***
— Отвратительный вкус. — Этот отвратительный вкус спасает твою жизнь. — Проглотив приставку «никчёмную», говоря о его жизни, и забрав пустой стакан, я развернулась, чтобы уйти, но стальные нотки в следующих словах наследника Малфоев заставили меня остановиться: — Почему я обязан третий раз за сутки погружаться в сон? Посчитать в уме до десяти. В конце-то концов, это простой вопрос, его задавал каждый пациент. Правда, обычно в голосах моих подопечных не было такого количества льда. — Чтобы не сойти с ума от ожидания. Чтобы не прислушиваться к собственным ощущениям каждую минуту. Чтобы не беспокоить меня беспочвенными тревогами и паранойей каждый час. Серые глаза смотрели на меня так, будто я его обвинила в сумасшествии. — Грейнджер, я не желаю больше спать. Оставь меня в покое. — Как пожелаешь. — Видит Мерлин, я предупредила.***
— Знаешь, этот гад достал меня на пороге ворот Малфой-мэнора, — Драко Малфой меланхолично наблюдал за смягчающимися пальцами рук, пока я отмеряла необходимую порцию зелья. — Я даже не успел обернуться, как это заклинание обволокло моё тело. Достаточно противное ощущение, я скажу. Хвала Мерлину, мне хватило ума тут же обратиться в Аврорат. Я лишь мысленно фыркнула: ещё бы тебе его не хватило. О свихнувшемся маньяке «Ежедневный пророк» трубил уже несколько месяцев. — Скажи, а когда тебя натягивает Уизел, ты так же молчишь? Стакан в руке дрогнул, а молодой человек глухо засмеялся. — Ты скоро совсем сбрендишь из-за бодрствования, — только и могла проворчать я, придерживая стакан с зельем и помогая Малфою принимать лекарство. Он скривился, допивая горькое пойло. — Точно, вы же с Уизелом уже давно расстались. — Это совершенно не твоё дело. — Резко вырвав стакан из его рук, я вылетела из палаты. Невыносимый человек.***
— Я никогда не замечал, что у тебя есть веснушки. — Голос Малфоя звучал глухо и устало. Я отвлеклась от дозировки зелья и встревоженно подняла на него глаза. У меня? Веснушки? — Да, и они тебе идут. Не такие яркие, как у рыжеволосых девушек, и всё же не такие тёмные, как пигментные пятна. По тринадцать с каждой стороны. А ещё родинка на левом виске. Я подошла ближе и присела на край жёсткой кровати, внимательно вглядываясь в его глаза. Потрогала лоб, заглянула под нижнее веко, нажала на подбородок, заставляя открыть рот. Освещая «Люмосом» его ротовую полость, я искала следы мутации проклятья, но не находила. Лёгким движением я попыталась закрыть его рот, но в этот самый момент молодой человек извернулся и втянул губами мой указательный палец. Лизнул языком шероховатую подушечку и успел сделать сосательное движение, прежде чем я опомнилась и резко вырвала палец из влажного плена. Тонкие губы тронула лёгкая усмешка, воздух разрезал хриплый смешок. Тут же уйти, к сожалению, я не могла. Приняв как можно более холодное выражение лица, я поднесла к губам Малфоя стакан с зельем. Скривившись, пациент номер семь выпил горькую жидкость. — Ты вкуснее, Грейнджер. Несмотря на озорной блеск в его глазах, я отправила в него усыпляющие чары. Всё-таки ему необходимо больше спать.***
— Как ты выдерживаешь это? — Шла вторая неделя заточения в стенах больницы, и усталость явно проступала на его лице. — Что — это? — Драко уже принял дозу лекарства, и теперь я прикидывала, насколько губительно для него будет дальнейшее бодрствование. — Жизнь в белоснежных стенах. Ежедневную варку зелий и уход за больными. Отсутствие полноценного сна в течение трёх последних месяцев или даже дольше. Усмехнувшись, я вытянула из-за ворота мантии механизм с крошечными часами меж нескольких осей на длинной цепочке. — Когда мне нужно выспаться, я просто отматываю время назад. На лице Малфоя отразилось нечитаемое выражение, когда он заворожённо посмотрел сквозь маховик, медленно раскачивающийся на цепочке. — Я начинаю завидовать маховику времени, учитывая то, где ты его носишь. Думаю, мне всё-таки требуется сон.***
— Вы не думали попросить помощи у портрета Снейпа? — Думали и спрашивали. Он дал наводки на некоторые книги по Тёмной магии и только. Совершенствованием таких лечебных зелий, как костерост, он никогда не занимался. В книгах мы ничего не нашли. Раздражённо вздохнув, Драко наблюдал, как студнеобразные пальцы на его руках вновь наполняются костями. — Почему ко мне не пускают посетителей? — Потому что к тебе до сих пор никто не приходил? Выражение его лица было настолько потешным, что, не выдержав, я звонко рассмеялась. Всё-таки поводов для смеха в моей жизни в последнее время настолько мало, что нужно пользоваться моментом. Вновь взглянув на Малфоя, я резко притихла. Если после моих слов он удивился и оскорбился, то сейчас смотрел на меня своими невозможно серьёзными серыми глазами, будто пытаясь внутри себя что-то понять. Когда тишина между нами стала напряжённой, он задумчиво произнёс: — Никогда не замечал, что у тебя такой приятный смех. Я невесело усмехнулась. — Может, просто у меня не было повода смеяться в твоей компании?***
Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Мы привыкли к обществу друг друга, как привыкают друг к другу два человека на необитаемом острове. До появления Малфоя я даже не подозревала, насколько сильно соскучилась просто по человеческому обществу. — А чем занимаются другие твои пациенты во время бодрствования? — За окном пушистыми мазками снег укрывал мир. Небо уже начало терять яркость, но никто из нас не хотел зажигать свечи. — Обычно они спят, если не принимают костерост или пищу. — Трансфигурировав из жёсткого стула удобное кресло, я забралась на него с ногами и погрузилась в чтение. Впрочем, на его вопрос я ответила, даже не подняв головы. — И они на это согласны? — Тонкая бровь взлетела вверх, скрываясь за отросшей платиновой чёлкой. — Кроме тебя, никто не выдерживает осознания тщетности своего пребывания здесь. И вновь это фырканье. Страшно подумать, я научилась различать разные оттенки этого специфичного выражения эмоций. Оказывается, далеко не всегда «фыр» означало презрение. Это могли быть и недоверие, и скрытый смех, и усталость, и раздражение. Сейчас в нём сквозило столько самодовольства, что, не удержавшись, я оторвала глаза от книги и улыбнулась. — Тебе помогает окклюменция, да? — я метила пальцем в небо, но по тому, как он сдерживал губы, чтобы не улыбнуться, осознала, что попала в цель. Мгновение. И только зародившуюся улыбку сменила печать скорби. — Когда пару лет живёшь с осознанием, что в твоём родном доме главенствует Тёмный Лорд… в доме, где ты ребёнком воровал сладости с кухни и давал эльфам смешные имена. В доме, где тайком от родителей держал под кроватью детскую метлу. Когда все ложились спать, под покровом ночи и прикрытием самого верного домовика (это, кстати, был не ваш любимый Добби) летал по коридорам особняка, чтобы стать лучшим ловцом в будущем. В этом доме убивают, пытают, насилуют на твоих глазах ни в чём не повинных людей. Даже твоих преподавателей и сокурсников, которым просто меньше повезло. А иногда и твою мать, которая чудесно играет на фортепиано. Теперь же её руки под действием Круцио царапают ковёр, привезённый прапрадедом из поездки в арабские страны. Когда-то эта вещь была приятного светло-зелёного цвета, на его поверхности летали смешные докси, и грациозно вышагивал или просто спал молодой единорог. Теперь же, — он глубоко вздохнул, вынырнув из воспоминаний и с удивлением обнаружив, что у его горькой речи есть слушательница, широко распахнувшая в своём ужасе глаза. Драко будто смутился и, отвернувшись к окну, продолжил более тихо: — Единорог первым покинул полотно ковра. Не знаю, как ему это удалось. К концу месяца исчезли и докси. Я избавился от ковра, как только вернулся после победы над Тёмным Лордом в мэнор. Я вынес всё, к чему прикасался этот ублюдок: все вещи и картины, которые он отмечал одобрением, мрачные шторы в обеденном зале, стол, по которому скользила его змея. От книг избавляться было тяжелее всего. Вместе с домовиками мы сожгли всё, что могло напоминать о тех днях, на лужайке перед поместьем. Всё это время я жил лишь благодаря окклюменции, которой обучил меня Северус. Она помогала заталкивать поглубже тот ужас и отвращение все два года перед лицом сбрендившего маньяка, который поселился в моём доме. После этого закрыть рот тоненькому голоску, который паникует о том, что я могу лишиться разом всех костей, достаточно просто. Он всё ещё смотрел на снег, который укрывал мир белым полотном, и был настолько погружён в себя, что, когда я подошла и сжала его плечо в поддерживающем жесте, вздрогнул. Драко не повернул лица, но еле заметно кивнул, и этого было достаточно, чтобы я, осмелев, провела рукой по его волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Никогда бы не подумала, что у человека могут быть такие тонкие волосы. Ещё раз сжав его плечо, я забрала книгу, вернула жёсткому стулу первоначальный вид и вышла из бокса. Скоро зазвонит таймер для зелья номер три.***
— Чёртово пойло убивает мои вкусовые рецепторы. — Драко осторожно поглощал горячий суп, каждый раз пытаясь ощутить на языке хотя бы толику вкуса. Я могла лишь вздохнуть. — Ты не смог бы держать ложку до приёма лекарства. — Тогда почему бы тебе самой не покормить меня? Я выразительно подняла брови, повернувшись к нему лицом. — Я разве похожа на домового эльфа? Белобрысый нахал сделал вид, что задумался над моим вопросом, разглядывая меня с ног до головы. — Нет, — наконец вынес вердикт он, и мне не понравилось, как сверкнули его глаза. — У домового эльфа никогда не вырастет столь аппетитной груди. Я с трудом удержала себя от соблазна вылить остатки супа на его шевелюру.***
— Расскажи мне, как это выглядит в конце. Малфой сегодня отказывался принимать зелья, задумчиво рассматривая длинные пальцы, свисающие с ладони, лишившись костей. Я могла бы его понять. Полтора месяца, проведённых взаперти один на один с колдомедиком, и ни единой надежды на скорейшее излечение. Я вздохнула, села на край постели и взяла в свою ладонь вторую руку Драко. — Представь, что ты лишился костей не только в конечностях. В начале исчезнут кости таза, и ты потеряешь управление ногами. Руки к тому моменту останутся безвольными тряпками, — провожу ладонью выше по его предплечью, прямо к ключицам. Под моими пальцами напрягаются некогда развитые мускулы. — Ты сможешь только немного колыхать ими при достаточно развитых мышцах, не имея возможности делать какие-либо нормальные движения. Дальше проклятье возьмётся за позвоночник и рёбра, — ещё одно движение, очерчивающее его ярко проступающие кости на груди. Гадкий вкус зелья отбивал даже намёк на аппетит, которого и так было слишком мало в этой удручающей ситуации. Наследник Малфоев знатно похудел. — Твои внутренности начнут самопроизвольно лопаться, не выдерживая тяжести друг друга. В этот же момент череп станет мягким, — легко очерчиваю его подбородок, скулы. — Станет тяжелее дышать, начнётся дикое давление на глазные яблоки… Хрипло выдохнув, он попытался схватить меня за плечо, но ладонь уже не слушалась, и ужас, затопивший секундой ранее его глаза, сменился неконтролируемой паникой. Я тут же поднесла к его губам стакан с зельем, и, несмотря на опостылевший невыносимый вкус, в этот раз Малфой выпил его с жадностью. Глядя, как в дрожащие руки доходит зелье и безвольные желейные пальцы вновь наполняются костями, он облегчённо вздохнул и откинулся на подушки, прикрыв глаза. Я как раз достала палочку, чтобы наложить усыпляющие чары, когда мою руку накрыла его ладонь. — Не нужно, Грейнджер, — голос блондина звучал глухо, глаз он так и не открыл. — Хочу пожить с осознанием, что каждые несколько часов ты спасаешь мою шкуру. Вздохнув, я посмотрела на часы. Подходило время добавления следующего ингредиента во втором котле.***
— Гермиона, тебе точно нельзя отлучиться на завтра? — Нет, Гарри. Ты же знаешь, что пока не нашлось человека, согласившегося добровольно отдать себя в заточение даже на несколько дней в неделю. — Не представляю, как ты выдерживаешь всё это, — лучший друг осмотрел мой кабинет и десяток таймеров, отмерявших каждый своё время. — Ты ведь совсем не общаешься с внешним миром. — Вспомни наши школьные времена. Общество хорошей книги я всегда ценила выше, чем людское общение. — Это была старая шутка, но с каждым разом изображать улыбку становилось всё сложнее. На наш этаж никто не заходил, кроме обслуживающих эльфов, и я могла провести целую неделю наедине с книгами и спящими пациентами. Ах, точно, ещё и с Малфоем. При воспоминании о нём я не сдержала грустную улыбку. Истолковав её иначе, Гарри утешающе сжал моё плечо. — Ну же, Гермиона. Кингсли вчера сказал, что невыразимцы нашли необходимый ингредиент, но его у них было настолько мало, что они не успели провести полноценные тесты и сейчас ждут свежую поставку. Единственное зелье было слишком сильным, отчего кости попросту срослись практически в цельную броню… — От представившейся картины меня передёрнуло, и Гарри улыбнулся, заключив моё тело в дружеские объятия. — Они, как и маглы, ставят опыты на мышах. Подопытная лишилась зрения, слуха, лапки выпрямились и больше не сгибались… Печальная участь, но это обнадёживает, правда? Стараясь не представлять в таком виде Драко, я сглотнула ком в горле. — Да, отличная новость. Когда, говоришь, они продолжат испытания?***
— Сколько у тебя есть времени до следующего таймера? — Малфой сжимал и разжимал ладонь, разрабатывая вновь обретённые кости. Я поставила поднос с зельем и остатками его обеда на тумбочку и кинула взгляд на наручные часы. — Час до приёма костероста вторым пациентом и полтора… — Должны успеть, — перебив меня, Драко резко дёрнул за руку на себя, и я неуклюже впечаталась в его грудь, охнув от удивления. Не сказать, что это было уж слишком неожиданно. Когда проводишь столько времени с одним и тем же человеком, не замечать настолько выразительных взглядов становится невозможно. И все эти его шуточки, ловля моих пальцев губами и пересчёт веснушек… и волосы меж пальцев. Все эти невозможно интимные вещи подталкивали нас раз за разом к краю, за которым сложно было отделить личное и профессиональное. Губы Драко заставили подчиниться. Тонкие, сухие, они не терпели возражений, разгоняя своими отточенными движениями жар в моей груди. Едва язык скользнул вглубь моего рта, волна мурашек пробежалась вдоль позвоночника, и дремавшее пламя внизу живота разгорелось с новой силой. Он был горек, с привкусом зелья, которое сегодня старательно заедал обедом. Сильно потянув его за волосы, заставляя запрокинуть голову, я припала к худой шее поцелуем, срывая с его губ низкий стон. Малфой не был бы Малфоем, если бы не вернул власть в свои руки. Притянул меня наверх, усадил на свои ноги, задыхаясь, одним резким движением сорвал через голову мантию колдомедика. Лимонная ткань приземлилась на пол, и склянки, лежавшие в её карманах, дружно звякнули, знаменуя наше обоюдное падение. Никто их не услышал. Наши руки были слишком заняты стягиванием одежды, а губы и языки изучали каждый открывающийся участок кожи. Я знала, что сладость кожных покровов была побочным эффектом регулярного принятия костероста, как пар из ушей при приёме бодроперцовой настойки, но совершенно не ожидала, что этот вкус настолько снесёт остатки моего здравомыслия и сдержанности. И когда он заполнил меня изнутри, из моего горла вырвался глубокий стон; его глухое рычание стало мне ответом. Драко не был ласковым, он был неистовым, и нежность сейчас была не нужна. Зафиксировав мои бёдра, он вбивался в моё нутро так сильно и так быстро, как только мог. Я хваталась за его исхудавшие плечи, сминая белую кожу и впиваясь в неё ногтями. Волны чистого удовольствия накатывали одна за другой откуда-то из глубины, грозясь обрушиться на моё сознание непереносимым цунами. И в тот момент, когда это произошло и моё тело, подвластное удовольствию, содрогалось в его руках, в тот самый момент сознание затопил нестерпимый свет, и, услышав ещё один гортанный рык Драко, я погрузилась в сладкое забвение. Я очнулась от нежного массажа головы. Ноги, казалось, налились свинцом и пульсировали тупой болью затёкших конечностей. Меня встретил взгляд спокойных и серьёзных глаз, серых, как зимнее небо за окном. Прочистив горло, он сказал: — До твоего таймера осталось чуть больше четверти часа. Думаю, тебе захочется привести себя в порядок. Подавив желание сладко потянуться, я наконец-то ощутила холод палаты, когда его руки, скользнув по плечам, покинули меня. Разминая ноги, я собирала свои вещи, попутно одеваясь и прикидывая, стоит ли что-то сказать, перед тем как уйти к себе. Но, не найдя нужных слов, вышла, захватив с собой поднос с пустой посудой.***
Рисуя сложные арифметические диаграммы на обнажённой груди Малфоя, я прикидывала, как ему сообщить о грядущем трёхдневном отсутствии. В принципе, наши отношения не подразумевали отчётности кем-либо, если вообще пару недель бурного секса можно назвать отношениями, но, так как другие пациенты уже были предупреждены, должен был знать и Малфой. Неделю назад Гарри привёл молодую женщину с мягким голосом и железным взглядом. Со мной она вела себя приветливо, но, как только входила в палату, становилась ледяной королевой, отточено и чётко исполняющей свои обязанности. Неделю я вводила её в курс дела, три последних дня она тренировалась на четырёх пациентах из семи и завтра должна была отпустить меня на все четыре стороны на целых три дня. Драко перебирал мои волосы, наслаждаясь посторгазменным состоянием, когда я, решившись, заговорила: — Завтра я уеду на три дня. За вами будет ухаживать новый колдомедик. Рука в волосах на мгновение замерла, но потом вновь пришла в движение. Спустя какое-то время он с усмешкой спросил: — Надеюсь, она красивая? Запрокинув голову, рассмеялась, а он наблюдал, не скрывая того, что любуется. В такие моменты меня настолько переполняла нежность, что отпускать его совершенно не хотелось. Ни из больницы, ни из своей жизни. — Думаю, тебе она будет по вкусу, — отсмеявшись, я вновь уложила голову на плечо, вдыхая терпкий аромат его тела. — Есть ещё одна хорошая новость: через неделю невыразимцам привезут партию какого-то редкого ингредиента, который, по их тестам, может усилить костерост настолько, что его постоянное употребление больше не потребуется. Более того, как смог понять Гарри… — Поттер? — в его словах сквозило уже забытое презрение, от которого я порядком успела отвыкнуть. — Да, он, — стараясь не замечать его нахмуренные брови, я продолжила рассказ: — Так вот, после лишь одного приёма усовершенствованной версии зелья вашим костям будут не страшны никакие переломы и увечья, в том числе магические. Представь себе, оно укрепит и зафиксирует не только здоровье костей, но и их магическую защиту. Можно будет забыть о любых болезнях, связанных с костями, до самой смерти. — Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Должен быть подвох. — Он есть. Ингредиент, позволяющий дать все эти свойства, запрещён уже много лет. Его производство осталось лишь в Китае, и ты можешь представить, сколько стоит всего лишь одна унция? — расслабившись от мягких ласкающих прикосновений, я продолжила: — Гарри мечтает после вашего излечения добиться разрешения от министра, чтобы такое зелье выдавали каждому аврору, поступавшему на службу. — Ты с ним спишь? От неожиданности я даже села и непонимающе подняла левую бровь, ожидая объяснений. Драко разглядывал меня как диковинную зверюшку — с толикой брезгливости и любопытства. Под таким взглядом хотелось прикрыться или, ещё лучше, сбежать. — Ты с ним спишь? — повторил он свой вопрос и пояснил: — С Поттером. — Как тебе вообще пришло такое в голову? — фыркнула я и хотела было снова лечь, но сильные руки, схватив за плечи, не дали мне этого сделать. — Ты постоянно о нём говоришь, и только сейчас я сложил два и два. — Как давно ты спал? Мне кажется, у тебя повредился рассудок, — я сбросила цепкие пальцы с плеч и встала, чтобы одеться. До таймера ещё полчаса, но липкое семя на внутренней стороне бедра уже не казалось столь приятным. После подобных подозрений и взглядов захотелось отмыться. Неприятным уколом вспомнились школьные годы. — Гарри мне как брат. Не оставив ему времени на ответ, я удалилась. Осталось ещё два приёма зелья, а потом мой пост займёт Джорджиана Бэквид.***
Первые сутки заслуженных выходных я проспала. Попросив больничного домового эльфа подготовить дом к моему появлению, я только и успела подняться в спальню и коснуться щекой подушки. А дальше был лишь один длинный сон, который часто менял краски с невероятно холодного серебра до залитой полуденным солнцем платины. Я бы соврала, если бы сказала, что Малфоя в нём не было. Но я так же соврала бы, если бы сказала, что во всех снах я ему была рада. В них были и другие: Джинни и Полумна, немного Рона, Билла и Гарри. Мне даже успели присниться родители, прежде чем яркий луч солнца пробудил меня ото сна. Поистине, здоровый полноценный сон способен творить чудеса. В остальные дни я успела навестить Нору и площадь Гриммо, забежала в Косую Аллею и купила книг, обновила гардероб и наконец-то смогла спокойно обдумать ту ситуацию, в которой мы оказались с Драко. Вырвавшись из плена больничных стен, я смогла трезво оценить всю ущербность нашей связи. Нет никаких отношений. Мы были одиноки и оторваны от общества, и, в какой-то мере, это было предсказуемо. В других обстоятельствах Малфой никогда бы не вёл счёт моим веснушкам, не анализировал бы их цвет и не любовался бы моим смехом. То же самое происходило и со мной. Для меня, любительницы ярких типажей, Малфой был слишком бледен и заносчив. Сложности и неравноправия в отношениях меня также никогда не привлекали. Мы так и не смогли помириться перед моим уходом. Я не считала себя обязанной оправдываться, а он, не убеждённый моими словами, метал взглядом молнии, также предпочитая молчать. Насылая в последний раз усыпляющие чары, я успела увидеть бездну боли в его глазах перед тем, как они сомкнулись. Впрочем, довольно быстро я смогла себя убедить, что мне просто показалось.***
— Доброе утро, Джорджиана. Как всё прошло? Женщина домешала зелье необходимое количество раз и только затем подняла голову. — Доброе утро. Лучше, чем предполагала. Было несколько непривычно спать коротким сном несколько раз в сутки, но, благодаря вашим ценным замечаниям, я справилась. — Женщина улыбнулась своим мыслям, и мы обе начали подниматься из лаборатории. — Думаю, я смогу вас подменять вот так, раз в неделю. Тем более, насколько я поняла из слов мистера Поттера, полное излечение этих пациентов не за горами? — Мы все очень надеемся на это. — Глядя, как Джорджиана меняет лимонную мантию на свою повседневную одежду, я вдруг решила спросить: — Никаких проблем с пациентами не было? — О, совершенно никаких. Они все спали как ангелы между приёмами костероста. Я даже смогла прочесть книгу, которую всегда откладывала на потом. Что ж, всего хорошего, мисс Грейнджер. До понедельника? — Да, мисс Бэквид, всего хорошего. До понедельника.***
— Привет. Хриплый голос после сна вызвал внутри меня маленький взрыв нежности. Глупое сердце, ты ведь ещё вчера согласилось с доводами разума. Платиновые волосы, тонкие, словно шёлк, заскользили меж пальцев. Драко перехватил мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Я скучал по тебе. — Сбивчивый шёпот так и манил попробовать его на вкус. — Ты спал. — Я намеренно дразню его, а затем протягиваю костерост. — Пей. Он покорно выпивает горечь, даже не поморщившись, и не сводит с меня прожигающего взгляда. Неужели действительно скучал?***
Тяжёлое мужское тело плавно скользит во мне в древнем, как сама жизнь, движении. С губ срывается стон, так гармонично переплетающийся с его хриплым рычанием. Мы двигаемся в этом жарком танце. Сплетаясь разгорячёнными телами. Въедаясь в кожу друг друга. Цепляясь за плечи и губы. Ловим синхронные стоны и забываемся в объятиях и поцелуях. Драко резко покидает моё лоно и припадает губами к центру женственности, вбирая, лаская и заставляя содрогаться в пучине наслаждения. Сквозь шум в ушах, сквозь рычание вновь двигающегося во мне блондина я услышала, как кто-то вдали кричит моё имя. — Гермиона! Гермио-о-о-она! Ты где? Лишь на несколько мгновений запаниковав, я спешно выбралась из-под только что излившегося в меня Малфоя. На ходу застегнула лимонную мантию, надетую на голое тело. Гарри встретил меня на половине пути в приёмный покой, обнял, поднял в воздух и закружил. — У них получилось! У нас получилось! Скоро ты будешь свободна, Гермиона! Я заставила друга опустить меня на землю и увела в свой кабинет. Отмерив слабое успокоительное зелье, попросила выпить. Оказалось, что в один и тот же день повезло и невыразимцам, и аврорам: первые вывели точную формулу для изготовления необходимого зелья, а авроры наткнулись на след сумасшедшего и благополучно его поймали. — Ты не представляешь, сколько у этого ублюдка дома запрещённых разработок и книг! А лаборатория! Заспиртованные головы домовиков — самое безобидное, что я там видел! Гарри всё рассказывал и рассказывал, а я зябла в лимонной мантии, под которой ничего не было, от медленно стекающего семени, остывавшего вместе со мной. От продолжения разговора меня спас таймер.***
Я поняла, что это он, как только почувствовала сильные руки. Обхватив сзади, они резко потянули меня в мой же кабинет и громко закрыли за нами дверь. Улыбнувшись, я обернулась как раз в тот момент, чтобы заметить фырканье-удивление на его лице. Отпустив меня, он неспешно прошёлся по комнате, оглядывая стройный ряд магических таймеров, которые я оставила на память. Мои маленькие помощники ещё пару месяцев назад были незаменимы и спасали души наравне со мной. Я не могла их так просто выбросить или сложить в коробку. Не сейчас. Моё отделение пострадавших от Тёмных проклятий сейчас пустовало. Буквально вчера выписалась уважаемая дама преклонных лет, нашедшая в закромах своих предков проклятое кольцо. — Всегда хотел на них посмотреть. — Драко погладил таймер со своим именем большим пальцем и развернулся ко мне. — И сколько ты была намерена хранить молчание? Мои брови против воли поползли вверх. — Не понимаю тебя. — Ну как же. — Малфой покрутил между пальцами моё перо, рассматривая его на свету. — Не думаю, что для тебя обычная практика — предаваться разнузданному сексу со своими пациентами… — Его взгляд пригвоздил меня к месту, и только сейчас я поняла, что за показным любопытством он прячет едва контролируемую ярость. С трудом сглотнув, я попыталась призвать всё своё благоразумие и здравомыслие, какое вообще могло найтись. Но сердце, пустившееся вскачь, вместе с кровью разгоняло по венам сладкую дрожь, сплетённую с почти забытым томлением. — Я ждал. — Драко сделал шаг ко мне. — Как полный идиот. — Ещё шаг. — Шестьдесят пять дней. — И ещё шаг. — Встречал с надеждой каждую сову. — Он прижал меня к двери. — Влетающую в мой дом. Малфой рванул ворот моей служебной мантии, и пуговицы со звоном покатились по кабинету. И мой стон вторил им, когда Драко нашёл, наконец, мои губы. Подхватив меня на руки, он развернулся на сто восемьдесят градусов и, смахнув одним сильным движением всё, усадил меня на стол. Грубо распахнул полы мантии колдомедика и спустил рукава до локтей, тем самым фиксируя мои руки. Пальцы жгло от непереносимого желания коснуться, приблизиться, зарыться в его волосы, но я позволяла ему вести. Как тогда, в наш самый первый раз, Малфой не был нежен, не был терпелив, и яростные поцелуи-укусы лишь распаляли его ещё больше. Его и меня. Отчаяние, сквозившее в его движениях, передавалось мне, и я, сквозь грохот крови в ушах, вдруг с ужасом подумала, что, возможно, это прощание. Всхлипнув, я начала кусать его и брыкаться, насколько мне позволяло такое положение. Спустя мгновение он, невероятно увлечённо ласкающий мою грудь сквозь кружево белья, недоумённо поднял взгляд. Я не могла не спросить, понимая, что порчу всё, но желание поставить точки над «и» пересилило: — Зачем ты здесь? Только человек, достаточно долго наблюдающий за глазами Малфоя, смог бы углядеть те эмоции, которые успела ухватить я. Смятение, боль, горечь, принятие сменились очень быстро показным спокойствием, хотя сбивчивое дыхание выдавало его с головой. — Мне надоело ждать. Выпутав одну руку из мантии, я провела ладонью по его щеке, стараясь запомнить, запечатлеть в своей памяти изгиб упрямого рта и сильно сжатой челюсти. — Мне кажется… — Говорить, что думаешь, иногда самое лучшее средство, пусть даже шёпотом. — Будто ты прощаешься со мной. Ярость, полыхнувшая в его глазах, была почти осязаема и заставила меня отпрянуть. Резко притянув к себе, он сосредоточенно наматывал на ладонь мои волосы, пока я не запрокинула голову, чтобы ослабить боль. Его губы обрушились со всей страстью на открывшуюся шею. Сквозь собственные стоны я услышала неразборчивые слова, которые Драко бормотал между обжигающими поцелуями: — Невыносима… Как можно… быть такой умной… и такой глупой… одновременно… Думать не было никакой возможности, волны страсти унесли меня слишком далеко, когда, сорвав последнюю деталь белья, Малфой развернул меня спиной к себе и уложил животом на стол. Почувствовав, что он замер у самой границы, я сдавленно застонала. — Скажи… — Хриплый голос обдавал дыханием обнажённые лопатки. — Ты скучала по мне? — Да-а. — Не голос — всхлип. Он провёл возбуждённым органом вдоль влажных складок, заставив меня извиваться, желая большего контакта. — Ты понимаешь, что если я сейчас возьму тебя, то больше не отпущу? — Перед моим лицом раскрылась его ладонь, на которой лежало обручальное кольцо. Во рту мгновенно пересохло, и хотя медленные ласки грозили унести к блаженству, в голове внезапно прояснилось. — Я объясню доступнее, в последний раз. — Казалось, что он сдерживает сам себя из последних сил, но выдержки этому человеку было не занимать. — Я не намерен больше сидеть у окна и ждать от тебя весточки как влюблённый идиот только потому, что ты страдаешь завышенным чувством правильности происходящего. Либо мы вместе настолько, насколько это возможно, либо нет. — Для подтверждения своих слов он остановился, и, если бы не глубокое, сбивчивое дыхание, я могла бы предположить, что он спокоен. Я вспомнила все доводы, которыми пыталась отговорить себя от чувств, которые переполняли моё сердце каждый день после его выписки. Я вспомнила все те разговоры у заснеженного окна и обсуждение различных книг, которые я читала ему вслух. Наши споры, пикировки и, наконец, чувство спокойствия и безопасности, которое наполняло меня в его объятиях. Только в его объятиях. Осознав, насколько сильно заражено этим чувством моё сердце, я выгнула спину, прижавшись ягодицами к его животу, и выдохнула: — Я согласна. От чувства наполненности комнату разрезал синхронный стон. Не было смысла больше сдерживать себя, и мы отдавали друг другу всю любовь, о которой не было сказано ни слова, но ею было пропитан каждый вздох и каждое прикосновение. И когда одновременно нас накрыло волной удовольствия, таймер с именем Драко Малфоя внезапно зазвонил.