My heart will go on

      В темные, хмурые, как будто предназначенные для грусти дни, Арс любил сидеть на большом кресле, слушая его игру. В такие моменты он расслаблялся, закрывая глаза и улетая из этого неидеального мира туда, где все идет как надо. Арсений чувствовал каждую ноту, сыгранную парнем, каждый акцент, сделанный на определенном моменте в произведении, каждое форте и пиано. По тому, что играет Антон, можно было легко распознать его настроение. Если парень взялся за грустные и протяжные сонаты, то его лучше не трогать. В такие моменты Шастун может подолгу повторять один и тот же эпизод, не отпуская педали, тем самым смешивая все звуки в один. Может остановиться на середине произведения, задерживаясь на одной ноте, которая медленно растворяется в глубинах рояля. А бывает и такое, что парень играет без остановки быстрые и веселые этюды, полонезы, польки. Попов очень часто удивляется и даже восхищается насколько Антон может быстро играть. Его длинные, увешанные кольцами, пальцы легко бегают по клавишам, без труда захватывая сложные аккорды. Когда Антон в хорошем настроении, он всегда зовет Арсения, чтобы тот послушал его новое произведение, которое он выучил только что. Попов с радостью слушает прекрасную игру своего парня, каждый раз хваля его. Антон же, как только доиграет последнюю ноту, красиво снимая руки с инструмента и отпуская педаль, сразу же переводит взгляд на брюнета и с задором и улыбкой ребенка ждет его критики. Он его главный слушатель и критик. Он его вдохновение и азарт. Он его жизнь.       Это был обычный и уже такой привычный вечер. Антон как всегда что-то наигрывал на фортепиано, которое стояло по середине комнаты, занимая большую часть пространства. Ни за чем другим, наверное, Шастун не ухаживал так тщательно, как за своим роялем. Инструмент был всегда в идеальном состоянии: блестел от чистоты снаружи и воспроизводил такие же чистые звуки от настройки внутри. Арсений даже как-то сказал, что начинает ревновать парня к его инструменту, потому что он может проводить за ним сутками, совершенно забывая про Попова. — Арс, — медленная мелодия, которая висела в воздухе все это время, резко сменилась голосом Антона. Парень отвернулся от инструмента и теперь уже смотрел на Арсения, который не ожидал такого резкого внимания к своей персоне. — Что? — прохрипел Арсений, потому что его сердце буквально замирало, а горло пересыхало, когда он слушал игру своего парня. — Ты никогда не прикасался к роялю, ни одну клавишу не нажимал, да даже на стуле перед инструментом не сидел. Почему? — глаза Антона сузились, рассматривая, ошарашенного такими вопросами, парня. — Думал, ты не любишь, когда кто-то прикасается к нему. Это же как часть твоей души и… ты защищаешь ее. Разве нет? — Да, но… ты исключение, Арс. Ты тоже часть моей души. Даже больше, чем просто часть. Ты и есть моя душа, понимаешь? Попов чуть приоткрыл рот, все еще шокированный такими откровениями Антона. На вопрос Шастуна, Арсений лишь слабо кивнул, переваривая информацию, которая явно поразила его. — Иди сюда, — Антон похлопал ладонью по месту рядом с собой, отодвигаясь на край скамьи, которая стояла около инструмента. Попов на ватных ногах подошел к роялю, покорно садясь рядом с парнем. Все это казалось ему сном. — Это просто, смотри, — Шастун положил одну руку на клавиши, начиная наигрывать незамысловатую мелодию. Только спустя несколько тактов, Арсений понял, что это саундтрек из «Титаника». Антон, который просто помешан на классике, играя, слушая и просто восхищаясь ей, сидит и исполнеяет саундтрек к фильму. — Давай, я научу тебя. Антон по-хозяйски взял руку Арсения, кладя ее на клавиатуру и расставляя пальцы по клавишам. Парень сыграл еще раз эпизод, переводя взгляд на Арсения, показывая тем самым, что тот должен повторить это. Попов нажал первую клавишу, вздрагивая от звука, который вмиг разнесся по тихой комнате. Антон лишь сдавленно улыбнулся такой реакции, накрывая руку Арсения своей ладонью. Взяв полный контроль над Арсом, Шастун начал играть его пальцами все тот же эпизод, от которого что-то волнительное происходило в душе. Антон аккуратно нажимал на клавиши, управляя рукой Попова. Брюнет заворожено смотрел на то, что происходит. Он всегда был лишь преданным слушателем, а сейчас сам (ну почти) играет на фортепиано. — Стой, — тихо произнес Арсений, тем самым заставляя Антона остановиться и перевести взгляд на парня, — я сам. Антон расплылся в нежной улыбке, покорно убирая ладонь с руки Арсения и внимательно наблюдая, что же будет делать парень. Арс затаил дыхание, когда его рука поднялась над клавишами. Попов нажал первую ноту, сам слыша, что вроде как попал. Арсений не знает ни нотной грамоты, ни тем более раскладки клавиатуры. Для него то, что делает Антон буквально магия, которую, наверное, Арс никогда не поймет. Арсений начал медленно, но довольно уверенно, играть, а скорее повторять движения Антона. Звуки начали сливаться в мелодию, отчего Арс заулыбался, понимая, что у него получается. Антон заворожено смотрел на руки Арсения, которые так неумело пытались играть мелодию. Он опускал запястье вниз, сильно напрягал руку и прижимал к себе локоть (учительница Антона по музыке, наверное, упала бы в обморок), но он играл так искренне… Попов закончил свою «недомелодию», красиво снимая руку с клавиатуры, как это обычно делал Антон. Только вот парень делал так, потому что только что закончил играть сложный менует, поэтому это смотрелось очень аристократично, а вот после такой мелодии в одну руку это выглядело скорее комично. Шастун засмеялся. В его глазах горели искорки, а щеки были красивого розоватого оттенка. — Чего ты смеешься? Я вообще-то старался! — возмущенно сказал Арсений, пытаясь скрыть свою улыбку и изобразить недовольство. — Я знаю, Арс. Это было чудесно. У тебя отлично получается, теперь ты мне будешь играть! — Ну уж нет, — Попов встал из-за инструмента, — мне, конечно, понравилось, но давай вернем старую схему? Я твой слушатель, а ты мой музыкант? Антон тоже встал, опуская крышку рояля и подходя ближе к Арсению. Он закинул руки на шею Попова, а тот сразу же подхватил талию Шастуна, прижимая к себе. Их лбы соприкоснулись, а дыхание приняло один ритм. — Я всегда буду играть для тебя. — А я всегда буду слушать тебя. Попов потянулся к нежным губам, сминая их в теплом поцелуе. Он начал водить руками по спине Антона, ощупывая каждую косточку и позвонок, что так выпирали на худом теле. В такие моменты им не нужно ничего, кроме их самих. Мир вокруг сливается за считанные секунды, стирая все рамки и границы. В такие моменты они влюблены. В такие моменты они понимают, что действительно живут. — Это же была песня из «Титаника», я прав? — спросил Арс, когда их поцелуй, наполненный любовью и нежностью, ненадолго разорвался. — Да, ты прав. — Почему она, Тош? Ты же любитель классики и… — Потому что мое сердце бьется для тебя, Арс.