Цикл "Сказания": Сказание о Ведьме

      Рождение того дитя было ознаменовано взорами Богов. В семье бывалого воина в обычный, не примечательный день, женщина почувствовала, как пришло время родиться её ребенку. Она не знала, что будет уготовано ребенку, который ещё даже не появился на свет.              Да и никто не знал. Только лишь Боги ведали и лениво дёргали за нити судьбы.              Совсем скоро, дом был озарен криком новорожденной девочки, впервые вдохнувшей воздух внешнего мира, лежащего за пределами лона её матери. Девочка была слабой, и даже на вид очень хрупкой.              Отец прекрасно расслышал слова повитухи, помогавшей его жене родить. Та, отерев девочку от крови, завернув в чистую тряпку и передав ему, лишь покачала головой, сказав, что девочка слишком слаба, и вряд ли проживёт дольше пары дней.              Впервые взявший её в свои руки отец, бывалый воин, ныне в отставке, был поражен тем какой же маленькой она была. Для него, привыкшего держать в руках тяжёлое оружие и мёртвые тела товарищей, она была легче перышка. Обычно бабка не ошибалась, и воин уже готов был поверить ей. К тому же, чего греха таить, ему больше хотелось сына, а не дочь.              Вот только Рихон не ожидал того что случилось дальше. Девочка открыла свои глаза, оказавшиеся необычайного редкого, рубинового цвета, посмотрела на него и своей маленькой ручонкой крепко схватила его за палец. Она затихла, перестав кричать и дёргать своими маленькими ручками и ножками и необычайно серьёзно смотрела на него.              В тот момент воин и решил, что ему не важно то, что вместо ожидаемого сына родилась дочь. Она была кровью от его крови, плотью от его плоти, и раз Боги повелели то так тому и быть. Он не может и не будет противиться их воле, и, быть может, даже, сможет воспитать из неё настоящую валькирию.              Назвали юную малышку Сэрлейт. Мать её, Эйха, перед сном напевая колыбельные, часто повторяла, что её имя означает то что она самый настоящий человек. Древними песнями и стихами, она с рождения учила дочь, что воля человека сильнейшая в этом мире, и что она никогда не должна забывать, что в первую очередь является именно человеком.              То было время когда боги все еще вмешивались в дела людей, потому и сильно было беспокойство Эйхи. Часто новорождённые дети получали своё предназначение и не желала она для своей дочери участи быть избранной Богами для свершения их коварных дел. Не хотела мать хоронить свою единственную дочь или узнать, что она ушла настолько далеко что они никогда больше не увидятся.              Учила она её, но всё же тяготили её разум мысли нелёгкие о том, что её Сэра не сможет избежать своей судьбы. Ибо лишь спустя почти год она узнала, что Боги внимательно следили за рождением Сэрлейт.              Сэрлейт почти три года не ходила. Не было достаточно силы в маленьких ножках, и не могла она подняться и удержать равновесие. Не зная, радоваться ей или плакать, Эйха наблюдала за тем, как её дочь начинает делать первые шаги. Вот только не начала она быстро учиться подобно всем детям. По-прежнему она прихрамывала и почти всегда падала, отчего часто плакала, разочарованная собственной слабостью. И мать с отцом всегда поддерживали её, говоря, что она справится, и что время её ещё не пришло.              Шло время, и Сэрлейт росла. Хорошела она, становилась взрослее, вот только по-прежнему не могла нормально передвигаться по равнинам и просторам родных земель. Потому и практически всегда помогала матери по дому, и словно материнское молоко, впитывала знания воинского дела что её отец передавал юным героям. Очень Сэре хотелось сражаться мечом и щитом, копьем, бегать как другие дети, словно зверь степной, вот только ноги подводили.              Так в наблюдениях за отцом, да помощи по дому прошло ещё два года. Настало время, когда девочка смогла ходить. Не быстро, по-прежнему медленнее своих сверстников, но уже почти не хромая. Другие дети уже не могли просто так смеяться над юной Сэрой, потому что обучена она была своим отцом, даже несмотря на недуг, и стрельбе и защите, и могла защитить себя, если не было рядом родителей.              И вот однажды, собрались мать и дочь по ягоды в лес. Дорога была дальняя и опасно было в лесах тех мест, где родилась Сэрлейт. Путникам, забредшим в леса, стоило опасаться стай диких животных, которые могли загрызть не только одного, но и сразу десяток людей, не способных защитить себя. Часто люди уходили в эти места и не возвращались, но никто так и не сходил, и не истребил падких на человечину животных.              Не ожидали мать и дочь того, что волки выйдут и на них. Но видимо стая была уже настолько голодна, что вышла в те места, в которых обычно не охотилась в надежде найти хоть кого-нибудь. И этими кем-то оказались две женщины, идеально подходящие животным на пополнении жизненного важного запаса.              Эйха не убоялась стаи разъяренных животных. В глазах её блестела лишь жажда защитить своё дитя, и она готова была ради этого на что угодно. Оттолкнув Сэрлейт за широкое дерево, Эйха достала из-за пояса нож, которым хотела срезать кусты, в надежде на то что сможет защититься им. Вот только в этот роковой момент, Боги были не на её стороне. Волки обрушились словно ярость геенны огненной на заблудшую душу и не обращая внимания на удары ножом, начали рвать женщину на куски, на время забыв о Сэре, от страха неспособной подняться с земли.              Девочка дрожала от ужаса, незримыми цепями охватившего её тело. Она не могла пошевелиться, ей оставалось лишь стараться не уйти в забытье от тех эмоций и чувств что одолевали её сейчас. Ей было настолько страшно, что она не могла и обернуться, чтобы выглянуть из-за дерева и посмотреть, как там мать. Она не могла ничем ей помочь, также, как и не могла убежать. Ей оставалось лишь молиться Богам, чтобы те наслали кару на зверей, жаждавших отнять у неё мать — женщину, что научила её быть сильной несмотря на её недуги. Женщину, что всегда была рядом, тогда, когда рядом не было отца.              И вот теперь, её мать, наверняка была мертва, а Сэрлейт лишь обхватив себя руками раскачивалась вперед-назад и мысленно повторяла молитвы, и просила спасения матери. Ей было плевать на то что сделается с ней, для неё важна была лишь самая дорогая для нее женщина — её мать.              Вот только Боги не откликнулись на её зов. Постепенно начали её окружать волки. Глаза их горели голодом, наверняка не всем удалось отхватить себе лакомый кусочек. Сэра прижалась голой спиной к тёплой кроне дерева, крепко сжав зубы и сжимая пальцы в кулаки, чтобы не заплакать.              Окровавленные морды тем временем всё приближались. С бритвенно острых зубов и клыков зверей капали кровь и слюна, но Сэрлейт до этого дела не было. Если они здесь значит она не справилась. Раз они начали окружать её, значит они убили её маму.              Значит Боги предпочли просто смотреть на это, вместо того чтобы помочь…              Тихий стон сорвался с губ Сэрлейт. Но не успел он закончиться, как раздался тонкий, сумасшедший крик, в который были вложены все эмоции, обуревавшие девочку. Вся её боль, безумное жжение утраты дорого человека, слёзы, отчаяние…              … И ярость.              Алая вспышка осветила округу, и пятнадцать тел хищников разорвало на мелкие кусочки, а в воздух поднялся дождь крови. Поднявшаяся на шатающихся ногах, Сэра, улыбаясь смотрела в небо, совершенно не обращая внимания на капли крови, вгрызающиеся в её тело. Бывшие тёмными волосы, её стали алыми от крови, цветом став ровно, как и её рубиновые глаза. И единственная мысль, набатом стучала в юном разуме: «Будьте вы прокляты… Боги…».              Когда окровавленная, истощённая, но не пострадавшая Сэрлейт вернулась домой, и рассказала отцу о случившемся, тот был подавлен. Подавлен смертью дорогой жены, а также открывшимся даром дочери, являющим истину миру — девочка избрана Богами для какой-то цели.              Но не впал в отчаяние Рихон. Стал он воспитывать девочку своими силами. Брал её всегда с собой на тренировки, взращивал в ней настоящую воительницу, коими были древние, сильнейшие герои.              И Сэра училась. Училась всему, чему только могла. Всему, чему мог научить её отец, пока наконец не осталось ничего, чего бы она не знала о военном деле. Стало ей тогда тринадцать лет, и пришёл в дом отца и дочери колдун, почувствовавший сильную магию. Предложил он девочке учиться магии, и та не могла отказаться, жаждая узнать новое.              Два года Сэрлейт училась у колдуна, и стало ей пятнадцать лет. Стала она подкована в магическом искусстве, и исцелила тело своё с помощью магии. Стала она быстрее диких животных, сильнее любых воинов, ловчее чем кто бы то ни было.              И видели всё это Боги, но не вмешивались они, ожидая.              Рихон тогда, изничтожив в себе надежды на то, что дщерь его выйдет замуж и заживёт спокойной жизнью принял её в ряды войска своего, которое обучал воинскому искусству. Вот только горда собой стала Сэрлейт. Была она сильнее любого мужа̀ и даже отца своего, и никто не мог её победить в бою.              Стало ей двадцать пять лет. Сэрлейт стала сильнейшей воительницей во всех близлежащих землях, и в одиночку, и в двое, и в трое никто не мог её одолеть. Только против толпы она не могла выйти, но только до тех пор, покуда не брала копье свое, что в руках её летало словно пташка вешняя.              И вот однажды, одолев всё войско отца своего и армию всю, Сэрлейт поняла, что равных ей нет среди людей. Стала она путешествовать по миру и слухи стали ходить о ней, и ушли они даже на материк, где статные мужѝ возжелали с ней сразиться. Вот только объявила Сэрлейт что те, кто желает сразиться с ней, пусть сами к ней идут.              И послала гонцов во все концы света, чтобы воины узнали о том, что Сэрлейт вызывает их на бой. Что одарён будет дарами тот, кто сможет победить её и что славу получит великую.              И сходились воины, чтобы удачу попытать. Вот только никто Сэру одолеть не смог. Слишком умела она была с копьем и мечом. Даже голыми руками она камень могла пробить, потому и обратно живым мало кто возвращался.              Убивала Сэрлейт многих чудищ магических, бездною порождённых и по-прежнему побеждала в бою воинов, пока наконец не зародилась в светлой голове мысль что и Боги ничто в сравнении с силою её. И пришла тогда в город Сэрлейт и изрекла что даже Боги не в силах совладать с ней в бою честном. И стало на слуху это у люда.              Не понравилось такое Богам и прокляли они бытие возгордившейся дщери смертного народа. Прокляли жизнь её земную и имя её. Вот только Сэрлейт не была бы собой, если бы покорилась воле высших. Не сработало на ней проклятие, но и ступать по земле она более не могла.              Решила она тогда уйти в Теней Земли, чтобы жить там, но перед этим отреклась она от имени своего, отцом и матерью ей данного, и объявила, что зовут её ныне Скатах. И так как не было ходу Богам в Земли Теней, ибо становились они там наравне со смертными, то не могли они проклясть её второе имя.              Тёмным местом были Земли Теней. Совсем не таким как её родина, и долго не могла Скатах привыкнуть к серости и мрачности. И небеса были красными, и солнце было серым, и серый свет оно испускало, и алым с серым всё было вокруг. Теней страждущих не было вокруг как того ожидала Скатах, а находились они ниже гораздо, под землей и слышала она лишь отдалённые стоны, да слабый скрежет повсюду, словно скребут о потолок, являющийся полом для неё, пальцами да ногтями.              Не старела в Землях Теней проклятая Сэрлейт, взявшаяся себе имя Скатах. Долгие лета бродила она по Землям Теней, и кого ей только не доводилось убивать — самые страшные магические чудища, монстры коих свет не видывал, падшие Боги, возжелавшие расправу над ней учинить — все они словно бы по приходу Скатах решили выбраться из своих пещер, из мглы, чтобы пробиться наружу, в мир людей. Но не могла Скатах допустить того и сражалась с ними отчаянно… и неостановимо.              Шли годы, десятилетия, века, но не старела Скатах. Была она всё также свежа и юна. Алые очи её выискивали монстров на большие расстояния, а по одеянию её алому, да по волосам издалека её узнавали чудища да разбегались, устрашившись её силы. Стала Скатах ещё более могущественной и силами превзошла учителя своего колдуна, и взяла звание для себя, оскорблением любой женщины бывшее — Ведьма.              Всё меньше она становилась человеком, но не превращалась она в чудовище, коих здесь было полно. Свежи в памяти были слова матери её, молившей чтобы юная Сэра не забывала, что человеком является. И не могла Скатах отвергнуть сильные слова, и сдерживала натиск силы.              Пошла наконец молва и среди людей о том, что если победить Ведьму в Землях Теней, то несметные богатства можно получить, хозяином Замка Мрака стать да утвердиться в звании правителя земель окрестных. Услыхала о том Скатах, да недолго думая с помощью магии выстроила Замок себе, что мог вместить в себя тысячу людей. И жить там стала. И хоть герои, да воины знатные захаживали в Земли Теней, в царство её, чтобы победить её, но никому не удавалось это. И была Скатах всё время одна.              Сжалилась над ней однажды Бригид, богиня врачеваний и плодородия. Спустилась она в Земли Теней, зная что Скатах обиду держит на Богов. Обратилась она мужем статным да могущественным, и обольстила Скатах и трёх дочерей ей подарила. И стала Ведьма Скатах жить в своём Замке с тремя дочерьми своими, да воспитывать из них стала воительниц, каких никогда не было среди людских женщин.              Долго ли, коротко ли, но выросли дочери, а вместе с ними и пошла молва о деяниях Кухулина, сына Ильданаха Луга. Заинтригована была Скатах, но не могла сдержать предвзятости к нему. До сих пор, века спустя таила она обиду на Луга, проклявшего бытие её и имя при рождении данное. И конечно посмеялась она над деяниями сына его, когда услышала о нём.              И пришёл наконец, Кухулин в Земли Теней, уверенный в себе, в силах своих. Сказали ему что обучение его воинское не завершится, покуда он не посетит Скатах и не победит в бою её. Пришёл Кухулин к воротам Замка Мрака, и древком копья своего ударил и вышиб двери. Вышла тогда встречать его дщерь Ведьмы — Уатах, и так понравился ей воин, так красив и статен он был, что не сдержалась она, пошла к матери и просила у нее дозволения быть с ним. Не могла отказать ей Скатах и позволила быть с ним. Вот только высокомерен был Кухулин, и сказал, что не только дочь Скатах должна отойти ему и сына дать, но и Замок Мрака в котором живёт Скатах.              Решила тогда Скатах проучить наглеца и на бой его вызвала. Три дня они сражались без устали, оба были израненные и истекали кровью, пока наконец не опрокинула Скатах Кухулина на землю и не приставила копье к шее его. Поумерил тогда Кухулин свой пыл и попросил Скатах обучить его воинскому искусству. И видели это многие воины да герои, что сошлись Скатах одолеть и пошла молва по миру, что Кухулин стал учеником Скатах.              Год и один день обучала Скатах своего юного ученика и обучился он всему что она знала. Обращаться с копьем он стал словно мастер, но Скатах всё равно превзойти не мог, хоть и единственный способен был убить её. Рунам обучила его Ведьма, научила как вдохнуть в них жизнь, как управлять магией вокруг себя, и стал тогда Сетанта ещё сильнее.              Всё сильнее становилась любовь Уатах к Кухулину, и когда услыхала она, что собрался он уходить, взмолилась дочь — просила она мать свою отпустить её в мир людей вместе с возлюбленным. Отпустила её Скатах, не найдя в себе сил сдержать возле себя родную кровь. Да и не могла она сказать, что привязалась к ученику своему, и полюбила его также. Больше счастья дочери своей она желала.              И вот, настало время уходить Кухулину. Скатах тогда от копья своего могущественного Гаэ Болг, названного, отделила половину и отдала ученику своему. Было оно алым словно кровь в жилах, и способно было подсобить Кухулину настолько что убить он мог даже Богов всё ещё блуждавших в мире людей. Сердечно благодарил её Кухулин за науку, за оружие да за дочь и ушли они.              Но недолго спокойно жить пришлось Скатах, другие две дочери тоже испросили мать свою отпустить их в мир людей, искать судьбы своей да счастья, помня о сестре своей. И не могла Скатах отказаться и им. Всё же три дочери не унаследовали проклятую кровь своей матери, и могли ходить по сырой земле, хоть и были сильными словно сама она.              Кухулин же, вышедши из Земель Теней, навлек на себя кару божью, так как узнали быстро Боги о том, что учился он у Скатах. Прокляли они самое ценное что было у него — оружие его. Но сильно было зачарование Скатах, и не уничтожилось копье Кухулина, но стало нести своему владельцу несчастья, хоть и не знал бывалый воин о том.              А Скатах тогда стала ещё сильнее и могущественнее. Убоялись её Боги, и по-прежнему не заходили в Земли Теней, ибо убитыми быть боялись. А ведьма, поговаривают сильна стала настолько, что скинула с себя оковы проклятия и смогла выйти в мир людей. Видели её спустя века то тут, то там, сражалась она с героями бывалыми, да воинами битвами закалёнными, вот только возвращалась она всегда в Земли Теней, в свой Замок Мрака.              И по сей день, до самого этого мгновения и дальше, блуждает по Теней Землям Бессмертная Ведьма, не в силах обрести покой, ибо защищать покой людей да чудищ изничтожать некому больше кроме неё.