В первый раз

Когда это произошло в первый раз, он уже знал, что добром это не закончится. Ему было восемь, он был тощим и немощным, но хитрым. Его не брали играть с собой, он постоянно отставал, а его вся жизнь была похожа на череду признаний в отсутствии собственной эксклюзивности и важности в жизни брата. Его брату было двенадцать, он уже обладал мощью воина, улыбкой принца и сотней поклонниц. У него был свой отряд, своя жизнь, своя великая миссия, в которой Локи не было места. Это бесило. Это злило. Это заставляло жаждать мести и расплаты. Локи было только восемь, когда он испытал ядовитое чувство мести, когда впервые по позвоночнику пробежали отравленные щупальца злости на брата, когда пальцы сжали рукоять кинжала. Локи было всего лишь восемь, когда он впервые ранил Тора. Он знал, что заставило пойти его на столь изощренный и сложный трюк: злость и желание доказать, что он уже достоин внимания. Локи месяц учился превращению в змею, так и не поняв, как и почему Тор любит змей. Змеи были скользкими, мокрыми и увиливающими: как Локи, но Локи Тор не любил так как змей. Это тоже бесило, заставляя работать усерднее, изучать магию сильнее. Мама радовалась такой удаче, мама просто не знала для чего это. Эх, если бы она знала. Если бы она все знала. Локи все продумал, просчитал каждый шаг: неделю убегал от отца за Тором и компанией: учил их жесты, поведение, привычки. Отец радовался, что младший сын начал проявлять интерес к искусству сражений. Эх, если бы он знал. Если бы он все знал. Превратиться в змею и остаться в своём сознании, а не сознании змеи: это уже тяжёлое искусство для мальчика восьми лет. Что и говорить о том, как мальчик восьми лет превратился в змею, прихватив с собой в рукаве кинжал из драконьего стекла. Нужно понимать, что самой изощренной местью Локи видел не кинжал, а его принадлежность. Когда Тор отпраздновал свое десятилетие, отец - так исключительно поздравляя Тора - подарил ему из хранилища орудие бывшего великого воина меченосца. Кинжал был закален кровью и пламенем дракона, обладал дополнительной меткостью, изящностью и легкостью: все то, что было так похоже на Локи. Но кроме Локи никто так не думал. Это и было началом их конца, первым ярким поводом для разрыва братской дружбы. Не самым главным, но в главном Локи не мог признаться себе и спустя десятки лет. В любом случае то был солнечный день, когда для Тора ничего не предвещало начало эпопеи всей его жизни. По своему обыкновению путь Тора и леди Сиф, а в том возрасте Тор, как и леди Сиф, души не чаяли друг в друге, в воинских развлечениях и подвигах. По своему обыкновению на тренировочной площадке воинов леди Сиф забывала о его существовании на некоторое время: то время, которого должно было хватить Локи, чтобы напасть. Пять или десять минут. Локи, а точнее змея, прилег на самый большой камень-валун, который смог найти на прилегающей тропе. Ложится посередине тропы было откровенно необдуманно и глупо: СЛИШКОМ небезопасно и СЛИШКОМ заметно. Ни одним из представленных качеств Локи не обладал уже в восемь лет. По своему обыкновению, особенно в двенадцать лет, Тор был слеп к любому виду уловок. Он был силён, могуч, ясно видел окружающих, но никогда не угадывал ни одной шалости Локи. Ну какая змея добровольно поползет к Вам на руки, чтобы почувствовать касание Ваших рук? Да ещё и так быстро? Тор было решил, что с последней встречи со змеями пару дней назад, он стал очень популярен в их кругу. А может просто эта маленькая юркая змейка с золотыми отметинами по телу цвета изумрудов слишком одинока и ей не хватает внимания и ласки. Что ж… учитывая, что через секунду на руках Тора очутился злой, колкий, щетинистый Локи с кинжалом, ЕГО кинжалом из драконьего стекла, в руке: он оказался прав - змею явно не хватало внимания. И хорошей трепки. - Попался! Локи кричит, проводит руку за спиной брата, и кинжал входит в его межреберье, словно в масло. Это первый явный просчёт Локи. Он ничего не смыслит в оружии. Кинжал, кому бы он не принадлежал, каким бы изяществом и дополнительной магической меткостью не обладал, остаётся просто кинжалом. Острым, смертоносным, созданным для межреберья врагов. Тор - не враг, он лишь зазнавшийся старший брат, но кинжалу все равно на такие подробности. Второй его явный просчет: люди имеют свойство падать. Тор - просто ещё один мальчик двенадцати лет, в нем еще нет своей великой силы и мощи великого отца Одина. Он просто мальчик, пускай и сильнее другого, но Локи уже тоже не маленький. Третий просчет даже нельзя так назвать, ведь Локи предполагал, что будет кровь. Братская кровь, которую он прольет из маленького пореза на боку брата, которая подскажет старшему брату, что он не прав, что Локи сильный, что Локи можно брать с собой на тренировки. Только должна была быть капля крови, так чтобы намочить пару пальцев. Намочить - а не залить тёплым густым потоком пол рукава рубашки Локи. Тор падает на спину, утягивая за собой Локи на землю. Земля пыльная, дождя не было уже неделю, и острая, усыпанная тысячами остатков валунов. Локи больно бьётся локтем, но это не ощущается. Всего его поглощает страх. Кровь не капает на грязь и пыль земли, а растекается широкой густой кровавой лужей. Она заливает рубашку Тора, его пальцы прижатые к ране, землю под ним. Локи лежит на нем, смотрит на кинжал из драконьего стекла - по его рукам бежит горячая асгардская кровь, края его рукавов пропитаны ей - и его поглощает страх. Он убил его. Он убил своего старшего брата. - Локи. Мальчишеский голос теребит его сознание, а за плечо хватаются окровавленные пальцы. Они сжимают плечо в надежде на то, что мальчик восьми лет его услышит. Но Локи только восемь, он впервые ранит своего брата, у него перед глазами стоят непрошеные слёзы - и он не слышит ничего, не видит ничего кроме раны, кинжала и крови на своих руках. У него ещё нет пагубной привычки скрывать свои эмоции, нет умения лечить раны, и он абсолютно точно не хочет убить брата даже понарошку. - Локи! Все хорошо. Ты слышишь? Тору плохо, из открытой раны пульсирующего убегает его сознание, он хочет надрать уши этому маленькому идиоту, а ещё вздернуть за ноги, поставить на горох и лишить обеда: все сразу, но потом. Тор уже слышит Сиф, чувствует её шаги кожей: она не любит Локи, она совершенно не любит маленьких детей. Сиф сделает все, чтобы отец узнал об этой шалости Локи: и тогда даже Тор не будет в силах защитить его от гнева отца. - Локи, посмотри на меня! Тору нужно достучаться до сознания маленького принца сию минуту, иначе будет непоправимое. Но он не может. И он делает то, что всегда делает его мать в моменты, когда отец задумывается о прошлом и будущем, о настоящем хорошем и о настоящем плохом: когда отец забывается. Тор из последних сил поднимает вверх руку, зарывается рукой в чёрные волосы, как всегда мягкие, как когда Тор треплет по макушке Локи, и прикасается своими сухими губами к тонкой линии заплаканных губ мальчика. Он чувствует соль слез, мяту и малину, вкус маминых духов. Когда нибудь Локи будет маменькиным сынком, но не сегодня. - Локи... Шепчет Тор в губы мальчика, и наконец видит связную нить мысли, направленную на него. Локи ловит ртом воздух, а чувствует лишь тяжёлое дыхание брата, вкус травы, мягкого хлеба и эля: кое-кто снова пил из кубка отца без его разрешения. Губы Тора сухие, обветренные, живые и сильные. Локи дышит сдавленным дыханием и впервые понимает, что Тора определённо не легко убить. - Все будет хорошо. Тор смотрит в зеленые глаза, в которых стоят слезы, тяжело дышит и пытается понять, как же всё-таки заставить его бежать, потому что Сиф уже близко, потому что один поворот отделяет её и Локи от гибели моральной по большей части, которая настигнет этого маленького мальчика с большими зелеными глазами и обиженным на весь мир сердцем, если отец узнает обо всём этом. - Иди! Прошу тебя, беги! Скорее всего Локи бы никогда этого не услышал, никогда бы не понял всех тех эмоций, что руководили мальчиком двенадцати лет, никогда бы не смог осознать в полной мере эту просьбу Тора - как тогда. Дело в том, что тогда, когда он смотрел в эти полные ужаса и страха глаза, голубые как озеро на краю Асгарда, как бесконечное море под Радужным мостом - только тогда, чувствуя бегущую рекой кровь по своим пальцам, ощущая биение чужого сердца на губах И тяжелое дыхание - Локи в полной мере мог понять, что значит страх за брата. Страх не потерять его, а страх увидеть его унижение. его наказание. И он бежал. Локи бежал что есть сил, на сколько хватало его коротких мальчишеских ног, маленьких легких и абсолютного отсутствия способности к сражениям и долгому бегу. Он бежал в надежде на то, что его не скоро найдут. Надежде на то, что все эти побеги из под опеки мамы, которые он совершал за подготовительную неделю, отец не спишит на этот заговор. Надежде на то, что Тор не скажет кто ранил его. Локи бежал, не останавливаясь. Бежал, потому что боялся за жизнь Тора. Бежал, потому что боялся за свою свободу. Бежал, потому что боялся того впервые испытанного ощущения умиротворения, которое еще долго - всегда - будет преследовать Локи: умиротворения и вкуса чужих губ, в которых слились свежескошенная трава и кружка эля, последние капли эля, которые навсегда запоминает твой разум.

***

Локи давно уже не мальчик. Ему не восемь, не восемнадцать, даже не двадцать восемь. Он умеет скрывать эмоции, делать сильные магические вещи, притворяется более слабым, чем есть на самом деле. Локи практически перестал испытывать светлые эмоции, после смерти Фригги - после того, что произошло он так и не смог сказать “мама”. Его не пугают виды крови - и он испытал изощренное чувство удовольствия, когда Халк бил его сводного брата. Локи сидит в цепях - не то, чтобы цепи последней живой валькирии его пугали… или сдерживали - но с его сводным братом стоит Беннер, и последнее, что хочет Локи: это злить его. Беннер пуглив. Халк - абсолютно нет. - Вспомнил, как спасал невинных маленьких мальчиков? Думаешь, это добавит тебе союзников? Локи приподнимает уголки губ, но понятное дело, он язвит. Он вроде пленник, вроде в цепях - но они оба понимают, что это для него не препятствие к шалостям и козням. Тор вздыхает, морща лоб - Локи в который раз думает, что короткая стрижка делает его старше, мудрее, больше похожим на Бога Грома, а не Златовласку. - Ты не был невинным. Вот он, весь Тор, в красках и плоти: прямой, жесткий, бьющий словами прямо в лоб. Не ужимок, не уверток, не кривляньй - только то, что он действительно думает. Локи вздыхает. К сожалению, спорить здесь трудно. И не потому, что Тор упертый словно асгардский баран, а потому, что мальчик восьми лет, который изучал тёмную магию, украл кинжал и ранил брата - не невинный. - Но я был маленьким. - Был. Но это уже не оправдание. Тор прав. Снова бьет словами в лоб, и снова прав. Все то, что он сделал - к примеру отправил Одина в дом престарелых: это его шалость и его вина. Атаки на землю и сделка с чудовищем, похищения, угрозы, фальсификация собственной смерти - это все его шалости и его вина. Единственное в чем он реально не виноват: это Хела. Не он её выпустил, не он предлагает сейчас отправиться на смерть, не он собирается умирать ради народа Асгарда. Какой смысл? Они не полюбят его. Как и Тор не начнёт доверять ему. Локи пожимает плечами, как бы соглашаясь с этими доводами сводного брата, и отворачивается к окну. За окном идеальный мир: хаоса, разрухи и лёгкой наживы. Локи нравится этот мир, в нем все ему понятно: хочешь жить хорошо, умей льстить и вертеться. Он бы хотел здесь остаться, на краю Галактики, без каких либо проблем. Но Тор не позволит. Локи видит в отражении окна эту группу смелых глупцов: бывший король, последняя валькирия и человек с проблемой самоконтроля. Они даже способны выжить при битве с Хелой: но им не спасти Асгард. Асгард уже никому не спасти. Локи ловит взгляд Тора в окне и его улыбку, снова отмечая, что с такой стрижкой ему куда лучше. У него тяжёлый взгляд синих глаз, ссадина над бровью, засохшая кровь в волосах и морщинки. Он улыбается Локи - но последний знает, там ни капли доверия. Там снисхождение, смирение, страдание и сострадание к его натуре, но ни капли доверия и любви. Локи понимает, что любовь и доверие были до того первого раза. А потом все меньше. И меньше. И меньше. Пока не лопнули, словно мыльный пузырь. А Локи так хочется этого. Хочется любви, доверия… прощения. Чувства умиротворения. Тяжёлого дыхания. Вкуса эля, что Тор за годы полюбил больше, чем жизнь.