Зелёное без красного

Мир изменился. Рухнул тогда, когда никто того не ожидал. Разорвал плоть, выдрав сердце. Наживо. Бесконечно болезненно. Мир накрыл Локи агонией, втянув его в водоворот тупых страданий, названных свободой. У него уже была свобода. Свобода чувств, эмоций, свобода выбирать то, что действительно дорого. Да, Локи предполагал, что это не продлится вечно. Он был готов ко всему — войнам, огню, смерти, толпам оживших мертвецов и трещинам в завесе. Он встретил бы их, не дрогнув. Ни на миг не поколебавшись. Плечом к плечу с той, кого послала ему судьба, не иначе. Но пришёл противник, которого никто не ждал — воля. Их выпустили, словно детей, отсидевших в углу своё наказание. Выпустили в жестокость этого мира, где она все ещё была ненавидимой всеми морд-сит. И пусть он коснулся её души, да что там коснулся! — он стал её душой. А она проникла в него. Так крепко-крепко. Бесконечно. Пусть он узнал её: чувственную, ранимую… Он узнал её такой, какой, он уверен, никто и никогда не видел её прежде. И она на самом деле могла бы остаться такой… Но весь прочий мир заклеймил её давно и безвозвратно. Он мог бы стать для неё щитом. Он разгрыз бы глотки всех тех, кто посмел бы хоть даже косо взглянуть в её сторону. Но его призвал брат. На последнюю битву света и тьмы. И он, чёрный демон, отправился биться за свет! Немыслимо! И дело не в Торе, который нуждался в нём, а в том, что Локи сам теперь видел этот путь единственно правильным. Он звал её с собой, но её слепая верность заставила её пойти за Ричардом. А у Ричарда с Тором были разные пути. Проклятая верность! Когда же она признаёт, что любовь важнее, ценнее, сильнее?! Без нее они лишь слепые щенки, бьющиеся в колючие стены мироздания. Когда она ушла, он ощутил боль. Ту, которую списал на болезненную привязанность. Время шло, боль не утихала, и это было хорошо — боль активизировала весь его гнев, всю ярость, с которой он бросился на слуг Владетеля, зачищая Срединные Земли от жестокости врага. Но, как это ни прискорбно, именно этот враг никогда и не стоял на пути его счастья. *** Сегодня новый бой. На рубеже с Д’Харой, где толпы живых мертвецов лезут из огромной трещины в земле. Даркена Рала, их идейного наставника, нигде не видно, и Локи очень жалеет, что не может собственноручно вырвать ему глотку. Сегодня. Сейчас. За все то, что тот сделал. За все то, что из-за него не сделали они. Тор в сотне метров от него, сбивает противников своим мьёльниром по десятку за раз. Локи душит врагов своей иллюзией, сжигает в огне, который сильнее, чем любое пламя Владетеля, потому как горит его праведным гневом. Его тоской и разбитым сердцем. Он бросает в гибельного копьё, упиваясь видом гнилой плоти, оседающей у его ног. Никакого сожаления. Никакого сочувствия к тому, кто ещё недавно был живым человеком. Он никогда не отличался особым сочувствием, а теперь, переживя утрату, он тем более не видит причины становиться сентиментальным. Да, он мог бы не быть злодеем, но правда в том, что его злодейства отступают лишь перед любовью. К матери, но она уже мертва, к Каре, но она утрачена, возможно, навсегда. К Тору. Лишь его любовь к брату держит его на грани жёсткости и жестокости. И лишь мысли о Ней наполняют его силой. С Ней он может быть милым и нежным, и ласковым, но без Кары он мстительный демон, и ему нужна его ярость. Он поджигает очередного гибельного, плотно сжав губы, наблюдает за его агонией. Эта агония ничто, по сравнению с болью в его сердце. И вдруг он чувствует это. Не видит, не слышит, но ощущает так, что сомнений не остаётся — она здесь. В груди болезненно пульсирует раненое сердце. Локи водит блуждающим взглядом по задымленному серому полю. По чёрной земле и зелёным языкам пламени. По сотнями мёртвых в поисках живых. И да, как молния среди ночного неба вспыхивает неясным светом Меч Истины. Локи смутно замечает, что отбивается от очередного гибельного, потому как весь его разум направлен туда — к огню, вырывающемуся из ладони волшебника первого ранга, к белому платью Матери-Исповедницы и, наконец, к бурой коже, обтягивающей стройное тело морд-сит. Он видит, как взметается эйджил, обрушиваясь на тело очередного бедолаги, посмевшего встать на её пути. Трикстер забывает про осторожность. Размахивая копьём, он бежит туда, к той части разлома, где ждёт она, та, с которой судьбе было угодно свести их вновь. Кара не видит его, но знает, что он здесь. Она видит, как молот его брата разбрасывает в стороны врагов. Она знает, что он тоже где-то там, и не знает, что чувствовать. Они были так близки некоторое время назад. Она, казалось, знала, о чем он думает, а он легко читал её, словно одну из тысячи своих книг. Им было комфортно вместе. Им было легко, и они даже строили планы на ближайшие годы. Нет, они ни о чем таком не говорили, но Кара знала, что он думает об этом, и сама думала о подобном. Ничего неординарного — она просто представляла, что через несколько лет они все ещё будут сидеть на одной скамье, соприкасаясь бедрами, и читать его книжонки, вкус к которым она только-только начала ощущать. Но теперь, когда сказка их единения кончилась, обнажились личины и страхи. Он больше не обычный мужчина, он снова стал богом иллюзий, мастером магии и братом царя, а она из обычной девушки снова превратилась в воина, которого всю жизнь обучали только служить. Она не ровня ему, да и далеко не идеальна. То, что их пути разошлись, оказалось чем-то неизбежным и даже правильным. Потому она и боится… Встретить его сейчас — значит признать их различие и собственную ничтожность. А Кара более всего на свете презирает ничтожность и страх. Как раз те качества, что выходят на первый план рядом с освобождённым ним. Она видит его, когда очередной противник падает у её ног. Локи спешит, расчищая себе дорогу магией и копьём, и она может смотреть лишь на то, как бугрятся мышцы его рук и ног, и вспоминать, какими они были на ощупь, на вкус. Она намеренно не смотрит ему в лицо, так как знает, что утонет в голубизне его глаз, и станет жалкой и уязвимой. Нет, этот путь для них подошёл к концу, и совсем не плохо, что теперь они путешествуют раздельно. И пусть жизнь без него — мука. Они не виделись два месяца, и Кара знает это не потому, что намеренно считала, а потому что её сердце чувствует каждый миг, каждый час. Морд-сит вспоминает, как Кэлен тосковала по Ричарду в разлуке, и понимает, что та тоска — ничто, по сравнению с её собственной. Кэлен-то знала, что Ричард любит её. Знала, что когда он вернётся, они будут вместе. А Кара… Она знает, что это бессмысленно и очень жестоко — надеяться на подобное. С такими, как она, подобного не бывает. Любовь для морд-сит заканчивается тогда, когда один из любовников покидает постель, и она пытается убедить себя, что здесь подобная ситуация. Он совсем рядом, так близко. Они разят врагов, спина к спине, и Кара ощущает его присутствие каждой клеточной своего тела. Она не знает, рада ли его появлению, и надеется, что её тоска — просто сожаление об утраченном любовнике. А потом гибельные исчезают. Кто-то погибает, кто-то уходит в разлом. Ричард и Локи закрывают разлом вместе. Так необычно. Они вполне могли бы быть союзниками. Оба боевые маги, оба ей дороги… нет, это слишком хорошо, чтобы однажды стать правдой. Место асов в Асгарде, и когда Владетель познаёт поражение, они улетят, призываемые Создателем домой. И она, определенно, не станет скучать. Не станет вспоминать глубину его глаз и насмешливый изгиб рта. Не будет думать, как он хорош, когда его губы ласкают её. Не будет сожалеть, что эйджил, зажатый в её зубах, не коснётся больше его гибкого тела. Она отпустит, уже сейчас, чтобы потом, чисто теоретически, не ощутить боль от разлуки с ним. *** Ричард и Тор, встретившиеся впервые за долгое время, уединяются, громко смеясь. Им есть, что друг другу рассказать. Кэлен тактично уводит Зедда проверить лошадей, а волшебник тактично не уточняет, что лошадей у них нет. Кара и Локи остаются одни. Держат дистанцию, не зная, с чего начать. Он делает шаг первым, как и всегда до этого. Улыбнуться бы ей, но он не смеет. — Привет. Она приветствует его кивком, сдержанно и отстранённо. Словно не было между ними долгих разговоров, словно не было жарких поцелуев и словно его имя не срывалось с её губ вместе со стоном, когда они, как два пламени, плясали в танце тел и душ ночь за ночью, месяц за месяцем. — Тебе идет свобода, — говорит он, скользя по ней взглядом, словно хочет впитать всю ее в себя, в свое сердце. Локи понимает, что это, возможно, последняя их встреча. — А тебе идет магия. Ее лицо непроницаемое, как и тогда, когда они только начинали общение. Но когда он улыбается, она улыбается в ответ. — Не нашли Камень Слез? — интересуется он, хотя и так знает ответ — разломы все еще появляются то тут, то там. — Пока нет, — отвечает она, не огрызаясь на очевидность ответа. — Но мы на верном пути. А вы — не пора еще в Асгард? Вопрос задан ровным тоном, но Локи чувствует, как чувствовал и всегда до этого, как сжимается ее сердце от невысказанной боли. — Я планирую повременить с этим, — отвечает он, вскидывая вверх копье. — В Мидгарде интереснее. Кара пожимает плечами. Ей не с чем сравнивать. — Мидгард гниет от трупов, к тому же пахнет мерзко. Уверен, что это того стоит? До них доносится громкий бас Тора, и Локи не успевает ответить. Они делают несколько шагов назад, разделяя расстояние, которое и так не может быть бóльшим. — Я пригласил Тора следовать за нами, — говорит Ричард, бросая на Кару понимающие сочувственные взгляды. — Но я сказал, что у нас есть дела поважнее, — басит царь асов. Неизвестно, кто испытывает большее разочарование — Кара или Локи. Но также каждый из них чувствует и облегчение. Совсем немного. Они не знают, как вести себя друг с другом сейчас. Там, в камере, они были почти что семьей. Они негласно были возлюбленными, убеждая каждый себя, что у них просто нет других вариантов. Теперь, когда мир вокруг бесконечен и полон возможностей, признать, что их тянет именно друг к другу — словно выбросить белый флаг на войне. Локи не готов к этому. Кара не готова к этому. И выходит, что они скорее позволят друг другу исчезнуть навсегда, чем признаются, что задыхаются друг без друга. — Но я решил проводить Ричарда до племени маженди, — добавляет Тор, вызывая у Кары прилив паники — туда идти три дня. Три дня рядом с Локи. Она не уверена, что выдержит это. За вечер они не говорят друг другу ни слова. Кара вдруг вспоминает, что должна кое с чем помочь Зедду, Локи находит общество Исповедницы занятным. У нее, как и у него, есть возможность чувствовать ложь. А еще у нее есть дар, которым бы Локи не преминул воспользоваться — сломить чью-то волю. Да, своим эгоистичным нутром он бы лучше подчинил Кару себе, заставляя следовать за ним, чем поговорил бы с ней откровенно. Да и что сказать ей? От одной только мысли, что он произнесет в одном предложении и ее имя, и слово «люблю», у него мурашки пробегают по коже. Нет, ощущать это он может сколько угодно, но вот признавать не станет. Все равно ведь она скажет, что долг превыше чувств. Трикстер злится на Ричарда, который украл ее верность, отняв всякие шансы приблизиться к ней. Он злится и на Тора, который согласился на этот трехдневный поход, стравив его с той, которую он так жаждал увидеть, и которую он так боится снова для себя открыть. Он снова не спит, и знает, что с другой стороны очага ее зеленые глаза наблюдают за ним. Почти до самого утра. И когда сон берет над ней верх, Локи тоже засыпает. Не потому, что ему нужен сон, а затем, чтобы увидеть в этом сне ее. *** Подземные пещеры они находят случайно. Ричард просто спускается к реке, набрать воды, и замечает вход, скрытый ветками папоротника. Тор, размахивая молотом, отважно предлагает проверить их на отсутствие шадринов, и Ричард, естественно, ловко извлекая меч из ножен, следует за ним. — Мальчишки и их игрушки, — смеется Кэлен, глядя им вслед. — У кого меч длиннее, у кого молот тяжелее… — А у меня копье, — Локи широко улыбается. — Бог обмана снова обходит всех честных вояк. Зедд фыркает, не впечатленный шуткой, Кэлен вежливо улыбается. Лишь Кара злится. На самом деле злится, оскорбленная его заигрыванием с Исповедницей. Она уходит «за хворостом». Уходит настолько далеко, что от лагеря ее не видно. Проходит к реке и просто бросает камушки, глядя на круги, что они оставляют на тихой глади. И вдруг… Камушек летит в обратном направлении — из воды, прямо к ней в руки. И еще один. И еще. Чьи же это могут быть шутки? Каре и спрашивать не нужно. — Никогда прежде не видела твоей магии, — говорит морд-сит, не оборачиваясь. Локи, раздвигает кусты, подходит ближе и садится рядом. — Браслеты сдерживали мой хан, — объясняет он, хотя Кара не дурочка, сама это прекрасно поняла. — В общем, как-то так… Он протягивает вперед руку, ладонью вверх, и на ней из никуда появляется цветок маргаритки. — Это тебе, — он протягивает такой настоящий цветок Каре, на что она лишь пожимает плечами. — Похоже, чтобы я интересовалась подобными глупостями? — Похоже, что тебе надоело мое общество. Локи встает, роняя цветок ей под ноги. Кара позволяет ему уйти, хоть каждая клеточка ее тела рвется остановить его. Ощутить сладость его губ, силу его рук… Она накалена до предела одним его присутствием. Стены камеры давно позади, а она снова ощущает себя под пытками. Не скрыться, не сбежать. Еще два дня, напоминает она сама себе, и тут начинается дождь. Кара решила бы, что это проделки Локи, если бы весь остаток дня, который они вынуждены провести в пещерах, вместо того, чтобы продолжать свой путь, он не скрывался от нее так явно. Сперва он спорит с Зеддом об огне волшебника, и где-то в самом начале их спора Кара понимает, что ей здесь делать нечего. Затем, когда она находит повод отвлечь Зедда жареной крольчатиной, Локи принимается выяснять у Кэлен, так ли сложно ей контролировать свой дар. Кара снова испытывает скуку, и отправляется ловить очередного кролика. Когда она, промокшая до нитки, возвращается в пещеры, все, кроме Тора и Локи, уже спят. Естественно, никто не беспокоится о ее отлучке, так как она часто охотится всю ночь напролет. Но сейчас она чувствует, что товарищи предали ее, оставив один на один с теми, кому сон не нужен. Или… — Ооох, устал я, — зевает Тор, когда она принимается потрошить зайца, отогреваясь у очага. Естественно, он уходит, и его деланный храп раздается уже через пару минут. Кара напряженно ждет, когда же Локи попробует заговорить. Но трикстер не делает никаких попыток войти с ней в контакт. Ни тогда, когда она сдирает шкуру с добычи, ни тогда, когда просушив волосы полотенцем, она укладывается спать на своей жесткой подстилке. До утра морд-сит лежит, прислушиваясь, но бог обмана так и не сводит глаз с темного горизонта. Возможно все же, дождь вызвал не он? *** Локи хочется согреть ее. Сжать в своих объятьях и не выпускать до самого утра. Он хочет помочь ей хоть как-то: высушить ей волосы простым щелчком пальцев, наколдовать мягкую подушку… Но это не нужно ей. Еще эта дурацкая погода! Разве виноват он, что его ужасное настроение нагнало тучи? Находиться с ней в одной пещере, совсем рядом, еще день, еще час, еще хоть минуту, просто невыносимо. Он занимает себя беседами, лишь бы забыться. Лишь бы прогнать тоску с сердца. Но все тщетно. Ни споры о магии, ни дискуссии об оружии — ничто не позволяет выбросить из головы Её. Все, чего он хочет — впиться в её губы со всей жадностью, прикусить до крови, потребовать ответа за все, что происходит с ним без неё. Пусть скажет, что не хочет его. Он примет это. Пусть только скажет, что этот мир не для них двоих. Тогда он больше никогда не поднимет этот вопрос. Он и так живёт без неё уже два месяца — зелёное без красного, и он с лёгкостью проживет без неё и всю оставшуюся жизнь. И нет, ему совсем не будет больно. *** Новый день начинается с того же ливня, что и вчера, и путь снова остаётся для них закрыт. Кэлен просит Ричарда показать ей пещеры, Зедд потчует царя асов своей похлебкой. Локи нигде нет, и Кара рада образовавшемуся одиночеству. Она уходит поглубже в пещеры, в те отсеки, которые Исповедница и Искатель уже прошли, и гуляет там несколько часов, освещая себе дорогу неясным светом факела. — Я могу сделать здесь светло, как днём, — слышит она голос откуда-то из темноты. Кара приподнимает факел повыше, находя бога лжи совсем близко от себя. Огонь чертит причудливые тени на его острых скулах. О, как любит Кара эти скулы! Как нравится ей очерчивать их кончиком пальца, когда он пытается губами поймать её ладонь. Но нет, этого больше не повторится никогда, и нужно признать это как данность, переставая мечтать. — Что бы ты ни думал, я не искала тебя намеренно, — бурчит она, опуская факел. — Я знаю, — щелчком пальцев он усиливает свет от факела настолько, что он проникает в каждый уголок, ослепляя её на миг. — Я искал тебя. Таких слов Кара не ожидала, и не знает, радоваться ей или нет. То есть, радоваться ей в любом случае нечего, ведь она твёрдо решила для себя, что она ему не пара. А значит, что бы он ни сказал, это не будет иметь значения. — Ты вообще помнишь, что я бог? — спрашивает Локи, заложив руки за спину. — Вроде забывчивостью не страдаю, — огрызается морд-сит. Конечно она помнит, именно поэтому дистанция между ними так велика. — И помнишь, что я мужчина? Кара представляет себе его тело. На ней. В ней. — О, это сложно забыть, — честно признаётся она, и в этот миг его пальцы с силой впиваются ей в подбородок, впечатывая девушку головой в стену. Факел выпадает из её рук и гаснет. Они в темноте. Так близко друг к другу, что Кара ощущает его яростное дыхание на своём лице. — Ты понимаешь, что я могу стереть тебя в порошок?! — шипит он, теряя самообладание. — Попробуй, — эйджил касается его шеи, разнося по телу волну нестерпимой боли. — О, — Локи тянет улыбку, которую Кара может лишь чувствовать, но не видеть, — попробую, не сомневайся. В темноте не ясно, что он собирается делать, и Кара не знает, ожидать ли ей удара. Тот Локи, которого она знала, никогда её не бил, но то ведь был обычный мужчина, а теперь перед ней бог, а у него могут быть свои причуды. — Почему ты так ведёшь себя со мной? — спрашивает Локи, не обрушивая на морд-сит свой гнев, хоть рука его все ещё держит её за подбородок. — Как — так? — с насмешкой спрашивает она. Её эйджил все ещё у его горла, подаёт болезненные импульсы в каждый миллиметр его тела, электризуя кончики пальцев. — Ты моя, понимаешь это? — рычит он, выпивая её воздух жадным поцелуем. Его язык вторгается в её рот с хозяйским напором, ладонь, сжимающая её челюсть, перемещается на затылок. Он знает, на какие точки давить, чтобы она становилась покорной. Чтобы не могла ему отказать. — Почему ты такая колючая? — спрашивает он уже мягче, когда его прикосновения делают её достаточно податливой. Она не может ему солгать. Отчего-то с ней всегда вот так, когда он настолько близко… — Мы все ещё слишком разные, — отвечает она. — Намного больше, чем прежде. — Ну… Он щелкает пальцами, возвращая в пещеры свет. Он хочет видеть её глаза. Руки плавно скользят по красной коже её наряда. Он помнит, как приятно снимать этот наряд с неё. Он знает каждый замочек, каждую завязку… — Ты действительно думаешь, что мы разные? Он снова выхватывает у неё поцелуй, на этот раз мягкий и ласковый. — Действительно считаешь, что вот это все меркнет перед вопросом статуса или могущества? Кара отворачивается. — Ты сам напомнил мне, что ты бог. Она пытается уйти, но его руки настойчиво удерживают её возле каменной стены. — Чтобы ты знала, что даже бог считает честью получить хоть капельку твоего внимания. И я сойду жить в Мидгард, если хочешь, чтобы между нами стало чуточку меньше различий. — Я… — Кара задыхается от нахлынувшей надежды. — Ты действительно хочешь, чтобы среди тысяч возможных вариантов, именно я… Он прикрывает ей рот ладонью, не давая завершить фразу. — Если ты сама готова… среди тысяч возможных вариантов… выбрать меня… Её поцелуй служит ему ответом. Требовательный, трогательный, страстный, мягкий. Дрожь в её теле совсем не от эйджила — он давно отброшен на землю. Это дрожь от надежды, которая вдруг обретает физические очертания. Когда они возвращаются к остальным, уже снова светит солнце. *** Два дня спустя, на холме возле поселения, происходит их прощание. Локи и Тор отправляются закрывать разломы, Кара же намерена продолжить путь с Ричардом. Он не просит её следовать за ним, больше нет. Потому что даже теперь, когда они уходят так далеко друг от друга, они намерены сохранить близость. — Удачи тебе на вашем пути, — желает он, не касаясь её, но взглядом обнимая. — И знай, что как только все закончится… — Ты найдешь меня. Я знаю. Кара улыбается ему той тёплой улыбкой, которую он впервые узнал в темнице. — И я докажу тебе, что вовсе мы не разные, — обещает он. — Вот, — он снова проделывает свой фокус с маргариткой и протягивает ей цветок. — У меня уже есть один, — она достаёт маленький цветочек из кармана на поясе. Это тот самый цветок, который она отказалась принимать. То, что он у неё, говорит Локи о многом. — Возьми и этот, — он вкладывает маргаритку ей в ладонь. — Два? — Кара перекатывает цветы на ладони. — Нечётное количество — дурной знак. — Третий ты получишь при нашей следующей встрече, — он широко улыбается, не в силах сдержать эмоций. Вместо ответа она прижимается губами к его щеке, чего прежде никогда бы не позволила при посторонних. Он уходит, а Кара знает, что это не конец. Зелёное и красное, красное и зелёное — они такие разные, но они всегда возвращаются друг к другу.