Приключения пацанки в Хогвартсе

Лето выдалось просто замечательным. Обновила гардероб, купила пару мелочей в свой гараж, и с помощью левой палочки, которую мне достал покойный Квиррелл, добавила в защиту пару-тройку сильных чар, после чего со спокойной душой колдовала, оттачивая мастерство боя, бытовые и диагностические чары. Еще возобновила посещения тренажерного зала и тренировки боксом с Джоном, ну и сняла, наконец, эти ненавистные очки. Также каждый день меняла хотя бы три фунта по прежней схеме: не все можно было купить за галеоны. Короче, времени катастрофически не хватало.  — Тетя, — однажды утром обратилась к Петунье, дождавшись, когда она останется одна, — ты не могла бы пройти в мой гараж? Тетка недовольно поджала губы, но пошла — любопытство победило. — А ты неплохо устроилась, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Так зачем ты меня позвала? Не затем же, чтобы поговорить об интерьере. — Конечно нет, тетя, — ответила я. — Просто у меня есть теперь волшебная палочка, и я наконец-то могу тебя продиагностировать. — Хорошо, — заметно заволновалась Петунья. — Что надо делать? — Просто приляг на софу и расслабься, — ответила я, доставая палочку. — Можешь закрыть глаза. Женщина послушно вытянулась на диване и напряженно замерла. Я надела аурные очки и, пошарив в памяти, открыла страницу медицинских диагностик, таблиц и магических схем, а потом использовала на ней весь ассортимент Святого Мунго. Я бросала все новые и новые заклинания, проверяла и перепроверяла их снова — но все они показывали одно и то же. — Можешь вставать, тетя, уже все, — сказала я, делая записи в блокноте. — Ну, что там? — спросила женщина, пытаясь справится с волнением. — Все нормально, — улыбнулась я. — Трехмесячный курс зелий для тебя, пару для дяди, и у тебя появится малыш. — Слава Богу, — облегченно выдохнула Петунья. — Спасибо, Гарри. Если нужны деньги или что еще, ты только скажи, мы все достанем. — Пока ничего не нужно, — ответила я. — Тетя, примерь, пожалуйста, эти очки, — попросила я, протягивая ей аурные очки. Тетка взяла очки с опаской, но послушно нацепила их на нос. — Как красиво, — восхитилась она, — яркие всполохи, ленты, нити… Только глазам больно. Что это, Гарри? — Это магия. У каждого заклинания свой магический след, — объяснила я, перестав колдовать. — Тетя, возьми, пожалуйста, мою палочку, вытяни ее перед собой и скажи Люмос. Женщина робко дотронулась до палочки, а потом решительно стиснула ее в руке и четко произнесла: — Люмос. Честно, я не думала, что у нее получится, но, когда на кончике палочки зажегся маленький огонек, поняла, что в моей диагностике нет ошибки. — Поздравляю тебя, тетя,с твоим первым колдовством, — улыбнулась я. — Что ты чувствуешь? — Тепло от палочки, а еще счастье и словно бы опьянение от радости. Но, как такое возможно? Я что, теперь ведьма, как ты? — спросила она. — Похоже, что так, — ответила я, — твоя магия проснулась. Конечно, Мерлином ты не станешь, но так, по мелочам, вполне. Только, пусть пока это останется тайной. Петунья счастливо кивнула, а потом ушла готовить обед, в то время как я сбила руки в кровь от злости, молотя без перчаток боксерскую грушу. Когда прошлась по дому в аурных очках, добытых Томом вместе с палочкой, то офигела. Хотя, чему удивляться, директор не дурак все на самотек пускать, ведь на Гарри все завязано. Весь коттедж был нашпигован чарами. Несколько защитных заклинаний, одно — настроенное на определенную группу людей, как я думаю, на тех, у кого есть метка. Несколько узлов, корректирующих поведение, щит от аппарации, одно, настроенное на мой фон, и было оно — та-дам! — в чулане под лестницей, так что я не зря ту игрушку заряжала. Теперь в этом смысла не было: мне тетка спальню отдала, и не маленькую, а гостевую, где Мардж останавливалась, когда приезжала, а в свой гараж я приходила только колдовать и грушу помолотить. Но я опять отвлеклась. Короче, все эти чары были замкнуты на Петунью. Это она своей магией все подпитывала. Но это еще не самое страшное. Судя по диагностике, не было аборта или выкидыша: она родила того ребенка сама, правда, недоношенным, и, более того, магический фон показал, что мальчик был магом, и довольно сильным. Именно он своей силой, для своего развития частично снял с матери магический блок, который ей поставили еще в детстве, а роды окончательно его разрушили. Ведь магия не появляется сама собой из ниоткуда в сорок лет, а только с рождения; она или есть, или нет. И теперь я не знала, как сказать тете, что, возможно, у нее есть десятилетний сын — ведь, я не знала, жив ли он до сих пор. Но то, что он родился живым, — это точно. Магическая блокировка на ядро ставится преступникам, на время полностью лишая их магии, но никогда на детей — ведь тогда магическое ядро не развивается, а остается на уровне ребенка навсегда. А тете его поставили в детстве, ведь выбросов у нее никогда не было, раз она считала себя сквибом. Кому и зачем это понадобилось? Мне на ум приходил только один мудак, способный на такое, тем более, что его действия, как недостающие детали паззла, встраивались в четко выстроенную мною теорию. Директор Дамблдор. Не знаю, как другим попаданцам, но мне явно не повезло: в моей вселенной Дамблдор был не просто гадом, а гадом в квадрате. Почему я верю Лорду, а не ему? Все просто, я видела память Тома и нашла в ней ответы на все нестыковки, подмеченные мною в каноне. Например, в этой реальности крестражей было всего два, вернее, три, включая Гарри. Это кольцо и медальон. Лорд признался, что хотел сделать еще несколько, но сначала руки не дошли, а потом понял, что и двух вполне хватит. И это все объясняет. Почему в каноне на кольце были такие сильные чары и защита, что последствия даже директор устранить не смог, несмотря на свою крутость? Медальон тоже был защищен на высшем уровне. Уйти из пещеры не смог никто. Директору это удалось только потому, что с ним был Гарри, а то он бы, как и Блэк-младший, уже кормил бы инферналов на дне подземного озера. Но вот парадокс: остальные крестражи без всякой защиты валялись где ни попадя. Вы не находите это странным? Лично я нахожу. А Люциус — почему он просрал крестраж и до сих пор жив, когда Лорд убивал и за меньшее? Он его порешить хотел даже после провала с пророчеством, так что Малфой рад был в Азкабан попасть, подальше от его расправы, а тут — крестраж. Да и не может душа делиться на части, даже из-за убийства, иначе у всех военных, участвующих в войнах, от души лохмотья бы остались. К тому же крестраж в живое тело насильно притянуться не может, на это всегда согласие требуется — вон, Тома Квиррелл добровольно пустил. А под детской кроваткой пентаграмма наверняка была, я специально очки выпросила, свою теорию проверить. Да и кто знает, куда «душа» улетает после того, как ее вместилище уничтожат, — может, обратно к хозяину? Как вообще можно уничтожить эфемерное? Моя теория такая. Все дело в Дарах Смерти. Они красной строкой идут через все повествование канона, но их почему-то не берут в расчет. Почему вокруг Дамблдора собрались все владельцы этих самых Даров? Дамблдор узнал о Дарах в то время, когда дружил с Гриндевальдом. Но если последнего заинтересовала непобедимая палочка, чтобы покорить мир, то амбициозного Дамблдора привлек сам титул Повелителя Смерти — единственного, вечного и неизменного, подобного которому нет и не будет. А значит, став Повелителем, он займет нишу, недоступную остальным смертным, и его авторитет будет незыблем. Род Гонт и род Поттер выходят из одного рода — Певерелл, рода трех братьев из сказки. Гонты — потомки второго брата, Кадма, и реликвия рода — воскрешающий камень. Поттеры произошли от Игнотуса, владельца мантии Смерти. Судьба потомков старшего брата, владельца палочки, неизвестна, но говорят, что его род прерван. Почему Дамблдор не убил Гриндевальда на дуэли? Магические дуэли всегда оканчиваются смертью, именно потому от них невозможно отказаться, но дедок не стал убивать своего противника, а посадил в тюрьму, чтобы он умер сам, своей смертью. А все потому, что дары нельзя приобрести силой — только добровольно, владелец должен был именно подарить вещь, а не дать на время, как в случае с Поттерами. Потому семейство по-быстрому устранили, а Гарри вырастили затюканным, смотрящим в рот директору и слепо ему верящим. Держу пари, то убийство на Астрономической башне — чистая подстава, и дедушка после победы чудесным образом непременно бы воскрес. Ну, а там уломать Поттера добровольно подарить ему мантию — на раз плюнуть. А что, Том при всем желании Гарри убить не сможет, это факт. Они — последние представители одного рода и крови, а Поттер еще и несовершеннолетний к тому же. А перед финальной битвой его еще и род Блэк признал наследником и тоже последним в роду, так что Лорду не светит пацана убить, по крайней мере, пока он совершеннолетним не станет. Петунья пострадала как родня Гриндевальду, а ее сына изъяли на всякий случай, ведь палочку директору не подарили, а он забрал ее, как трофей от проигравшего, и, похоже, она у него не работала, как надо. Вот сын Петуньи, как наследник, и стал запасным вариантом, чтобы эту палочку ему подарить. Потому Дамблдор и мантию владельцу вернул. А камень, Реддлу принадлежащий, потом, как я помню, тоже Гарри достался. Так что дед все просчитал, если, конечно, у меня паранойя не разыгралась и фантазия не чрезмерная. Мне надо было срочно посоветоваться с Томом. Я прихватила медную пуговицу и выскочила из дома. Дойдя до парка и забравшись в заросли кустов, активировала портал и оказалась в Швейцарии, в обалденно красивом месте, где на фоне гор, вдоль зеленого пологого берега, заросшего густой яркой травой и полевыми цветами, у горного озера стоял коттедж, принадлежащий Малфою. Не успела дернуть за ручку калитки, как дверь в жилище отворилась, и на порог выскочил худой молодой мужчина с усталыми глазами и сединой в волосах. — Привет, Принцесса, — улыбнулся он, легко сбегая по ступеням и с шутовским поклоном открывая мне калитку. — Привет, Барти, — ответила я. — Как там у моего прынца настроение? Сразу Авадой шмальнет или все же даст слово сказать? — Сегодня более-менее спокойное, проходи, — ответил он, галантно посторонившись. Позер. Том возродился месяц назад, и мне выпала честь при этом присутствовать. А что, должна же я была оценить мужа и проследить, чтобы у него ничего лишнего не отросло и все необходимое было. Хотя, как вы понимаете, повлиять ни на что я бы не смогла, но все равно зрелище было грандиозное, совсем не то, что в фильме. Магия кружилась и сплеталась в спирали, ее, казалось, можно было потрогать, а момент, когда тело Лорда воспарило над чаном, был просто фантастическим. Выглядел мой «дедуля» лет на сорок. Не меньше метра девяноста, жилистый, шатен с ярко-синими глазами. Если он копия папаши, то предок у него был что надо, а вот я с таким красавчиком-мужем комплексы наживу. Я про Дары и Дамблдора ему все рассказала, и мы договорились, что, пока я дедулю за бороду вожу, Том сторонников вербует, только по-тихому, не как в прошлый раз. Мне война не нужна, потому я ему совет дала: незаметно, по одному, всех отлавливать, пока они за мирной жизнью не пуганые. Начинать с верхов, а там где угрозой, где под Империо брать вассальные клятвы и клятвы магии на весь род, что будут молчать, пока рассказать не разрешат, поддерживать политику партии, верность и все такое… Я ему эту клятву на двух пергаментах нацарапала. Лорд впечатлился, а Барти с тех пор кроме как принцессой меня не называет. Том нашелся в гостиной, за чтением очередного древнего фолианта. — Привет, женишок, — приветствовала я его, — скучаешь? А я пришла тебе сказку рассказать. — Шла бы ты, сказочница, — скривился Лорд, — а то твои сказки пострашнее, чем у Гримм будут. Игнорируя его бубнеж, не торопясь прошла через комнату и взгромоздилась ему на колени, предварительно скинув с них книгу. — Малфой не скажет тебе спасибо за порчу его имущества, — флегматично ответил он, внимательно глядя на меня, но не делая попыток столкнуть. — И почему ты все время на мне виснешь, наглая девчонка? — Приручаю тебя к себе, — честно призналась я, — а то, боюсь, как бы ты не сбежал, когда время придет, а так за столько лет привыкнешь, поди, и к моему присутствию в своей жизни, и ко мне, и к моему характеру. Короче, занимайся, пока я расту, своей войной, потому что потом тебе не до того будет. При этом сделала резкое движение, словно падаю. Лорд ожидаемо меня инстинктивно подхватил и прижал к себе. — Невыносимая нахалка, — ответил он на мою победную усмешку и внезапно скинул меня с колен. «Блин, похоже у нас не брак будет, а военные действия, — подумала я, — но ничего, природа возьмет свое». Закончив с провокациями, взяла деловой тон и ввела Тома в курс дела, снабдив теорию новыми фактами и попросила помощи. — Если ты так привязана к этой семье, то им надо исчезнуть, — подумав, сказал он. — Посмотрим, что устроит директор в этом году, и в случае необходимости переселим их из Англии. Деньги у меня есть — я продал за границей несколько шкур василиска и планировал продать диадему и чашу, что Нарцисса достала по доверенности из сейфа сестры. Люциус ведет переговоры. — Я тебе благодарна за заботу, но придержи реликвии на будущее, — возразила я. — Когда ты встанешь во главе страны, ты подаришь их Хогвартсу, как и медальон. А что, — ответила я на его удивленный взгляд, — тебя тогда век помнить будут. Каждое поколение тебе хвалебные оды будет петь, что ты ни себя не пожалел, ни денег, чтобы любимой школе реликвии вернуть. Вот тебе и лояльность, и поддержка молодежи. А тетя перебьется, мы ей и так поможем, но не за счет нас — тем более, у нее свой муж имеется…  — Слушай, Том, а давай с тобой на зимних каникулах на охоту сходим, стресс снимем. На волка. Драко меня давно погостить звал, так я типа к нему приеду, а потом мы улизнем на денек. Только ты мне ружье купи маггловское, я напишу, какое. Так как? — Посмотрим, — задумался Лорд, но было видно, что идея ему понравилась. — Вот еще что, — добавил он, — зелья для тетки я тебе достану, а зелье поиска пока не к спеху. Если мальчишка волшебник, то в следующем году он в Хогвартс поступит, вот там мы его и вычислим, а то директор всполошится, если он пропадет. Нам не нужны пока лишние подозрения. На том и порешили. Тем временем приближалась осень. Я под гнетом комплексов сделала себе новую стрижку, в стиле анимешных героев, ну, знаете, небольшая рваная челка, волосы, зачесанные назад и торчащие небрежными колючками. Женственности мне это не прибавило, зато вкупе с большими зелеными глазищами, не скрытыми уродскими очками, смотрелось очень миленько. А мне так казалось, что я на эльфа похожа — злобного, но симпатичного. Первого сентября счастливая тетка вручила мне корзину еды, и дядя отвез на вокзал (Дадли уехал в школу еще вчера). За родню я не переживала, зелья тетка пила, амулет, переданный ей Лордом через меня, носила, а соглядатая в виде Фигг я ликвидировала, чтобы она тетину беременность не заметила. Просто подожгла ее дом, когда она в магазин вышла. Куда ее переселили вместе с котами, не знаю, но раз она в Ордене, то, поди, найдут куда пристроить. Так что до лета за Дурслями следить не будут, смысла нет: я же в Хогвартсе. С Гермионой мы встретились на платформе и под радостное щебетание и возгласы о том, как я хорошо выгляжу и как мне идет, стали искать свободное купе, но, как назло, все они были заняты. Наконец нам попалось купе, где сидела только одна девочка, чуть младше нас. — Мы тебе не помешаем, ребенок? — спросила я, и, дождавшись кивка, мы с Гермионой ввалились внутрь и плюхнулись на сидения. Пока трещали с подругой, поезд тронулся, а девочка, не отрывая глаз, внимательно нас разглядывая. — Смотри, Гарри, — разбаловалась Грейнджер, — наша соседка такая миленькая, она похожа на цыпленка. — Ты ошибаешься, Гермиона, — подхватила я, догадываясь, что перед нами Луна, — она такая маленькая и беленькая, как кролик. — Если Алиса пойдет за кроликом, то провалится в кроличью нору и увидит мир чудес, где феи с разноцветными крыльями собирают нектар с цветка цвета сапфира, и не захочет возвращаться домой, — выдала до этого молчавшая девочка на одном дыхании, нежным, певучим голосом. Гермиона весело рассмеялась, посчитав слова ребенка шуткой, а я уплывающим сознанием думала, могла ли Луна оказаться Полиной. Потом свет окончательно померк, в ушах зашумело, и я под взволнованные крики подруги потеряла сознание.