***>
— Ты выглядишь мрачнее, чем обычно, друг мой, — Джарлакс прислонился спиной к барной стойке, за которой сидел Энтрери. Убийца смерил его тяжелым взглядом. — Впрочем, я могу тебя понять — ночь в пустыне мало кому идет на пользу. Змеи, тарантулы, скорпионы, одиночество… — дроу наигранно вздрогнул на последнем слове, будто именно это было самым неприятным. — Тем не менее, ты хорошо поработал, а голову того купца будут искать еще долго. Так что можешь позволить себе расслабиться, хотя бы на вечер, потому что ты выглядишь именно как человек, которому это требуется, — Джарлакс подмигнул Энтрери и, не дожидаясь ответа, своей фирменной походкой проследовал в сторону ярко накрашенных девиц. Артемис недовольно хмыкнул, глядя ему вслед. Порой Энтрери казалось, что он завидует способности Джарлакса легко относиться к жизни. Размышляя об этом, Артемис задержал взгляд на одной из девиц дольше, чем обычно. Та расценила это по-своему и подалась было к нему, но, встретившись с ним глазами, осталась на месте. Энтрери облегченно выдохнул. Ему сейчас меньше всего хотелось убеждать шлюх, которые не хотели его, что он по-настоящему не хочет их, а не пытается сбить цену. Лежа на кровати у себя в комнате, Артемис все еще думал об этом, пока его мысли плавно перетекали одна в другую. Как Джарлакс может быть удовлетворен подобным, если прекрасно понимает, что каждая, с кем он делит постель, мечтает о том, чтобы все поскорее закончилось? С другой стороны, Джарлакс Бэнр даже в постели оставался королем интриг, полностью отдавая себе отчет в происходящем: он играл, принимая правила игры, купаясь в лжи, прекрасно различая непроизнесенное и поддерживая весь этот фарс. Энтрери перевернулся на бок. Он сам нередко пользовался услугами проституток в молодости, но тогда он был глупее, чем сейчас. Но, видимо, сейчас он все еще оставался глупее, чем Джарлакс. — Если тебя интересует мое мнение… — Нет. -…то тебе следовало бы внять моему совету, а не соблюдать бессмысленный целибат. — Джарлакс потянулся, всем своим видом выражая готовность к новому дню и всем авантюрам, которые он сулил. Энтрери выглядел так, будто не спал как минимум трое суток. — Куда теперь? — глухо произнес он, надеясь прекратить осточертевшую тему. — Для начала нужно позавтракать, — Джарлакс устроился на деревянном стуле так, словно это был как минимум диван в покоях влиятельного паши. — Говорят, тут подают отличный кофе со специями — прямо как у тебя на родине. Поняв, что сейчас от дроу невозможно добиться внятного ответа насчет предстоящего предприятия, Энтрери сконцентрировался на окружающем. С кухни доносился аромат жареного бекона и — если не обращать внимания нa запах древесины, кислый от пролитого нa нее, и душка особо колоритных посетителей, — то сквозь все это можно было почуять даже аромат кофе. Энтрери позволил себе откинуться на стуле, усилием воли отгоняя от себя омерзительно-щекочущие воспоминания о том, что ему снилось ночью. Просто пей свой кофе и наслаждайся горячим завтраком. Позволь себе сначала простые наслаждения, прежде чем мечтать о чем-то возвышенном. — Мы здесь до полудня, — подал голос Джарлакс, когда половина завтрака была уже приговорена. Энтрери не сразу понял, о чем он, так как не надеялся, что дроу вообще решит ему ответить. — Потом Киммуриэль свяжется со мной, — Джарлакс постучал себя по виску, — и мы двинемся к месту встречи с остальными. Энтрери задумчиво прихлебнул из кружки. Обычно сборы руководящего состава Брэган Д’Эрт говорили о начале какого-то серьезного предприятия. Как правило, Энтрери было плевать на дела банды, но то же неясное чувство заставило его сделать мысленную паузу, чтобы подумать над полученными сведениями, игнорируя свой собственный внутренний голос, убеждавший в том, что ему нет до этого дела. Всю свою жизнь он ощущал в себе потребность реализоваться и доказать себе и другим, что он стоит большего, чем-то, что было уготовано ему судьбой. С самого детства, когда его втаптывали в грязь, он чувствовал внутреннее сопротивление и отрицание, и чем яростнее его унижали, тем сильнее оно было. В какой-то момент самоутверждение практически стало самоцелью Артемиса Энтрери, и оно же привело его к краху. Он стал лучшим среди уличных мальчишек. Он стал лучшим воином Паши Басадони. Он стал лучшим убийцей Калимшана. Он выбрал своей целью невозможную высоту, которую нельзя достичь, но сумел взять даже ее с поразительной легкостью, которую можно было принять за благословение богов. Если бы это не было похоже на проклятие. Энтрери не чувствовал ни удовольствия, ни удовлетворения, достигая вершины. Он чувствовал только участие в бесконечной гонке с самим собой. Совершенствуясь, с каждым годом Энтрери ощущал только, что находится все дальше от простых смертных с их мелкими проблемами, ничтожными врагами и примитивными радостями. На пути к совершенству, Энтрери становился изгоем. Он окончательно убедился в этом после встречи с Аррайн, чувства к которой были последней агонией его человечности. «Ты всего лишь заряженный арбалет, лишенное чувств оружие, неспособное понять и оценить радость жизни», — всплыли в памяти слова Дзирта До’Урдена. Щекочущее чувство под ребрами стало почти невыносимым. Макнув хлеб в острое масло со специями, Джарлакс с деланным сочувствием посмотрел на Артемиса. Все это время тот сидел с каменным лицом. — У тебя тут, кажется… — дроу кивнул в сторону Энтрери, -…кофе остыл. Убийца моргнул. Переведя взгляд на кружку, он раздраженно поджал губы, злясь одновременно на себя и на дроу. Джарлакс знал его слишком хорошо, чтобы не понимать, что у Артемиса наступил новый виток его многолетней рефлексии.***>
Улица дохнула в лицо сухим жаром после затхлой прохлады. Солнечные лучи только коснулись кожи, примериваясь, сколько сможет выдержать ее владелец до того, как получит ожоги. Джарлакс привычно поправил широкополую шляпу так, чтобы тень падала на лицо, и двинулся вперед. Артемис за его спиной некоторое время не двигался, позволив себе ощутить перепад температур, окружения и запахов. Их путь лежал параллельно городскому базару, расположение которого было нетрудно угадать по стекающимся к нему людям и крикливому гомону, который сливался в монотонный, но на удивление приятный рыночный шум. В воздухе висела пыль, поднятая десятками ног, копыт и лап. Запах сухого песка смешивался с ароматом пряностей, шерсти и людского пота. Артемис почувствовал, как становится жарче. По краю рыночной площади сновали загорелые мальчишки с темными глазами: кто-то промышлял карманничеством, кто-то торговал, кто-то попрошайничал. Джарлакс остановился у крытого с трех сторон ларька, где продавались масла, порошки и заспиртованные насекомые. Мельком пробежавшись глазами по этикеткам, Артемис понял, что здесь продают яды. Почувствовав на себе взгляд, Энтрери обернулся. В нескольких шагах от него стоял невысокий мальчишка и улыбался, глядя на него. Белки его глаз и зубы выглядели почти светящимися на фоне темной кожи с бронзовым отливом. Мальчишка подошел ближе, развернув голые руки запястьями вперед, показывая, что у него нет ни кинжала, ни дротика, ни дурных намерений. Артемис нахмурился и вопросительно посмотрел на Джарлакса, но тот не глядел в его сторону. Улыбаясь, мальчишка поднял руку, указывая на прилавок за спиной Артемиса: — Купи мне это, и я твой навеки. Брови Энтрери поползли вверх, когда Джарлакс, отсчитав золотые монеты, купил склянку и отдал мальчишке. Встретившись взглядом с Артемисом, дроу подмигнул ему: — Ему нужен яд каменной рыбы, нам нужен проводник. Мальчишку звали Атсу, он говорил с мягким акцентом и знал, как пройти через Пустыню Пыли, минуя логова ифритов. На резонное замечание Энтрери, что если этого Атсу наняли приснопамятные ифриты, Джарлакс только улыбнулся и кивнул на Коготь Шарона. Возле оружейных торговых рядов к ним присоединились Рай’ги, Киммуриэль и парочка головорезов из местного этноса: серые и безликие. Они глухо переговаривались между собой на своем гортанном языке и смотрели на мир холодными мертвыми глазами. Зачем Джарлакс нанял их, было известно одному только Джарлаксу, хотя у Энтрери были кое-какие догадки на этот счет. Несколько дней пути намертво покрыли одежду красноватой маслянистой пылью. Завывания ветра были похожи на жутковатое низкое пение, хор мрачных голосов, сливающийся в один протяжный насыщенный тревожный звук. Казалось, что звуковая волна проходит и рядом и сквозь, резонируя в костяных пустотах. Атсу перемещался только ему ведомыми путями, не плутая, но и не используя самые очевидные, идя то ли по звездам, то ли по незаметным ни для кого ориентирам. Он обещал вывести их к катакомбам, которые, по слухам, являлись заброшенным храмом Ссета, змеиного бога юань-ти. Энтери в который раз задумался, стоила ли игра свеч. Одно дело — он сам, исполнитель, профессионал, ставший таковым по большому счету как раз из-за умения не задавать лишних вопросов и делать свое дело. Вопрос цены в материальном эквиваленте для него стоял в последнюю очередь, в то время как Джарлакс, похоже, действительно был подвержен подобным привязанностям. Но даже любовь к драгоценностям и авантюрам самим по себе не объясняла путешествий на край света.***>
С толку сбивал удушливый змеиный запах и жара. В катакомбах храма Ссета стоял сухой жар, распространяющийся, казалось, от самих камней, устилающих пол, от каменных стен и низко свисающих с потолка глыб. Упади на пол капля пота — зашипит, извергая из себя зловонные испарения. Крадущиеся рядом наемники словно бы не чувствовали дискомфорта. Скользящие неверные тени в душном лабиринте, напичканные всевозможным оружием и ядами. Артемис скорее чутьем ощущал чужое присутствие: по редким завихрениям неподвижного, тяжелого воздуха, по зудящему ощущению близости чужих артефактов. Одно грело душу: они его — нет. Разве что Джарлакс. После нескольких поворотов из ближайшего коридора потянуло чем-то отвратительным и сладким. Джарлакс вышел вперед и жестом приказал остановиться. Запах вкрадчиво заползал в легкие и липко обволакивал альвеолы. Становилось жарче. Артемис прислушался. Вместе с запахом из того же коридора доносился низкий звук, едва различимый для человеческого слуха, похожий на гортанное пение. Энтрери сглотнул. Челюсти сводило, то ли от звука, то ли от запаха. На стенах можно было различить мягкое преломление света. Подняв глаза к потолку, Энтрери заметил переливающуюся, как нутро ракушек, слизь. Джарлакс стоял неподвижно, так и не опустив руку. По его лицу было сложно что-то определить, по окружающей среде — тем более. Джарлакс выжидал, похожий на змею, неуловимо балансирующую перед броском. «Когда звук стихнет — идем, — безлико прозвучало в голове. Убийца обернулся на Киммуриэля, тот коротко кивнул. — И смотри под ноги». Коридор, в котором они находились, был одним из многих, сплетавшихся в один каменный зал с низким потолком. Пол был устлан змеиными шкурами и исчерчен мелкими извивающимися телами. Стражи практически не было, главную опасность представляли жрецы. Полузмеи, обвивавшие хвостами каменные горшки с тлеющими углями, свистяще зашипели. Сквозь душный змеиный запах прорезалась резкая горечь. Было слишком жарко. Юань-ти двигались нечеловечески резко. Кровь, брызжущая на пол, сворачивалась сразу же. Мерцание углей становилось безумным, ускоряясь и замедляясь вопреки логике. Один из наемников-людей кашлянул и рухнул на пол, скорчившись в агонии, около его рта проступили волдыри, лопающиеся от движений лицевых мышц. По его подбородку текла перламутровая слизь. Джарлакс улыбался, глядя на него. Киммуриэль сжал кулак. Череп жреца раскололся с глухим треском, ровно на стыках чешуи. Энтрери видел это краем глаза. Несколько юань-ти выползли из коридоров, но их всего было немного: гнездо не ждало нападения. Артемис двинулся вперед, расчищая себе путь теневыми росчерками Когтя Шарона. Воняло кровью и змеями. Было сложно дышать из-за сухого жара, голову вело, между телом и сознанием чувствовался рассинхрон. Энтрери взмахнул мечом, скрываясь за теневой завесой, делая резкий выпад сквозь нее. Меч беспрепятственно проник в змеиную плоть. Жрец юань-ти упал на пол. Теневой росчерк растворился в воздухе медленнее, не следуя за лезвием. Энтрери задержал взгляд на чешуйчатых губах, начинающих покрываться перламутровыми волдырями, и рефлекторно вдохнул черную пыль. Наваждение притягивало сильнее, чем все обещания Когтя Шарона, чем магия суккубов и все заклинания, влияющие на разум. Демоны и артефакты, настроенные вызывать примитивные желания у до отвращения простых обывателей, просто не в состоянии были уловить и спроецировать то, что заставляло душу Артемиса корчиться в омерзительно-сладкой агонии. Энтрери пытался углядеть в ветвившихся фрактальных эльфах того самого, но натыкался только на до омерзения похотливых демонов с красными улыбками. Перед глазами мелькали тысячи лиц, но все они были осколками неповрежденного оригинала. Эльфы танцевали с изогнутыми клинками, убивали его и друг друга в бесконечной череде событий. Энтрери попытался закрыть глаза, но видение никуда не исчезло. Ему хотелось не видеть презрения и жалости в фиалковых глазах, но демоны смотрели с подобострастным обожанием. Ему хотелось быть побежденным, но мерзкие пародии на прекраснейшее создание на земле похотливо облизывали губы и всем свои видом кричали о своей готовности подставиться. Артемис яростно мотнул головой. Ему хотелось сбросить с себя проклятие божественности и быть принятым как простой смертный, быть возлюбленным по праву существования… быть ближе, чем на удар меча, ближе, чем на лезвие кинжала… Быть увиденным, оцененным и признанным. Быть на его стороне. Дриззт улыбается, и Энтрери ощущает мягкое покалывание звездного света. Они сидят рядом и дроу обнимает его за плечи. Фиалковые глаза, лишенные белков, блестят как прозрачное стекло и светятся изнутри. Дриззт наклоняется к нему и говорит что-то на языке образов. В воздухе разливается лавандовый аромат, и у Энтрери захватывает дух. …Артемис выдохнул спустя несколько лет, если судить по ощущениям. Жрец все еще медленно сползал с темного лезвия. Убийца повернул голову, с трудом понимая, где находится. После смерти последнего жреца битва закончилась быстро. Энтрери провел рукой по подбородку. На пальцах поблескивала перламутровая слизь. Рай’Ги в стороне потрошил чей-то труп, и Артемис не без удивления узнал в нем того безликого наемника. Джарлакс, наклонившись, с интересом наблюдал за его манипуляциями, они тихо переговаривались на языке дроу. Заметив, что Энтрери смотрит на них, Джарлакс изящно выпрямился и подошел к нему. Энтрери гневно впился в него глазами: — Это ты все устроил. Джарлакс коротко поклонился. Энтрери помолчал. — Ты знал, что со мной произойдет, — спросил он после паузы. — Знал, что я увижу? — Не понимаю, о чем ты, друг мой. — Хочешь сказать, что флейта плохо работала? Дроу улыбнулся и перевел взгляд на Киммуриэля, осторожно ссыпавшего черную пыль с раскаленного алтаря: — Назовем это «менее эффективно». Энтрери вздохнул. Контуры предметов все еще расплывались, расстояние до предметов колебалось от нормального до гротескно-неправильного. Он прикрыл глаза. — Я должен найти его. — Само собой. Убийца моргнул, на мгновение утратив способность к самоконтролю. Но только на мгновение. Хотя Джарлаксу было достаточно и этого. Дроу подмигнул ему и почти дружески хлопнул по плечу: — Советую начать с Невервинтера.