев набухшие соски, Уотсон наслаждался ощущением этой бархатной кожи, которой он, наконец, смог коснуться. Шерлок же в это время расстегнул ремень Джона, после чего вытащил заправленную футболку, отбрасывая её в сторону точно так же, как и остальную одежду до этого. Следом полетели штаны и нижнее бельё. Осознание того, что они стоят друг перед другом без каких-либо барьеров в эмоциональном и в физическом смысле, ударило в голову, словно в колокол. Они синхронно потянулись навстречу, чувствуя голой кожей чужое возбуждение. Обняв Уотсона за шею, Шерлок утянул его на кровать. Оказавшись сверху, Джон, вскользь мокро поцеловав Холмса, снова переключился на его шею и ключицы, стараясь не пропустить ни один сантиметр кожи. Пускай сейчас он и не видел, как она краснеет от этого, но, возможно, завтра утром останутся едва заметные следы, истинные причины которых будут известны только им с Шерлоком. Джон снова пошло улыбнулся, представив, как Холмс будет скрывать следы их ночи шарфом, от слишком любопытных работников Скотланд-Ярда. Уотсон провёл большим пальцем, очерчивая головку члена Шерлока, чувствуя, как тот вскинул бёдра навстречу его руке, издав при этом просто невообразимый звук, который эхом отозвался в возбуждении самого доктора. — Какой ты нетерпеливый, Шерлок, — в голосе Джона послышалась усмешка. — Я просто слишком долго ждал. И больше не собираюсь. — Больше не придётся, — Джон провёл языком по соску Шерлока, после чего мягко втянул его, методично посасывая, вырывая из груди детектива всё новые и новые стоны. Вытянув руку и приложив палец к губам Шерлока, как бы прося Холмса всё же быть чуть потише, Джон продолжил играться языком с соском, иногда, для контрастности впечатлений, применяя зубы, слегка прикусывая. Однако уже и сам Джон был на грани. Они действительно слишком долго ждали, пока сексуальное напряжение накапливалось между ними. И откладывать это ещё хоть немного было бы кощунством. У них будет достаточно времени, чтобы сделать всё медленно, не спеша, доставляя друг другу удовольствие только ласками, целуя так долго, как это возможно, изучая каждый миллиметр тела, но сейчас… Сейчас это был скорее пожар, способный сжечь их дотла, в случае, если они будут медлить. И именно поэтому, спустя буквально пару минут этой сладостной пытки, Джон поднял голову, напоследок с силой втянув чувствительную плоть, выпуская её с громким причмокиванием. — Шерлок, у тебя есть презервативы и смазка? — язык плохо слушался от накатившего возбуждения. — Только презервативы. Тумбочка, верхний ящик, — шепотом отчеканил Холмс. Джон на секунду замер, переваривая полученную информацию, в попытке понять, как обойтись в первый раз без смазки. Откинув пару вариантов и выбрав единственный, как ему показалось, правильный, Уотсон переместился к бёдрам Холмса. — Что ты делаешь? — Есть у меня одна идея, — после этих слов Джон медленно провёл языком между яичками и анусом Шерлока, из-за чего тот, судорожно втянув воздух, что есть силы вцепился пальцами в одеяло, комкая его, пытаясь удержать свои бёдра на месте. — Джоооон, — всхлипнул детектив, прикрывая глаза от смущения. Холмса ещё никто и никогда не ласкал так. Хотелось спрятаться и закрыться, слишком уж неловко тот себя чувствовал, ощущая, как язык Джона касается там. Но, в то же время, абсолютно не хотелось, чтобы Уотсон прекращал. Скорее, хотелось большего. Гораздо большего. Не обратив на это абсолютно никакого внимания, Джон повторил это действие ещё раз, а затем и ещё, придерживая бёдра Шерлока, не давая ему слишком сильно дёргаться от каждого соприкосновения языка с разгоряченной и чувствительной кожей. Когда Уотсон решил, что его слюны достаточно, чтобы она заменила им смазку на начальном этапе, он покружил языком возле входа Холмса, после чего мягко толкнулся внутрь, ощупывая нежные стенки изнутри. Слишком протяжное и громкое «Джооооооон», которое тот издал, заставило Уотсона на секунду замереть, не двигаясь, только лишь опаляя кожу своим разгорячённым дыханием, давая Шерлоку прийти в себя. Они же действительно не хотели разбудить Розамунд, спящую на втором этаже. Убедившись, что Холмс понял посыл, Джон продолжил двигать внутри него языком, мягко раздвигая стенки, имитируя неспешные движения члена. Детектив же был вынужден сжать зубами костяшки пальцев, пытаясь сдерживать громкие стоны. Шерлок буквально сходил с ума от того, что он не мог двинуть бедрами, подавшись навстречу так горячо ласкавшему его языку. Хотелось уже чего-то более внушительного, но, казалось, Джон никогда не закончит это, продолжая буквально насиловать его своим языком, вырывая из груди Шерлока заглушенные рукой стоны. Холмс уже был готов почти умолять Уотсона дать ему желаемого, но тот, будто бы прочитав мысли, медленно добавил к языку один палец. Шерлок едва сдержал себя, чтобы не крикнуть во весь голос. В момент, когда Джон начал двигать внутри него языком синхронно с пальцем, в глазах Холмса помутнело от острого наслаждения. Он начал двигаться навстречу движениям любовника, насколько это позволяла рука, удерживающая его. Почувствовав, как к его входу прикоснулся ещё один, Шерлок одобрительно промычал, чувствуя, как приятно растягивается его анус от проникновения второго пальца. Однако в следующий момент наслаждение электрическим током пробежало по всему телу Холмса, направляясь прямиком к его изнывающему члену, ровно в тот момент, когда Джон точно попал прямо по простате Холмса. Ещё сильнее закусив губу и прикрыв глаза, он полностью отдался наслаждению, чувствуя, как Уотсон медленно разводит пальцы внутри него, разрабатывая податливые мышцы, тем самым подготавливая его. — Джон, пожалуйста, я уже готов… — всё же отняв руку ото рта, сбивчиво прошептал Шерлок. Ненадолго замерев, будто обдумывая, правду ли говорит Холмс, Джон медленно вытащил пальцы и, отстранившись, потянулся к ящику, доставая презерватив. Шерлок немного вздрогнул, когда услышал звук рвущейся упаковки, а затем облегченный вздох Уотсона, видимо, в тот момент, когда он раскатывал презерватив по члену, создавая хотя бы непродолжительное трение. Почувствовав головку, которая прикоснулась к его входу, Шерлок максимально расслабился, надеясь, что слюны Джона и смазки, которая находится на презервативе, будет достаточно, чтобы сделать проникновение как можно менее болезненным. Сам Уотсон в это время мягко прикоснулся губами к ключице Шерлока, будто прося прощения за возможную боль, которая может последовать далее. Ощутив, как в него медленно начал проникать член, Холмс сильнее прикусил руку, которую так до сих пор и не отнял ото рта, слегка выгибаясь и издав тихий стон. Джон же в этот момент снова припал губами к шее Шерлока. Мягкие поцелуи сейчас были призваны отвлечь Холмса от неприятных ощущений, а не оставить неоспоримые следы их любви. Войдя наполовину, он замер, боясь сделать Шерлоку больно слишком резким проникновением. Как бы ему ни хотелось сейчас сразу начать двигаться внутри, погрузившись на полную длину, инстинкты доктора взяли своё. Ведь главное — принцип «не навреди». Холмс же в этот момент обвил талию Джона своими ногами, явно имея немного другое представление о том, что называется «не навреди». Поскольку сейчас ещё хоть минута промедления была словно агония. Осторожно притянув его ближе к себе, чувствуя, как член любовника медленно погружается всё глубже, принося удовольствие, переплетённое с немного болезненным дискомфортом от растягивающихся мышц, Шерлок открыл глаза, любуясь таким красивым, особенно сейчас, когда во взгляде читалась неприкрытая страсть и удовольствие, Джоном. Когда же Уотсон погрузился полностью, они оба издали вздох облегчения и удовольствия, давая теперь друг другу время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Через некоторое время незаметно кивнув Джону, Шерлок, слегка приподняв голову, скользнул языком в рот любовника, чувствуя, как тот медленно начал двигаться внутри. Сладко. Чувственно. Прекрасно. Долгожданно. Постепенно наращивая амплитуду и скорость движения, Джон ловил ртом стоны Шерлока, продолжая всё так же медленно, почти нежно целовать Холмса, будто это не он сейчас входит в него. Чувствуя, как с каждым новым звуком, которые издавал Шерлок, удовольствие проникало всё глубже и глубже, грозясь поглотить его целиком. А в начале осторожные, постепенно становящиеся всё более смелыми, ответные движения Холмса полностью сносили крышу. И только лишь военная выдержка Джона не давала ему сорваться и не начать дико вколачивать Шерлока в кровать. «Больше, больше, больше», — набатом стучало в голове Холмса. Ему было мало этого, хотелось быстрее, жестче. Однако он понимал, что Джон, как доктор, как самый великодушный, добрый и отзывчивый человек, не даст ему этого. Он будет делать всё медленно и осторожно, боясь навредить. И Шерлока это всегда больше всего поражало в Джоне. Как в нём сочетаются доктор и военный. Защитник и убийца врагов. Домашний уют и опасность. Шерлок уже хотел было все же попросить Джона двигаться быстрее, уже и сам подмахивая бёдрами настолько активно, насколько мог, когда Уотсон прошёлся точно по простате, вырывая оглушающе громкий стон наслаждения, а также вызвав этим фейерверк чувств в голове Холмса. — Чшшшш, Шерлок, — прошептал Джон прямо в приоткрытые губы Холмса. Однако это стало последней каплей. И Уотсон начал двигаться гораздо быстрее, так, как нужно было сейчас им двоим. Сладостно. Прекрасно. Остро. Почти при каждом движении задевая ту самую точку, удовольствие от которой шло прямо к члену Шерлока. Как же Холмсу хотелось сейчас кричать во всё горло от удовольствия, почти срывая голос, чтобы завтра ему было трудно говорить. Но Рози, спавшая на втором этаже, не позволяла этого сделать. Казалось, время остановилось, или просто начало идти медленнее. Поскольку Шерлок не мог сейчас точно сказать, прошло ли несколько минут или часов. Было стойкое ощущение, что это длилось уже вечно. И будет длиться ещё столько же. Ритмичные толчки Джона. И его ответные движения бёдрами, навстречу удовольствию, которого одновременно было так много и так мало. Вцепившись руками в спину Уотсона, для лучшей опоры, Шерлок буквально впился в неё пальцами, явно оставляя длинные царапины. Однако Джон даже не заметил этого, слишком поглощённый тем танцем душ и тел, что происходил сейчас между ними двумя. Возможно завтра, увидев эти следы, он довольно улыбнётся, поскольку это будут самые неоспоримые доказательства того, что произошло сегодня. Ровно как и те метки, что сам Уотсон оставил чуть ранее на теле Шерлока. Частое, горячее дыхание, тихие стоны, звуки ударяющихся друг о друга тел, запах пота, а также смешавшийся аромат двух мужчин полностью заполнили комнату. И всё это было так правильно и так нужно им обоим. Ровно как и то наслаждение, что они делят сейчас на двоих. С каждым новым толчком Джона, с каждым движением Шерлока, с каждым их совместным стоном. Через некоторое время толчки Джона стали более хаотичными, однако он всё так же, почти с каждым движением, проходился по простате, заставляя Холмса буквально хныкать от наслаждения и от желания разрядки. Член уже болезненно изнывал, однако равно в той же степени Шерлок не хотел, чтобы это заканчивалось. Хотел, чтобы этот момент длился вечно. Поскольку, казалось, что всё это — лишь сон, сказка, которая скоро закончится. А Холмс на своём опыте знал, как это опасно — верить в сказки. Ускорившись ещё больше, Джон всё же приступил к тому, о чем мечтал ровно с того момента, как начал проникать в Шерлока. А именно, начал буквально вколачивать Холмса в матрас, перейдя на бешеный ритм. Оба уже забыли о том, что нужно вести себя тише. О том, что наверху Рози. Да и внизу миссис Хадсон, у которой просто отличный слух. Им было всё равно. Сейчас им казалось, что во вселенной существуют только они. А больше им никто и не нужен. Почувствовав, что долго он больше не продержится, Уотсон сжал в руке член Шерлока. Хватило буквально пары рваных движений вдоль ствола, чтобы Холмс, выгнувшись дугой, до крови прикусив губу, обильно кончил на себя и Джона, сжимая его внутри себя. Эта пульсация от оргазма и стала последней каплей для Уотсона, поэтому, в следующий момент, он последовал за ним, окунаясь с головой в омут наслаждения. В его глазах потемнело, и он обессиленно упал на Шерлока, пачкая себя ещё больше в сперме Холмса. Придя в себя лишь через несколько минут, Джон медленно вышел из расслабленного Шерлока, снимая презерватив и отправляясь на кухню, чтобы избавиться от него. А также захватив полотенце, смоченное в тёплой воде. Вернувшись обратно, он увидел Холмса, лежавшего всё в том же положении, такого расслабленного и, кажется, даже уснувшего. Губы Джона тронула искренняя улыбка, когда он почувствовал, как сердце сладостно кольнуло. Как он мог столько отгораживаться от чувств, которые испытывал к этому самому несносному, невыносимому, но такому прекрасному детективу? Как он мог не видеть счастье, которое находилось у него буквально перед носом? Быстро вытерев Холмса, он аккуратно вытащил одеяло из-под Шерлока и, обняв его, лёг рядом, утыкаясь в изгиб шеи, вдыхая такой прекрасный запах Холмса и секса, медленно погружаясь в сон.***
Шерлок заворочался во сне, прижимая Джона ближе, обнимая его ещё сильнее. Он обвил его ногами и руками примерно через пару часов, после того, как они уснули, и с тех пор не выпускал, будто боясь потерять. Да, тем более, Уотсон, кажется, был не против, слабо улыбаясь сквозь сон, сам неосознанно стараясь быть ближе к Шерлоку, прижимаясь к нему всем телом. Нежное утреннее солнце мягко проникало сквозь щёлку между шторами, игриво искрясь в волосах мужчин. И казалось, что никто не может разрушить эту идиллию, царившую сейчас на Бейкер-Стрит. Джон, который оказался в ловушке длинных конечностей Шерлока, заворочался во сне, потягиваясь. Давно он так не высыпался. Совершенно не хотелось открывать глаза или вставать из тёплых объятий Холмса. Мягкие кудри приятно щекотали лицо Уотсона, а размеренное дыхание, доносившееся рядом, приносило чувство умиротворения… Джон не помнил, чтобы когда-либо был так счастлив. Но всё же, как бы ему ни хотелось провести в таком положении как можно больше времени, желание посмотреть на Шерлока пересилило всё. И первый порыв, как только он сделал это, был мягко прикоснуться к губам Холмса, такому открытому, расслабленному, полностью доверяющему Джону. Ему всё равно ещё предстоит узнать, как Шерлок относится к подобного рода нежностям. А зачем спрашивать, если можно провести эксперимент? Джон усмехнулся. Как же ещё много «экспериментов» им предстоит. Однако звук, донесшийся со второго этажа, на секунду отвлек его. После чего резко пришло осознание, выгоняя остатки сна. Быстро выпутавшись из объятий Холмса, Уотсон, на бегу натягивая трусы, которые он нашёл в углу, выбежал из комнаты. Шерлок, так внезапно проснувшийся от возни Джона, недоуменно проводил соседа взглядом, думая, что могло послужить спусковым крючком для такой реакции. Неужели все, что было вчера — это просто пьяный секс и ничего больше? И теперь Джон съедет вместе с Рози, потому что они не смогут после такого смотреть друг другу в глаза? Потому что всё это было ошибкой? Сердце как-то странно кольнуло. Казалось, что оно обросло тонкой корочкой льда, который мешал ему биться. Паника и страх полностью завладели Холмсом. Однако особо громкий плач, донесшийся со второго этажа, заставил Шерлока облегчённо выдохнуть. Джон просто побежал к Рози, которая, проснувшись, увидела, что она одна. Как они вообще могли забыть про Розамунд? Нельзя, чтобы такое случилось ещё раз. Если, конечно, Джон захочет повторить их прошлую ночь… Холмс перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку. Эмоции никогда не были его сильной стороной. И теперь он был в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Они же вчера были пьяными, а под действием алкоголя редко принимаются правильные решения. Сам же Холмс, несомненно, хотел, чтобы они с Джоном стали больше, чем просто друзья и соседи. И хотел этого давно. Иногда Шерлоку казалось, что он захотел этого с тех пор, как увидел Джона тогда в Бартсе. И почему он только так испугался столь неприкрытого флирта со стороны Джона тогда, у Анджело? Но теперь всё полностью зависело от Уотсона и только от него. Как это всегда и было. И Шерлок даже уже привык всегда и во всём доверять своему соседу. Прислушиваясь к его мнению. И поступая так, как того хотел бы Джон. Возможно, многим казалось, что именно Джон вечно следовал за Шерлоком. Да, несомненно, Холмс, бывало, и сам не успевал за своим разумом, который вечно мчал его вперёд, Уотсон покорно следовал за ним, прикрывая и оберегая. Но во всём остальном он привык полностью доверять ему. Признавая его право быть ведущим. Однако из раздумий его вывели шаги. Судя по всему Джон спускался по лестнице с Рози на руках. И, наверное, он сейчас посадит её в гостиной, а сам пойдёт на кухню готовить завтрак. Обычный утренний ритуал. Который повторялся вновь и вновь с тех пор, как Джон вернулся на Бейкер-Стрит с дочерью. Однако Шерлок никак не ожидал, что Уотсон направится в сторону его спальни. Он слышал, как Джон подошёл к кровати, ненадолго замирая возле неё, но Холмс никак не решился поднять голову и заглянуть в глаза Уотсона, боясь увидеть там лишь холод. — Я знаю, что ты не спишь, Шерлок, — голос Джона был пропитан такой нежностью, что сердце детектива снова замерло. Только в этот раз от щемящей радости и облегчения. Почувствовав, как прогнулся матрас, когда Джон сел на кровать, Шерлок перевернулся на бок, головой к своим «гостям». — Доброе утро. — Доброе утро, Джон, — Холмс улыбнулся, глядя за тем, как Розамунд тянет к нему руки. — И тебе доброе утро, Рози. Мы забыли о тебе, да? — Да, не очень хорошо получилось. Когда я пришёл, она, похоже, уже давно плакала. Нужно что-то придумать, я не хочу, чтобы снова так получилось. Шерлок не веря посмотрел на Джона. Неужели он действительно услышал это? То, чего так долго хотел. То, о чём боялся думать. Это было сродни взрыву бомбы в сердце и голове детектива. Он никогда не чувствовал, чтобы оно билось с такой силой. — Можно купить радионяню, — выпалил Шерлок, даже не успев обдумать свои слова. — Если ты хочешь, конечно, — всё же добавил Шерлок чуть тише. — Ну конечно же я хочу, глупый ты мой гений, — улыбнулся Джон, наклоняясь к Холмсу и даря ему нежный утренний поцелуй, о котором думал с тех пор, как проснулся. Пока Рози, весело хохоча, не залезла на Шерлока, вынуждая того оторваться от столь сладких губ Уотсона, откидываясь на спину и позволяя ей по нему ползать. — Я тогда пойду готовить завтрак, — улыбнулся Джон, проведя большим пальцем по щеке Холмса. — А вам хорошо провести время. — Да, хорошо, мы скоро придём, — счастливо улыбнулся детектив. Всё же они и правда нашли свою семью.