polar bear

      Фрост при всех своих манерах, попытках выглядеть устрашающе и жизненно важной потребности скалиться и кусать руку, что хочет погладить, чувствует себя собачонкой на привязи; ее дергает и мотает вслед за поводком, даже если совсем не хочется. Поводок крепко намотан на смуглое запястье Айрис, ничего не подозревающей о своем невольном питомце.       Фрост пытается перегрызть поводок, но ломает зубы; Фрост пытается снять ошейник, но чуть не задыхается; Фрост пытается оттолкнуть, напугать, заставить выронить цепь, чтобы была возможность сбежать, но Уэст лишь улыбается, и зубы ее — белоснежные, как в назойливой рекламе зубной пасты — оголяются.       Фрост думает, что, на самом-то деле, они с Кейтлин похожи намного сильнее, чем обе готовы признаться: одна никак не может перебороть давно не дружескую привязанность к Барри, другая не способна перегрызть глотку его подружке. Загнанные в тупик идиотки, вынужденные наблюдать за счастьем четы Уэст-Алленов со стороны, осознавая свою чертовски малую значимость в жизни каждого.       Кейтлин с радостью отдает контроль Фрост — только бы не видеть, с какой нежностью Барри смотрит на Айрис; Фрост стискивает зубы и забирает, казалось бы, такую долгожданную власть, от которой в глотке скребутся кошки, а на ногтях появляется тонкий слой наледи. Они перебрасываются своим телом, как гранатой: кто дольше продержит в руках, с большей вероятностью сдохнет.       Ей бы убить одного из них, а лучше обоих, но рука дрожит, не давая создать даже легкий снегопад, не то что ледяной кол, на который можно насадить чужое сердце. Впрочем, кого она обманывает? Ее сердце уже успели проткнуть раньше.       — Знаешь, Кейтлин, я не думаю, что ты даже в таком виде сможешь хоть кого-то убить, — Айрис говорит с таким убеждением, будто доказывает геометрическую аксиому; она проводит ватным диском, смоченным в антисептике, по щеке Фрост. Та морщится, но больше от запаха, чем от боли: порез зажил еще по пути в С.Т.А.Р. Лабс; впрочем, это не повод отказываться от лишних секунд наедине с Уэст, от которой так сладко пахнет карамелью и яблоками, что аж тошнит.       — Это не мое имя, — шипит Фрост, захлебываясь обидой: она не плюшевый мишка по имени Кейт, которая пьет вечерами вино, мечтая о жизни, никогда ей не принадлежавшей; она полярный медведь, раздирающий клыками и когтями своих врагов. Ей хочется так думать; в конце концов, у ее двойника с Земли-2 получилось, почему бы и ей не попробовать.       — В глубине души ты знаешь, что это не так, — ей-богу блаженная, и улыбается так нежно, словно витает в облаках из розовой ваты. Фрост фыркает, и изо рта ее вырывается облачко серебристого пара, что оседает инеем на лице Уэст. — Ты появилась, потому что Кейтлин было больно и страшно, чтобы бояться за нее. Но однажды она поймет, что бояться больше нечего, и вы станете едиными, — Айрис заканчивает стирать кровь с бледного, будто выбеленного морозом, лица.       — Я появилась, потому что слабачка-Кейтлин не желала принимать свою силу, — огрызается Фрост, задетая правдивостью сказанных ей слов. Всего лишь замена, призванная спасать основную личность от проблем, с которыми не хочется сталкиваться. И вот теперь главная проблема стоит перед ней с перепачканной кровью ватой в руках и обливает сиропом заботливых взглядов, как бензином: можно поднести спичку, и белоснежные волосы вспыхнут.       Айрис кладет ладонь ей на плечо, и в межреберье начинает сосать так по-блядски трепетно, что Фрост давится воздухом и липкой карамелью, склеивающей внутренности; даже слюна становится на вкус, как растворенный в воде сахар.       — В любом случае я рада, что мы нашли с тобой общий язык, Фрост, — она улыбается и начинает убирать медицинские инструменты, когда Фрост остается лишь позорно сбежать, напоследок оценив мягкую округлость бедер наклонившейся к нижней полке тумбочки Уэст. Ей хочется то ли выть волком, то ли вилять хвостом от этого запредельного доверия.       Кейтлин снова ничего не помнит, вынужденная в бесконечный раз спрашивать, в какой потасовке умудрилась побывать, и Фрост бы много отдала, чтобы тоже пребывать в счастливом неведении относительно происходящего во время ее отсутствия. Но тут в комнату заходит Барри, и Кейтлин замирает; Фрост замирает вместе с ней, стоит Аллену приобнять Айрис за талию.       Фрост в своей голове долбится о невидимые стены, пока Сноу пытается улыбаться, судорожно придумывая мотив, чтобы уйти, не смотреть, не видеть, не чувствовать.       Когда Кейтлин была переполнена страхом, болью и безысходностью, появилась Фрост, чтобы забрать это все себе. Когда Фрост готова голыми руками провести себе открытую операцию на сердце, не приходит никто. Ей кажется это несправедливым; даже больше, чем губы Аллена, собственнически касающиеся виска Уэст.