Подвези меня

Его не замечаешь… Лишь когда расстояние сокращается до трех-двух метров, угадывается человеческая фигура, и нога рефлекторно давит на педаль тормоза. А потом вмешивается здравый смысл и водитель снова прибавляет газу. И вроде жаль этого голосующего посреди Мохаве* бедолагу – сколько он простоит в одуряющей жаре, обвеваемый сухими ветрами пустыни - но страх и подозрительность, присущие всем современным людям, берут верх. Парень уже давно не обижается на такое отношение. Он машет рукой: «Да ничего. Езжай. Я понимаю», - и продолжает неторопливо шаркать по пыльному шоссе. Порой он передергивает плечами и хмыкает себе под нос: - Ну, а какой дурак бы пригласил к себе в салон незнакомца? И вслед за этим думает: «Такой, каким был я… Непуганый». Это когда у него еще наличествовали все атрибуты нормальной жизни: машина, электронные игрушки, увлечения. Всё, что положено иметь двадцати двух летнему оболтусу. Единственное, что его волнует СЕЙЧАС, это как сделать себя чуть более ярким пятном на фоне окружающего ландшафта. Ведь у него соломенные волосы, смуглая вопреки природе рыжих кожа и одежда, выцветшая под жарким солнцем штата Калифорния. Красная бейсболка перестала служить свей цели, лишившись сигнального насыщенного оттенка. В этой чертовой пустыне всё вскоре становится частью серого пейзажа. Ник лениво почесал руку в локтевом сгибе. Зуд психологического характера, ведь повреждение давным-давно зажило, просто иногда, ни с того, ни с сего тянет дотронуться до этого места. Вот бы знать, означает сие что-нибудь? Может, стоит насторожиться и принять меры? Он слышал от того парня из больницы, что у «паскудных тварей» связь со своими жертвами. Ник не может заставить себя называть вещи своими именами: «повреждение» - укусом, «паскудных тварей» - вампирами. Вампиры – это как-то несерьезно. Сегодня никто не верит в «плохих вампиров». Индустрия развлечения утверждает, что они - благородные мудрые создания ночи; кровью просят делиться добровольно, а убивают исключительно отбросов общества. Типа там всяких бродяг и неприкаянных, угрожающих благополучному образу жизни американцев. Что ж, кое-что из перечисленного правда. Хотя он стал бродягой уже ПОСЛЕ того, как его заразили, и для него они всегда будут «паскудными тварями». Пару недель назад у него случился нервный срыв: схватил со стеллажа в придорожном минимаркете дешевое бумажное издание «Сумерек» и остервенело принялся раздирать в клочья. Пара подростков, наблюдавших представление, поначалу хихикали, но замолчали, увидев, что из его рук сочится кровь, а он продолжает терзать книжицу. Хозяин промолвил: - Надеюсь, ты собираешься заплатить за неё, приятель, - а сам зачем-то полез под стойку. К счастью, приступ бешенства стих так же внезапно, как и начался, и Ник не схлопотал заряд дроби, поспешив убраться из магазина. Он бы списал это на стресс, если б парень-из-больницы не предупредил, что подобное поведение свойственно заразившимся. А еще появилась боль… Ломота во всем теле. К неутолимому голоду он успел привыкнуть, зато повышенная чувствительность донимала жестоко. Реакция поначалу шла на всё и, особенно, на солнечный свет. Но «паскудные твари» путешествовали через пустыню, и Ник с неким затаенным мазохизмом устремился в «красные земли». Он выслеживал их девятый месяц. Скоро придется возвращаться в больницу, за новой дозой лекарства, замедляющего обращение. Нику этого ужасно не хотелось. И дело не в дурных воспоминаниях о том, как его мир перевернулся с ног на голову. Он ведь даже не сможет повидаться с семьей. В долгих скитаниях юноша воображал, что время там застыло, и всё осталось без изменений. Родители, друзья, девушка по-прежнему ждут своего Ника. Разоблачения этой фантазии он и опасался. С Чейни его связывала долгая история – притирка характеров, бурные ссоры, примирения… После очередного взрыва и милостивого прощения он устроил в честь её дня рожденья вечеринку, созвал кучу незнакомого народу. Налакался, потому что снова повздорил с Чейн, и был, что называется, в хлам. Тогда его и укусили. Но ранку на руке никак не соотносил со стремительным ухудшением здоровья в целом. Всё разъяснил санитар – не врач – простой интерн, тоже некогда укушенный. И снабдил лекарством. Но Ник не поверил. Не сразу. Отрицал до тех пор, пока не начались видения. Жуткие, кровавые, наполненные сексом… Чужим сексом. Это сводило с ума. Он уже не мог заниматься любовью с Чейни, потому что ощущал в объятьях чужое тело… и боялся – до дурноты – что причинит ей вред. Он хотел её крови. Особо яркий эпизод произошел вечером пятого ноября. Ему казалось, он видит сон, в котором его альтер-эго решает посетить клуб на окраине города. У заведения плохая репутация, никто из его компании не ходит туда, но разве во сне такие вещи беспокоят? Очутившись внутри, направляется прямо к бару, заказывает пиво, но только чтобы не выделяться, а сам продолжает обшаривать взглядом помещение. Ищет кого-то, отчаянно ищет. Находит. Восторг, словно мощный прожектор, слепит разум. Ни дать ни взять наркоман в предвкушении дозы, он срывается с места и ныряет в толпу, глазами прилипнув к знакомой фигуре. Спина, обтянутая серой джинсовой рубашкой, гладкие предплечья в обрамлении белых ниток из обрезанных рукавов. За пару мгновений до того, как привлечь к себе внимание, пронзает мучительная мысль: что, если это ошибка?! Снова искать… А потом человек поворачивается, и сердце проваливается в бездну, а на губах расплывается счастливая улыбка. Дыхание срывается, уходят сомнения, а за ними и мысли вообще, остается только обжигающее желание. До дрожи в руках хочется поцеловать губы, вкус которых до сих пор оставался в памяти, хочется провести ладонью по мягким, шелковистым волосам, вбирая в себя их запах, хочется просто обладать – целиком и полностью, не оправдываясь ни перед кем, не скрывая чувств… Но сильнее всего хочется присвоить – собственнически и до крайности эгоистично, но так, чтобы кружило голову чувство близости, уже не запретной, чтобы можно было целовать на людях без стеснения, чтобы нарочно оставить свой след где-то под одеждой – поцелуя или слишком сильного для мягкой кожи прикосновения… Оба молчат. Объект страсти кивает, будто сжалился над страдальцем, но, на самом деле, ему плевать. Он пойдет, чтобы получить своё. И это будет кровь. Они сворачивают за угол, в исполосованный тенями коридорчик. Тяжелая длиннопалая пятерня тотчас толкает Ника к стене, её владелец опускается на колени перед ним… Судя по всему, сегодня примется за бедренную вену. Тем лучше. У него вырывается стон. Еще нет… рано, рано… - Ах, дааа! Да нет же. Пока нет. Холод лизнул освобожденную от брюк плоть, и лишь ненамного более теплые губы прижались – пока осторожно – к внутренней поверхности бедра. Вот тут и снисходит блаженное «отделение». Ник понимает, что видит сон – не иначе - ведь части собственного тела, попавшие в поле зрения, принадлежат явно женщине. Как и голос. Как и жгучее нетерпение отдаться прямо здесь, в паршивом закутке паршивого клуба. Однако на ощущениях это знание никак не сказывается - через мгновенье ему предстоит вновь пережить «вампирский засос». Давление на кожу усиливается, от чего тревога вспыхивает и бьется где-то в горле, словно бабочка… но бесстыдная потребность голодного чрева сильнее. Ник пытается зажмуриться. К его удивлению, она поступает так же. Становится только хуже – поневоле сосредотачиваешься на одном маленьком участке кожи, которым завладели ненасытные губы… «Нет!», - мысль Ника. - Да! – почти рыдает девушка. Больно, больно! И странно, ненормально хорошо. Еще не оргазм, но близко. «Не хочу, - с ненавистью думает Ник. - Еще, еще, - тяжело дыша, бормочет она. Это все-таки происходит… Высокая темная фигура склоняется над жертвой, упавшей на грязный пол. Лицо, которое ЕЙ кажется божественным, Ник запоминает навсегда. Глаза монстра – зеленые, с желтыми огоньками – проникают в душу. Усмешка оголяет окровавленные зубы. - Ну, привет, малыш, - шепчет вампир. – Мы сегодня не одни? - Нееет! – орет Ник и просыпается. Рукой ныряет в просторные спальные шорты – чисто. Никаких ран, никакой крови. Он озирается, будучи совершенно уверенным, что из мрака выплывет ухмыляющаяся рожа кровососа, требуя добавки. И он верит. Абсолютно всему, что говорил санитар. Это был не сон. Ник бросается к рюкзаку, где в ворохе спортивного мятого белья лежит баночка с лекарством. Приняв сразу три штуки, он, пусть ненадолго, ощущает облегчение. Неделю спустя Ник решает уехать из родного города. Еще через месяц он открывает сезон охоты на «паскудных тварей» - убивает одного близ придорожной бензоколонки. Это наполняет его уверенностью и надеждой, что ему под силу одолеть врага и вернуть свою жизнь. Санитар объяснял: убьешь Отца кровной ветви – вирус сойдет на нет. Девять месяцев спустя пылу поубавилось, усталость скопилась маленьким, но адски тяжелым комком глубоко внутри, и лишь мечта о доме заставляла двигаться вперед. Он многому научился за время путешествия: как садиться на хвост вампирской шайке, как заманивать их в ловушку, как убивать… Разделался еще с тремя, но то был «молодняк», и они ничего не знали о зеленоглазом хлыще с седой прядкой в черных волосах. Ник искал именно его Поглощенный мыслями о прошлом, парень тихонько доплелся до очередного «оазиса» - бензозаправка «Биг Баг». У них и кафе, и туалеты с большими раковинами, где хоть ванну принимай, даже своя автомастерская имеется. Он счел это хорошим знаком. Может быть, скоро повезет. С разрешения хозяина за пару баксов переночевал в гараже, пристроив старую шину в качестве подушки. Продрых до полудня, а проснулся от довольно приятных звуков. Молодой мужчина спорил с рабочим, и его голос напомнил Нику старого друга. Улыбаясь, он поднялся с пола, отряхнул одежду и вышел на яркий свет. Так и есть, городской пижон бурно дискутирует с механиком, и, по мнению Ника, уже сдает позиции. Да и куда ему деваться – вокруг пустыня! - Значит, сто сорок долларов? – с отчаяньем повторил брюнет. Даже солнцезащитные очки снял, чтоб заглянуть в глаза бессовестному пройдохе. - Да, сэр, - кивнул тот. Ник с удовольствием полюбовался на машину парня. «Слишком шикарная для мальчишки. Небось, перегоняет», - подумал он. - Это вообще не моя тачка, - пробормотал бедолага, проходя мимо Ника. Вытащить бумажник из кармана его брюк оказалось плевым делом. Шон, действительно, чувствовал, что его планы рушатся. Поездка на свадьбу к сестре оборачивается сплошными проблемами. Облокотившись на барную стойку, он бросил отчаянный взгляд на улицу. Пустыня, чертова пустыня! Заметив рыжего хичхакера , болтающегося неподалеку, Шон с раздражением подумал: «Еще сопрёт чего-нибудь». Потом залпом допил холодную воду из стакана и пошел обратно. Надеясь отвоевать хотя бы половину суммы за ремонт автомобиля. _______________________________ * Моха́ве (исп. Mojave, по названию индейского племени Мохаве) — пустыня на юго-западе Соединённых Штатов Америки, занимает значительную часть южной Калифорнии, юго-запад Юты, юг Невады и северо-запад Аризоны.