Бракованные детали

У Вани никогда не было проблем с женским полом. Вниманием с их сторон он не обделен, да и кто пройдет мимо такого парня, сумев не оглянуться хоть раз. У Вани завышенное самомнение, о чем общество не так часто говорит, сколько думает, и почти нет настоящих друзей, которые бы горой встали на его защиту, смогли бы сказать правду в глаза, но наедине и во благо, чтобы выявить ошибки и подсказать правильное решение. Ваня сам знает, что делает не так, потому что нельзя осуществлять заранее распланированные поступки и при этом не понимать их. Поведение по заранее установленным шаблонам, кажется, так он это называл. Видят его сыном богатого отца, значит, должен быть избалованным, неправильным. И Ваня привык к этим шаблонам. Ваня стал забывать себя. Но появился Даня. Ебучий мерзкий ботаник с примерным поведением сынка и дебильным умным взглядом. Что началось, когда они встретились? Иным словом, как ''противостояние'', семейство не могло объяснить их отношения. Ваня к Дане вообще никак не относился. Просто пытался не изменять принципам. Да, чертовы принципы, которые сдавливали горло до багровых и фиолетовых пятен. Иногда Ване казалось, что он сам себя душит, смотрит в сторону окон, дверей, пялится в экран смартфона и чувствует эту гарь в легких. Ему хочется орать, потому что этот рыжий мудак все-таки пересел, молча, не удосужив даже взгляд кинуть в сторону недо-брата-идиота. Только Ваня не считал его предателем, он же ему ничем не обязан. Кроме того, между ними даже дружбы как таковой нет и не было никогда. Ваня месяц смотрит на Данила так, что дыра на его свитере начинает незаметно для всех, кроме него, появляться. Каждый раз он вспоминает слова подкидыша, брошенные один раз: "Ты же не чудовище, Вань, просто строишь из себя такую мразь, чтобы больнее не было, а больно будет, так всегда только хуже". И эти блядские слова въелись под корку черепа, буквально набатом откликаясь после очередной дебильной шутки. Даня слишком сильно влияет на него, слишком. И это не то влияние, на которое надеялись их родители, потому что один делает второму больно, не подозревая об этом ровным счетом ни-че-го. И иногда Ване кажется, что братец-кролик совсем тупой, раз не замечает того, что происходит с ними в последнее время. И иногда Ваня все-таки задумывается, а нахрена спасал его тогда от динамита, если до этого всегда докапывался тупыми шутками и желанием побыстрее выселить, почему теперь не просит его о помощи с домашкой, старается пораньше свалить с уроков, чтобы идти домой пешком в тихом одиночестве, а когда Данил сидит в комнате, всячески избегает его общества и пресекает любые столкновения? Ваня знал ответ, еще тогда понял, что происходит, еще тогда кричал так, что почти сорвал глотку, еще в тот момент решил все дальнейшие действия просчитать заранее. Нет, он не дебил, он не мог втюриться в своего недо-брата-ботана. Просто так получилось. Получилось, что Даня стал единственным, кто смог терпеть его дурные выходки, издевки, захотел помочь тогда, когда Ваня не просил никого о помощи, когда Ваня страдал, мучился, когда у него появились мешки под глазами и пропал аппетит. Но он знал, что не-может-говорить-об-этом-с-ним. Единственным способом отвязаться было нагрубить, грубо, жестко, но эффективно. И Ваня надавил на больное, позволив самому утонуть в болоте своих шаблонов. Именно тогда Даня перестал реагировать на его шуточки, которые, впрочем, прекратились, тогда пересел без угрызения совести, тогда начал встречаться с какой-то там девчонкой из параллели, тогда прекратил давать свои правильные советы. Когда все стало совсем плохо, на помощь Ване пришла Эля. Только в своих убеждениях Ваня был уверен: то, что он чувствует - ненормально. Признавать это - глупо и чревато последствиями. Они не будут вместе. Им нельзя быть вместе. Ваня просто хочет избавиться от этого чувства, выкинуть его нахер и растоптать, потому что Даня не чувствует того же, не примет этого , не поймет, потому что он не смотрит так же на Ванины губы, не берет тайком его одеколоны, не боится прикосновений его рук. И когда Эля советует Ване признаться во всем, он посылает ее далеко на Кавказ с такими советами. Ибо он мужик-а-не-ошибка-генофонда. И почему-то, когда Ваня видит поцелуй недо-брата с какой-то прошмандовкой, у него сносит крышу. Он не видит ничего вокруг, кроме черных пятен. Ему плевать, что Даня как-то недоволен и отстранен от всего, что ему это не нравится. Просыпается ярость, от которой учащается дыхание. В стену летит пепельница, разбиваясь о стену вдребезги. Потому что они-не-могут-быть-вместе. Рамки с фотографиями валяются на полу, покрывшись глубокими трещинами. Потому что у-Вани-трещины-глубже. Плакаты на стене теперь больше похожи на ошметки. Потому что Ванина-душа-в-клочья. И он кричит. Снова. Вот только Эли нет рядом, чтобы добежать до успокоительных, пока того трясет с дикой силой, пока он скатывается вниз по стене, до боли впиваясь пальцами в волосы и стискивая зубы. Потому что Даня-блять-слышит-крик. Его крик. И что-то внутри этого ботана холодеет. Он влетает по лестнице так, как никогда еще не бегал, но дверь в комнату закрыта. — Вань? — он стучит по стене так, что стены почти трясутся. Ваня кусает кулак, проглатывая боль. — Уйди отсюда нахуй! Иди, блять, к своей бабе и не мешай мне! — голос срывается на хрип. И сука это-же-слышит-Даня... Даня, который сидит на полу, облокотившись о дверную поверхность. Даня, которого так же сильно трясет от безысходности и чувства своей дебильности. — Мне Эля говорила, — начинает он, а у Вани что-то щелкает. Знает. Он, ёбана мать, все знает. Ваня нервно сглатывает, таращясь в пол. — Говорила, а я не верил. — Забудь, прошу тебя, просто забудь все, что происходило. — Я ведь тоже, Вань... — Это не важно. Ваня не видит, как по щеке "брата" стекает мутная капля, но ни один мускул на его лице не дрогает. Даниле больно и обидно. Потому что Ваня не видит, как он смотрит на его губы, потому что Ваня не чувствует шлейф своего одеколона от этого недо-брата-ботана, потому что Ваня не знает, как больно Дане чувствовать его прикосновения. Потому что Ваня - стереотипный идиот, еще ничего не смыслящий в жизни. Потому-что-они-сломаны. И их детали не соберутся в одну. Это неправильно. Ведь каждая деталь - они сами.