Скотство

Джон Эмерсон был добропорядочным джентльменом. Джон Эмерсон был военным хирургом. У Джона Эмерсона была молодая жена по имени Айрин. Сейчас она пряталась в чулане и плакала. У Джона Эмерсона было несколько чёрных рабов. А ещё у Джона Эмерсона была задница. И этим вечером добропорядочный джентльмен, военный хирург Джон Эмерсон, стоя в позе «раком» и опираясь руками на кровать, с необычайно довольными хриплыми стонами насаживался задницей на внушительный член чёрного раба. У Дрэда Скотта не было ни богатства, ни свободы, ни даже красоты — лупоглазый, низенький... У Дрэда Скотта, правда, тоже была молодая жена, но её сейчас, разумеется, рядом не было. Зато его елдак, длинный, толстый, твёрдый и в меру грубый, был при нём всегда, и на отсутствие стояка негр не жаловался. Джон Эмерсон не знал, откуда и как подцепил запретную страсть. Хотя врачебный ум и подсказывал, что должны были быть какие-то миазмы... Может быть, виной была неудачная ампутация, которую он провёл во время войны с индейцами? Один солдат получил стрелу в пах, стрела обломилась, оставив кончик в истерзанной плоти. К тому же помощь запоздала. И хирургу пришлось вскрывать распухшую мошонку, из которой вырвался вонючий густой гной. Кое-как успокоив солдата полной бутылкой виски, Джон вычистил весь гной верным походным ножом и им же недрогнувшей рукой удалил мошонку вместе с яичками, сразу приложив к ране лёд. Всё это, к сожалению, не помогло — вскоре гной появился снова, уже почти чёрного цвета, солдат стал бредить и через день скончался. Может быть, именно зловонные испарения из мошонки и заразили хирурга Джона Эмерсона страстью к большим крепким членам. Или была какая-то другая причина... хотя в проклятия просвещённый врач не верил. А это было очень похоже на проклятие — страсть, грозившая как минимум тюрьмой. К счастью, безотказный раб не смог бы «заложить» хозяина — ниггеру просто никто не поверил бы. Джон Эмерсон абсолютно забыл, что к его жене в гости приехал брат, которого тоже звали Джон. Джон Сэнфорд. Джон Эмерсон не знал, что именно сейчас Джон Сэнфорд наблюдает его раба и его задницу во всех подробностях через замочную скважину. И тем более не знал, что Джон Сэнфорд при этом дрочит свой собственный елдак, совсем не столь впечатляющий, как у этого раба по имени Дрэд, флегматично «обрабатывающего» эту задницу. * * * Раб по имени Дрэд, заметно осунувшийся и постаревший, печально сидел в запертом сарае. Не лучший способ встречать новый 1853 год, но что поделаешь, если Верховный Суд Миссури отказал в иске, и на Дрэде остался рабский ошейник? Как и на его жене и двух дочерях, которые, похоже, наконец заснули за стенкой — тоже запертые, хотя одна из дочерей даже родилась в свободном штате... В сарай ввалился Джон Сэнфорд. Этот гадёныш, брат хозяйки... нет, теперь — новый хозяин, вспомнил Дрэд, неохотно вставая. Хозяин, от которого на милю разило дешёвым виски, тут же заграбастал раба за грудки. — Сволочь... поганый ниггер... помогли тебе твои адвокаты? Дрэд угрюмо молчал. — А ведь ты знаешь, что мне нужно. Зна-а-аешь, гадёныш, что если б ты так не упирался, давно уже жил бы как свободный, и дочкам твоим уже рынок не грозил бы. Знаешь, и замечательно всё делал для старого хозяина, упокой Господь его душу. Но нет, вонючая твоя душонка, тебе надо было!.. Ну, отвечай, что глаза пучишь, как рыба? Но что Дрэду было ответить? Что подтянутый хирург Джон Эмерсон до самой своей кончины вызывал во внушительном елдаке не менее внушительное желание, а при виде обрюзгшего, истерически визжащего торгаша Джона Сэнфорда член не просто безжизненно висел, а падал так, что его не смогли бы поднять даже все самые симпатичные мальчики и девочки, вместе взятые? — А вот чего ты не знаешь, сукин сын. Когда скопытился свояк и ты притаранил Айрин триста зелёных, чтобы выкупиться, это ведь я уболтал сестрёнку не продавать. Когда ты охамел и сунулся в суд, доказывать что ты видишь ли свободный, потому что свояк тебя куда-то там возил, это я подкинул ей бабла на адвокатов. А теперь ты и вовсе мой. Всё ясно? ВСЁ?.. Раб сжал кулаки. Ему стоило всей силы воли не кинуться на омерзительного Сэнфорда. Тут он бы его трахнул — только не внушительным своим членом, который тщательно делал вид что его тут нет, а хотя бы вот тем вот поленом... Заломать жирного, рыхлого пьянчужку не составило бы труда. Но вот потом Дрэду не видать не только свободы, но, с немалыми шансами, и жизни. Джон Сэнфорд жил преимущественно в Нью-Йорке, но сейчас они находились в Миссури — и все окрестные белые бросились бы ловить раба, убившего или покалечившего хозяина. В одиночку был бы шанс ускользнуть, но не бросать же в бесконечном рабстве семью... Поэтому Дрэд стойко снёс и плевки, и пощёчины, и уданы кнутом, и завершающий «беседу» пинок в живот. * * * В 1853 году Дрэд Скотт снова обратился в суд с требованием свободы для себя и своей семьи. Теперь суд был федеральным, ответчиком же проходил новый хозяин — Джон Сэнфорд. К прежним заявлениям истца добавилось ещё одно - о незаконном удержании и избиении Сэнфордом Дрэда Скотта и его семьи 1 января 1853 года. Дело Дрэда Скотта против Джона Сэнфорда закончилось решением Верховного Суда США в пользу Сэнфорда. Но к этому моменту Айрин вышла замуж за аболициониста. Она нашла способ освободить-таки Скотта и его семью. После этого Сэнфорд сошёл с ума и вскоре умер в психушке. Бывший раб Дрэд ненадолго пережил его. Он прожил свободным человеком менее двух лет и скончался от туберкулёза в ноябре 1858 года. Судебное решение по делу Дрэда Скотта стало одним из решающих моментов, подтолкнувших страну к гражданской войне.