Химерная ДНК

Химерная ДНК!!! Двупиздостворчатый мандопроеб господней срани! Да чтоб тебе гланды через сраку удаляли ржавым вагинальным инжектором, Дэлла, где были твои трижды в жопу выебанные мозги?! Химерная ДНК… Расписанный угловатыми граффити флайер вильнул, как подгулявшая шлюшка, дернул задом, попытался встать на дыбы. Но тут же благопристойно выровнялся и дальше попер как по струнке, не нарушая, не привлекая, не провоцируя. Если какой-нибудь патрульный коп, скучающий на своем дежурстве у какого-нибудь следящего терминала, что и заметил– счел секундным сбоем программы-автопилота или воздушной ямой. Ну мало ли их, ям этих, на наших-то воздушных дорогах? А что иного он мог бы еще подумать, этот заскучавший коп с членом в заднице и мошонкой вместо мозгов? Ничего иного он и не мог подумать. Конечно же, автопилот! Человек не сумел бы так быстро вернуться к нормальному движению, да и лететь так ровно не смог бы. Человек — куда ему, человеку, с его ограниченными возможностями и ущербной наследственностью, которую сроду никто не чистил, кроме матушки-эволюции и батюшки — естественного отбора… Дэлла вела чужую машинку левой рукой, частью сенсоров сканируя окружающее пространство, и в оба глаза ошарашенно разглядывала собственную правую ладонь. Вертела ее перед лицом. Чуть ли не нюхала. Конечно же, обычным зрением она не могла рассмотреть на ней ни малейших следов, но расположенные в кончиках пальцев чувствительные анализаторы не могли ошибиться. Химерная ДНК. В количестве, вполне достаточном для определения. Футболка у пацана была с короткими рукавами, он постоянно вертелся, так и норовя вывернуться из рук, и Дэлле приходилось его прижимать к груди — чаще всего именно правой ладонью как раз и приходилось, задевая то голую кожу, то огненно-рыжие волосы, столь похожие на ее собственные. Пот. Волосы, крохотные чешуйки кожи, незаметные глазу. Анализаторы работали в фоновом режиме, как им и положено по умолчанию. В горячке взаимных ласковых угроз, которыми Дэлла мило перемурлыкивалась с папашкой рыжего шкета, в напряжении полупрогулки-полупохищения не было времени считывать подаваемую процессором инфу; короткая драка с незадачливыми гопниками тоже оному занятию не способствовала. Но теперь, когда она сделала ручкой своему подневольному провожатому и его спиногрызу, программа сочла обстановку достаточно стабилизировавшейся и поспешила привлечь внимание к результатам генетического сканирования объекта, который Дэлла недавно держала в руках. Процессор послушно выдавал длинные строчки кода, такого узнаваемого, такого знакомого, такого… Тут и захотела бы, а не ошибешься. Химерная ДНК, твою ж мать три раза через колено оглоблей по самые гланды. Химерная, мать твою, ДНК. Линейка DEX. И наверняка при углубленном анализе обнаружится, что процент общих генов у нее с этим рыжим шкетом выше пятидесяти, а митохондриальная ДНК и вовсе идентична. Пакость какая! Пакость… Не ириешкин даже, хотя и это тоже было бы той еще пакостью, но все же, все же… В конце концов, Irien’ам такое по программе положено, ну пусть не совсем такое. Но хотя бы близкое… Однако анализаторы не оставляли сомнений — линейка DEX. Да и этот оттенок… Достаточно посмотреть на волосы самой Дэллы и сравнить их с вихрами мальчишки, тот глупый продавец воздушных шаров не ошибся — она действительно могла бы быть его матерью. Ну, в каком-то смысле. Особенно если вспомнить, что такую фенотипическую модель дексисты перестали отправлять в репликацию довольно быстро, выпустив всего-то два или три набора. Киборг. Или ребенок киборга. Что стоило понять это хотя бы на десять минут раньше! И тогда все было бы совсем иначе, а сейчас поздно, поздно, поздно… Возвращаться бессмысленно. И опасно. На стоянке наверняка полно полицейских, вряд ли для такого профи, как «офицер Ковалев», временное отсутствие личного коммуникатора оказалось такой уж большой проблемой. Возвращаться бессмысленно — даже если и не пристрелят сгоряча на подходе, к ним теперь не подобраться. Ни к Ковалеву, ни к его сыну. Дэлла заигралась, упиваясь риском танца на лезвии ножа, ей доставляли острое, ни с чем не сравнимое удовольствие и бурлящий в крови адреналин, и беспомощная ненависть в глазах идущего рядом мужчины — такого сильного, такого опасного, но сейчас целиком и полностью вынужденного играть по ее правилам, — и теплая доверчивая тяжесть ребенка на руках. Наверное, последнее отвлекало ее больше всего, ибо было куда более непривычным, чем все остальное, ведь остальное время от времени все же случалось — пусть и не так часто, как Дэлле хотелось бы. А еще эта песня про горящую ведьму! Очень в тему лезла в уши, задавала настрой, добавляла походке ритмичности и превращала парковочную площадку в танцпол, а мир — в балаган. Дэлла удачненько выбралась сегодня за покупками, настоящий праздник души получился, и финальной вишенкой на именинном тортике — те гопнички, что так мило и вовремя подвернулись под руку и одолжили свой флайер. Ах, какую изящную композицию составили их безжизненные тела на сером пластбетоне, ну просто приятно вспомнить! Временно безжизненные, конечно, — Дэлла же не зверь, да и Ковалев так мило просил ее их не убивать, можно сказать, почти умолял… ну, если сделать поправку на то, что это был именно Ковалев, и учесть его предыдущую манеру общения. Может быть, и хорошо, что она сообразила так поздно? Может быть, это тоже подарок судьбы? В конце концов, отыскать их будет не так уж и сложно — даже если в городе найдется сотня офицеров по фамилии Ковалев, вряд ли еще у кого-нибудь из них окажется трехлетний сын с настолько приметными волосами. Отыскать. Подготовиться. Последить. Подстеречь в более благоприятной обстановке. И тогда уже — действовать по результатам. Разумно, логично, дает неплохой шанс на успех и снижает риск до приемлемого. Намного удачнее может выйти — чем могло бы случиться сейчас. Если бы Дэлла сообразила несколькими минутами ранее — то сейчас на пластбетоне парковки остывало бы не три, а четыре тела. И были бы они безжизненными отнюдь не временно. А сама Дэлла удирала бы из города во все лопатки — как была, без денег, без документов, абсолютно к этому не готовая, но не рискнувшая заскочить хотя бы за одной из авральных сумок ни на работу, ни домой, зато имеющая на руках кучу проблем. маленьких рыжеволосых проблем. Дэлла знала за собой привычку сначала стрелять, а думать уже потом. И обычно относилась к ней философски и даже с некоторой гордостью, считая если и не фичей, то багом, определенно небесполезным — в конце концов, именно эта привычка не раз спасала ей жизнь. Хотя иногда и довольно сильно эту же самую жизнь осложняя, но лучше уж так, чем наоборот, правда? Что ж, судьба дала им обоим второй шанс. Дэлле — все как следует продумать и подготовить. Офицеру Ковалеву — остаться в живых. Вернее, нет, не так — оправдаться. Доказать, что он имеет право в живых быть оставленным. *** Химерная ДНК, конечно, могла возникнуть и случайно. С вероятностью один к пятидесяти миллиардам, по самым оптимистичным подсчетам. Нет уж, ни о какой случайности тут и речи быть не может — ребенок был киборгом. Наполовину, конечно же, — ясно ведь, что никто не станет делать киборгов младенцами, а потом доращивать долгие годы до нужной кондиции, нерентабельно это. Просто еще одной кибердевочке не повезло. Причем не просто какой-нибудь рыженькой ириешке — слишком знакомый генокод, не говоря уж о внешнем сходстве, и тот продавец не так уж сильно ошибался, когда посчитал их родней. В партии Дэллы их выжило девять, и только четыре киборга ХХ-хромосомного типа удачно миновали начальное тестирование. Но фенотипические серии обычно запускали не по одной, а целыми ветками по десять-двенадцать, с минимальными вариациями. Хотя другая партия менее вероятна, там отличий было бы больше… Ребенок с химерной ДНК мог быть только киборгом. Или — ребенком киборга. Причем киборга очень узкой линейки-ветки. И так как его колючеглазый, так сказать, папочка был кем угодно, но только не рыжеволосым киборгом линейки DEX, Дэллиным братом по Х-хромосоме, значить подобное могло только одно — был этот самый папочка той еще тварью. *** Объектов категории «мелкая срань» на площадке было не менее двух десятков. Суета, толкотня, беготня и визги, каждые семь-восемь минут — непременный рев из-за новоразбитой коленки или свежеобретенной ссадины на лбу, каждые двенадцать-пятнадцать — столь же регулярные драки из-за приглянувшейся сразу нескольким объектам игрушки или права на очередность пользования тем или иным игровым тренажером. В качестве тренажеров выступали качели трех разных типов, все исключительно на мускульной тяге и даже без сервоприводов. А также карусели в количестве двух штук — на том же самом движителе — и две же многофункциональные горки со спусками разного уровня сложности и высоты. Как любил говорить хозяин клуба и нынешний работодатель Дэллы — бедненько, но чистенько, и пар спустить само то. Лесенки. Турники. Вертушки. Лодочки. Беговые бочки. Сколько разнообразных названий для приспособлений, служащих по большому счету одной-единственной цели — позволить объектам категории «мелкая срань» слить избыток энергии и погасить повышенную активность без нанесения существенного ущерба окружающим их объектам категории «срань средняя», «крупная», а также «срань четыре икса», которую даже и с разбега не каждый киборг перепрыгнет! Дэлла фыркнула, перевернулась на спину, подставляя лицо не по-сентябрьски теплому солнцу. Зажмурилась от удовольствия — ей нравилось прикосновение солнечных лучей к коже. Совсем не те ощущения, что в солярии. Две минуты на случайное удовольствие, нормально: до начала вечернего выступления осталось тридцать семь минут, тридцать пять из них как раз достаточно на дорогу до клуба и на переодеться, а с наблюдением на сегодня все равно покончено. Да и толку-то с этих наблюдений. Почти месяц она пасет эту гребаную семейку, а ценного раскопать удалось с гулькин хрен, да и то от очень хренового гульки. Вадим Ковалев оказался твердым орешком. Вадим Ковалев, офицер запаса в отпуске по уходу за ребенком, как гласила официальная версия. Коп под прикрытием — о-о-очень глубоким прикрытием о-о-очень серьезный коп (круче только яйца, глубже только жопа), как сообщил знающий информатор, делая большие глаза и при этом пытаясь одновременно закатить их под лоб и испуганно оглядеться сразу по всем сторонам. Выглядело довольно забавно и почти получилось, надо отдать должное хорошо разработанной мимике мелкого членососа. Найти чадолюбивого папашу и его рыжеволосого ублюдка (ничего личного, просто констатация того факта, что офицер Ковалев вряд ли состоял в законном браке с матерью своего отпрыска) действительно оказалось делом совсем не сложным. Проще, чем восстановить два свежепотертых лога или взломать файлообменник детского сада. Плюнуть и растереть. Раздобыть минимальный объем информации об этой семейке, необходимый для начала разработки операции киберкинднепинга, — тоже. Вот на этом несложности и закончились. Алик — а именно так звали рыжего трехлетку — не оставался без присмотра ни на секунду. В закрытый детсад (два охранника на воротах, забор три метра и сканерами весь утыкан, лучше не попадать в зону обзора) его отводила или одна из подозрительно мускулистых нянек с настороженно-профессиональным взглядом и курточкой, довольно многозначительно топорщащейся под левой мышкой, или же сам Ковалев. Вечером все повторялось в обратном порядке, разве что с часовым заходом на детскую площадку, если позволяла погода. Частично в этом была вина и самой Дэллы, попытавшейся выкрасть Алика внаглую чуть ли не в первый же день слежки, уж больно ситуация показалась подходящей. Тогда офицер Ковалев выглядел хоть и угрюмо-настороженным, но не настолько параноидально настроенным. И ребенка отпускал от себя куда дальше, чем на три метра. И как раз отвлекся на вызов по коммуникатору. Алик на контакт пошел легко, конфетку сразу съел — непуганый доверчивый мальчик. Дэлла даже успела сыграть с ним в «а как тебя зовут, а сколько тебе лет» — а потом пришлось удирать крупными скачками. И больше суток залечивать ожоги, отбрехавшись в клубе женскими проблемами — меткости офицер Ковалев не утратил, спасла лишь близость подворотни и серии проходных двориков. Дэлла учла урок. Когда же через три дня она вернулась к слежке, то поняла, что офицер Ковалев оказался ничуть не менее прилежным учеником. Теперь ни няньки, ни сам он, ни уже дважды за время слежки заменявший их крупный мужчина с плечами борца (тоже, походу, бывший коллега Ковалева, слишком уж взгляд и манеры одинаковые) ни разу не отвлекались ни на что постороннее — будь то внезапные вызовы по коммуникатору, падение цветочной урны или пьяная драка (организовать последнюю было сложнее всего, но зато и прикольнее). Когда однажды буквально рядом с подопечными Дэллы взлетающий всестихийник не вписался в габариты и обжамкал припаркованную хозяином у магазина эмвульку (честное слово — случайность! И Дэлла тут была ни при чем… ну, почти) — нянька сперва хорошо отработанным движением закинула Алика себе за спину и развернула корпус, его прикрывая, и лишь потом повернула голову в сторону аварии, чтобы глянуть, что же там произошло. Они все вели себя так, словно находились на вражеской территории, а не на мирных улочках мирного города. Дэлла их вполне понимала. Да что там — она и сама вела себя точно так же, так что впору зауважать. Только вот такая боеготовность со стороны более чем вероятного противника на данный момент была очень… мягко говоря, некстати. А если использовать лексикончик Молли, прозвучит точнее: не было печали — черти в сраку накачали. Вот и сейчас на краю детской площадки бдительно маячила угрюмая шкафообразная тень с перебитым носом и таким злобным выражением лица, что даже озабоченные одинокие мамашки, выгуливающие свои мелкие срани в пределах этого же полигона для малотоксичных, относительно твердых отходов, предпочитали держаться подальше. А это показатель, обычно такие клуши с давно нечесаной киской на любого штаноносца набрасываются с алчностью голодных пираний. И внешность их бы не остановила — ну подумаешь, нос перебит, костюмчик неглажен, серые патлы давно нестрижены (да и немыты недели две как минимум!) — это все наверняка от отсутствия женского пригляда и легко устранимо. Зато какие у него руки! Такой обнимет — аж хрустнешь! И какой заботливый папаша… Дэлла частично слышала их разговоры, частично читала по губам, частично угадывала по взглядам этих благостных куриц, кудахчущих на своих насестах и не имеющих ни малейшего понятия о мире за пределами привычного им курятника. Дэлла даже слегка завидовала такой вот абсолютной незамутненности, позволяющей некоторым инфантильным дурам пребывать в блаженном пустоголовии до самой старости. Но даже их куриных мозгов хватало, чтобы уловить исходящую от Ковалева опасность. Отпугивала не отталкивающая внешность, не угрюмость, которую эти клуши вполне могли счесть романтично-загадочной, не наличие сына (для особо озабоченных наседок с материнским клином в межушных ганглиях это могло даже послужить дополнительным плюсиком), а взгляд. Подозрительный, бегающий, ни на секунду не останавливающийся, оценивающий, раскладывающий на составляющие и словно бы заранее прикидывающий зоны поражения — взгляд маньяка. Ну, или боевого киборга в режиме охраны, непрерывно сканирующего периметр зоны ответственности — что, в общем-то, мало чем отличается и стоит одно другого… Две минуты, отпущенные на удовольствие, истекли. Пора. Дэлла поднялась одним плавным движением, внырнула в короткое алое платье. Тот, кто сказал, что алое плохо сочетается с рыжим и совершенно не подходит для маскировки, ничего не понимал ни в первом, ни во второй. Или был попросту дальтоником. Отлично они и сочетаются, и подходят. Темнее всего под пламенем свечи, а тот, кто пытается выглядеть понезаметнее и прикладывает к этому слишком много усилий, — в итоге семафорит на всю галактику: «Вот он я! Я пытаюсь спрятаться, все видят, как старательно я это сделать пытаюсь?!» Алое платье, облипающее грудь, словно вторая кожа, отлично отвлекает внимание всех встречных мужчин, направляя их мысли в безопасное русло. А дексисты что? Дексисты тоже мужчины, им тоже куда приятнее пялиться на торчащие сиськи, чем пытаться вычислить неадекватность мимических реакций. Да и присмирели они в последнее время, вежливые такие стали, расшаркиваются. А чтоб без предварительного вызова и подписи о снятии ответственности — так и вообще ни-ни, их теперь и по вызову-то не дождешься, хозяин клуба на собственной шкуре убедился, когда один из слишком активных клиентов получил от Молли по роже лифчиком с шипами, а его телохран счел это превышением незначительной угрозы хозяину, допустимой регламентом сексуальной ролевой игры. Пришлось вызывать. Телохран не был разумным, Дэлла проверяла несколько раз, хотя и осторожно, и была в этом уверена. Ну, почти. К тому же «семерки» не срываются, это все знают. А неадекватность его поведения вполне объяснялась пятилитровой канистрой коньяка, которую хозяин заставил его выпить перед этим практически в одиночку, горланя странную песню о том, что за его день рожденья должны пить даже рыбки в аквариуме. Дэлла знала, что от вылитой в аквариум водки рыбки сдохнут и ни за чей день рожденья пить не будут, но спорить с пьяным клиентом — себе дороже. Да и не было в «SEXI-DEX’е» аквариума. Был только пьяный придурок со своим пьяным телохраном и почти пустая канистра из-под коньяка. Четыре с лишним литра крепкого алкоголя с дубильными веществами — солидная доза отравы, такую сразу нейтрализовать не получится, и разложить на полезные составляющие тоже. Часть успеет всосаться. Хозяин заснул посреди игры, телохран с неотмененным приказом «пригляди тут!» пытался схватить Молли. Но постоянно промахивался. Приехавшие дексисты сначала долго ржали. Потом вырубили телохрана и погрузили его вместе с хозяином в таксофлайер. Домой отправили отсыпаться, не с собой забрали. Неплохие такие вроде бы ребята оказались — если бы напоследок не сунули начавшему подавать признаки жизни имениннику свою визитку с настоятельным советом «все-таки свозить проверить от греха». Это было очень правильно с их стороны — лишний раз напомнить, что люди есть люди. И те киборги, которые об этом забывают, живут недолго. Не «семерке» напомнить и не ее придурочному хозяину — самой Дэлле, ведь это она собиралась жить долго и по возможности счастливо… Сумочка с солнцезащитными кремами и прочей дамской дребеденью на плече, одноразовая подстилка осталась валяться на крыше, она потому и называется одноразовой, что ее можно даже в урну не отправлять — сама через сутки в пыль рассыплется. Три минуты на лифте, двадцать семь быстрым шагом до места работы, не забывая расшвыривать завлекательные улыбки — это тоже пламя свечи, пусть горит ярче. ***