Игра

- Эй, ты как? Шон сплюнул вязкую слюну, скопившуюся во рту. Минуту назад он верил, что выкашляет в раковину все внутренности. Крови в слюне не оказалось, значит, неплохи его дела. Шон встретился глазами со своим зеркальным отражением. «Неплохи мои дела…». Да, но почему, почему его продолжают терзать эти ощущения, накатывающие внезапно, часто без всякого повода, как тогда, когда он заразился? - Это психосоматика, приятель, - Ник появился на пороге ванной. – Твой мозг помнит всё. Шон с жалостью оглядел друга, выглядел тот неважно. Он продолжал бороться с болезнью, настоящей невыдуманной, однако, она потихоньку овладевала им, отвоевывая клеточку за клеточкой. Но не душу. Ник собирался сражаться до конца. Шон стянул с крючка полотенце и промокнул испарину, выступившую на лбу. - Так что, это у меня приступы паники, по-твоему? - Вроде того, - Ник пожал плечами. Его слегка повело, и он отодвинул Шона в сторону. – Уступи-ка раковину тому, кому она, действительно, нужна. Шон вышел и тактично прикрыл за собой дверь. - Как с лекарствами, порядок? – спросил он, дождавшись перерыва в череде повторяющихся звуков. - Да. Еще две недели, - раздался через некоторое время ответ. - Сколько ты сейчас принимаешь? Дозу увеличил? - Если я увеличу, - Ник отворил дверь и прислонился к косяку, вытирая бледное мокрое лицо, - хватит не больше, чем на пять дней. И это все равно не поможет. Шон взглянул на него, Ник слабо улыбнулся. - Эта дрянь меня одолевает. Наверное, тебя мутит из-за того, что ты рядом со мной и вынужден видеть всё это… Так дурные воспоминания не похоронишь. - Тебе бы к врачу, парниша, - Шон похлопал его по спине. – Боже, да ты весь горишь! - Самое поганое, - тот прошел в комнату, по пути зашвырнув полотенце в корзину с грязным бельем. Шон успел заметить на ткани красные пятна. – Ведь эти лекарства… меня не лечат. Просто оттягивают неизбежное. - Они помогают тебе остаться человеком, - тихо промолвил он, наблюдая за другом. - Не легко это, быть человеком, а? – Ник упал в кресло и плотно сомкнул веки. Образ его неподвижной, словно бы сломанной фигуры наполнил Шона дурным предчувствием. Убедившись в наличии у него пульса, молодой человек сел на кровать и уставился невидящим взором в пространство. Проблема в том, что он до сих пор не может решить… самому себе сказать наверняка, правильно ли всё, что он… они делают. Нику нужно в больницу, а ему… ему необходимо понять, кто он теперь и что такое его жизнь. Охотники за вампирами – он и правда способен произнести это, не сочтя себя сумасшедшим? «Мы боремся со злом. Убиваешь вампира – уничтожаешь зло», - просто и ясно. Шон задумчиво почесал подбородок, покрытый трехдневной щетиной. Да, просто и ясно. Слава Богу, тут двух мнений быть не может. Он доставил своим родным и близким немало беспокойства, но – эй, он всё еще жив, не так ли? Стоит ли его миссия столь суровых перемен? Да, стоит. Вот за что он благодарен судьбе – хорошо знать, что, в данном случае, риск - дело благородное. В чем же он тогда сомневается? Шон покосился на спящего приятеля. Нельзя жить такой жизнью и не запачкаться. Постепенно охотник становится кем-то вроде монстра, за которым гонится. И не только из-за заразы, циркулирующей по венам. Когда навыки отточены до совершенства, по нескольким едва заметным признакам точно определяешь, где затаилось зло. А закрывая глаза, уподобляешься ночному хищнику, и вот уже все запахи и звуки мощнее во сто крат и «ведут» куда лучше, нежели человеческое зрение. Возникает связь. Между охотником и зверем. Процесс преследования, как игра, обретает приоритет… Сколько пройдет времени, прежде чем сердце ожесточится, а душа заледенеет, и разум с легкостью примет решение, которому так долго противилось всё его существо? Вопреки ожиданиям Шон не помнил лицо первого убитого им вампира, да и второго, и третьего тоже. Самым ярким впечатлением было и оставалось «дорожное приключение», когда они с Ником расправились с бандой клыкастых. Шон не думал, что сможет пережить нечто подобное еще раз, тем не менее, их путешествие должно будет завершиться схожим образом, иначе какой во всем этом тогда смысл? Внезапно стены начали давить на него, он ощутил настоятельную потребность покинуть номер. На улице совсем по-другому, особенно ночью. Шон завел привычку гулять вечерами, когда Ник отключался, утомленный своей болезнью. Темнота его совершенно не пугала. Еще бы! После того, что довелось испытать, понимаешь, что не её надо бояться. Свежий воздух бодрил, прохлада остужала голову, возвращался душевный покой. Шон шел два километра по шоссе и поворачивал назад. Никто не доставал его, не пробовал навредить, будто уверенность и хладнокровие сами по себе служили щитом от любой смертной пакости. Да, смертной. Шон усмехнулся своим мыслям. Выходит, он теперь неуязвимый? А будет ли это чувство с ним, когда всё закончится? И что потом, чем он будет заниматься? Ника, казалось, не волновали подобные вопросы, а Шон задавался ими каждый раз, оставаясь наедине с самим собой. У него, в отличие от тварей, в одну из которых он чуть не превратился, нет вечности в запасе. Впрочем, возможно, что благодаря их стараниям, и они озаботятся данной проблемой. Гибель старейшего монстра не могла не наделать шума в их среде. Прогулка вновь помогла ему достигнуть внутреннего равновесия, чтобы продержаться следующие сутки, не теряя бдительности, но и не поддаваясь паранойе. В гостиничном номере горел свет. Шон увидел его, приблизившись к отелю. Ник проснулся? Должно быть, хватился его, навоображал себе всяческих ужасов. Шон заторопился и буквально влетел в комнату, поздновато сообразив, что она даже не была заперта… Он всегда закрывал дверь на ключ. Пустое кресло, в кровать ни один из них так и не ложился. Шон оглядывался со странным чувством утраты. Можно ли начать скучать по кому-то, если разлучиться всего на пару часов? Но дело, конечно, в другом: исчезновение Ника грозит отнюдь не мимолетным отсутствием, не в их ситуации. В ванной тоже никого. Сердце ёкнуло, лишь когда он нашел сумку друга рядом с прикроватной тумбочкой, там, где тот её и оставил. Шон, прижав к себе саквояж, еще раз внимательно обвел взором номер, не желая ничего упустить из виду. Никаких признаков борьбы, никаких следов… Но как им удалось атаковать охотника и с такой ловкостью расправиться с ним? Кто напал? Ответ ясен. Шон опустился на край постели, продолжая держать сумку, словно боялся утратить связь с её владельцем. Вот он и остался один. «Почему они не дождались меня? Избавиться сразу от нас обоих было бы лучше...» Осторожно расстегнув саквояж, он заглянул внутрь. Пистолет на месте, как и лекарства Ника. «Лекарства. Без них ему очень скоро станет совсем худо», - закусив губу, чтоб не разреветься, как девчонка, Шон перебирал скудные пожитки товарища. И чувствовал, что вот-вот поверит в то, что рыжего хичхакера больше нет. И это будет конец. Но вдруг пальцы нащупали кое-что, чего тут быть никак не могло. Шон вытащил и поднес к свету… пробирку с красной жидкостью. Это кровь. Чья? Открыл и понюхал её… Будто это ему поможет - он не поисковая собака. И что ему с ней делать? Зачем они оставили её, что хотели сообщить ему этим «посланием в бутылке»? «Попробуй – узнаешь.» Руки задрожали и пришлось отложить пробирку, чтоб не разбить. Кровь. Они все связаны кровью и слышат друг друга, мысленно, даже на расстоянии. Вот чего они ждут от него – выпей и узнаешь, что случилось с Ником, где он и как прийти к нему. Они считают его безумцем?! Шон посмотрел в окно: в небе мерцали звезды, и еще несколько часов земля будет окутана тьмой. Но и превращение не наступает мгновенно. Он сможет начать охоту не раньше, чем через сутки. «Стоп, стоп! Ты и впрямь готов это сделать? Это игра. Они хотят позабавиться, нагулять аппетит, играя с тобой, как кошка с мышкой. Именно поэтому и оставили тебя в живых, а Ника забрали. Неужели ты не видишь, что проиграешь?» Шон сосредоточился и в кои-то веки настроился прислушаться к голосу разума, возражавшего против самоубийственного поступка. Еще два часа пронеслось незаметно. Шон поднялся, сжимая пробирку в ладони. Запер дверь, задернул шторы на окнах. Достал пистолет Ника, лег на кровать и пристроил его рядом с подушкой. Затем одним махом осушил сосуд, выпив всё до капли. Лежа без сна, Шон следил за полоской света, пробивающегося сквозь занавески. Он знал, чем кончится его путешествие. И это будет настоящий фейерверк…