Шарф

Впервые за всё существование Серого Мира его жители увидели снег. Поначалу он неспеша опускался на землю, кружа в воздухе и завораживая одним своим видом, но уже день примерно на третий поднялась настоящая метель. Погода, похоже, символизировала нынешнее состояние души Богини, а может и вовсе была «оружием». Ангелов погода не застала врасплох, а уж Щербета точно. Он бы не замёрз и будучи в одних рубашке да брюках, так ведь на нём и пальто, и любимый шарф. Расставаться с последним ангел отказывался категорически и прежде, а ныне появилось и оправдание — на улице, мол, холодно, а нам нужны болезни среди полка? Все протестующие на таком аргументе сразу же ретировались, оставляя Щербета наедине со своей «любовью». В общем-то, он и сам не знал, отчего так дорожит каким-то шарфом, но принципы есть принципы. Наверное, никто не знал, что светловолосый сам этот шарф сделал. Кстати о болезнях... Когда Ригатона ворвалась в его спальню, злорадно вещающая «как же здорово, что подчинённый и правая рука этого противного Дьявола слёг с болезнью», Щербет не задумался, мол, о ком именно идёт речь. Кивнул, раздражённо поздравил явно озадаченную такой спокойной реакцией девушку и продолжил заниматься своими делами. Ригатона тогда вышла из комнаты и, казалось, никто более волновать ангела не будет. Надежды разрушились, когда на пороге появилась Алела Грора. — Готов к новой бойне, Щербет? Смотри мне, не помри там. — О чём ты? — хмуро отозвался тот, недовольно отрывая взгляд от таких интересных писем. Новых не было уже неделю, возможно, тому демону надоело отвечать. Это волновало, но не сильно. Не сильнее, чем заявление Гроры секунду назад. — Чем ты так ошарашен? Ригатона уверила, что сообщила тебе о следующей стычке и болезни одного из главнокомандующих демонов, а ты отреагировал простым «да». Я ещё насторожилась, похоже, не зря. — Она ни слова не сказала про стычку. — по ангелу сложно было сказать — радовался ли он подобному, злился ли по этому поводу. — Да уж, молодец, чёртова... — и Грора, казалось бы, хотела уже продолжить, но Щербет ее прервал: — Так значит, кого-то из подчинённых Дьявола подкосил холод? — ...она ведь... А, ты ещё об этом. — стрелок махнула рукой. — Да, одного из главнокомандующих. Стратег, или как его там... Ну этот, огненный демон, который три месяца назад перебил половину солдат под командованием Сиэль. В этот момент до светловолосого наконец дошло, о ком говорила Ригатона. И это открытие его не очень вдохновило. Зато теперь становится ясно, почему Йозафлейм не отвечает на письма. С демоном у Щербета никогда не было хороших отношений. Воспоминания, как говорится, ещё были свежи в памяти. На самой первой битве ангела, когда ему ещё никто и не думал давать под командование отряд, из выживших и не сбежавших с поля боя осталось только двое. Йозафлейм уже тогда вёл свою армию, явно будучи уверенным в победе. Среди ангелов ходил слух, мол, самые сильные противники, которые могут попасться — Дьявол, подчинённые ему две кошки и, конечно, Йозафлейм. Армии перебили друг друга. Кто-то смог убежать, но в общей сложности умерли почти все. Щербет притворился мёртвым. Сбежать он не успел, значит, теперь оставалось делать всё, что в его силах. Посреди поля стояли Йозафлейм и один из ангелов, оставшихся в живых, по имени Ротиарт. Последнего демон поприветствовал, словно старого друга, очевидно, этот ангел был предателем. Щербет знал, что сейчас не сможет убить ни одного из них и оставалось только наблюдать за событиями. Однако Ротиарт, до того с энтузиазмом рассказывающий что-то, внезапно отшатнулся. — Ты предал свою сторону. Откуда мне знать, что ты не предашь нашу? Предательство — самое подлое, что можно совершить. Особенно на войне. — ответил Йозафлейм на немой вопрос ангела. Ткань одеяния предателя на груди была выжжена, да и сама кожа того была словно прожжена насквозь. Красное пятно расползалось по тому, что раньше можно было назвать пиджаком. В руке Йозафлейма же сиял клинок, от которого ещё шёл некий дым. Ангел шагнул назад и рухнул. Щербет вскочил сразу же, как только демон развернулся. Его слова казались такими правильными — и оттого только больше хотелось убить этого умника. Сейчас был шанс, единственный. Но как только ледяные стрелы метнулись в сторону зеленовласого, тот обернулся и легко, словно занимался чем-то рутинным, спалил их прямо на лету. Ангел решил, что он зря встал. Сейчас этот, безусловно, могущественный демон, шагнет ближе и... Тот остался стоять, уставившись на Щербета. Неожиданно, Йозафлейм показался усталым, ангел заметил раны, неестественно выгнутую кисть руки и большой кровоподтек на левой щеке. — Никогда не поступай, как этот подонок. — произнёс он, спустя несколько секунд, опуская взгляд к телу мертвого Ротиарта. — Вашей Богине и без того сейчас некому верить. А затем выпрямился, словно отгородился от ангела, скрыл от него своё настоящее состояние, которое по неизвестной причине позволил увидеть, после чего развернулся и зашагал вперёд. С тех пор прошло довольно много времени. Заметная неприязнь к зеленовласому демону не утихала, но теперь они были примерно на одном уровне — оба умны, ведут армии, сильны. Разве что Щербет не правая рука Богини. — Йозафлейм, да? — едко усмехнулся ангел. — Этот выскочка, значит, подхватил простуду? — Да, он самый. — подтвердила Грора. — Так что насчёт сражения? Едко он может быть и усмехается, но вот в душе какое-то разочарование. На самом деле он не был прочь поквитаться с тем зеленовласым, да только если демоны такие мерзлявые, что с них взять? — Я подумаю. — уклонился от прямого ответа ангел. — А теперь можете, пожалуйста, перестать заходить в мою комнату? Лучница пожала плечами, однако, отметила: — Кстати, брат Дьявола предал свою сторону и перешёл на нашу. Говорят, ему даже глаз выкололи. «Предал.» Слова Йозафлейма о предательстве резко всплыли в памяти. Интересно, как сам демон отнёсся к такому? А может, это он выколол брату Дьявола глаз? Грора покинула комнату, а Щербет притих. Мерзлявые, значит? * * * Йозафлейм ненавидел эту болезнь и свою неосторожность. Снег, чёрт его возьми! Богиня, очевидно, перешла на крайние меры. Сам демон вот уже четвёртый день лежал в комнате, где его не смел беспокоить никто. Кроме Лорда Калба, конечно. Даже с жаром, с больной головой и с охрипшим голосом, демон не прекращал работу над составлением тактик боя, суммированием всех докладов разведчиков и каждый раз зачитывал их Дьяволу. Йозафлейм считал, что не имеет права на отдых во время войны. Подобное трудолюбие, однако, не оценил никто, а на отчётах и вовсе отразилось негативно. Так, на прошлый день он перепутал имена Кранбер и какого-то ангела, после чего получил выговор от самого Дьявола за «бессмысленную работу и усугубление своего состояния». Ругань Калба окончилась тем, что он приказал разведчикам отчитываться лично ему и запретил кому-либо тревожить больного. Теперь «больной» был готов выть от скуки, бездействия, а тут ещё и весть о предательстве Водаса всплыла. Предательство ударило по Йозафлейму так сильно, что состояние резко ухудшилось и к жару прибавилась невыносимая головная боль. Вставать с кровати демон перестал, молча раздумывая над причинами поступка Водаса. Последний был другом стратега и практически единственным, кто разделял с демоном одновременно и безоговорочную преданность Дьяволу и презрение к войне. Происходящее скорее походило на розыгрыш. Когда у окна довольно высокой башни появилась чья-то тень, пусть и скрытая снегом, за запотевшим стеклом, Йозафлейм, неожиданно для себя, обрадовался. Нет, он не улыбнулся, просто мелькнула мысль, мол, «если буду помирать, то хотя бы от врага, а не от болезни». Враг не заставил себя долго ждать. Лицом прильнул к окну, балансируя на краю карниза и постучался. Постучался? Йозафлейм его узнал, от чего не легче, встал с кровати и медленно поковылял к окну, за которым царила ночь, а снег упорно доказывал демонам кто здесь хозяин. Голова на каждое движение отзывалась пульсирующей болью, но Йозафлейм всё-таки открыл створки. Ветер сразу же ворвался в комнату, благо, дверь была заперта. Щербет ввалился вместе со снегом и тут же бросился закрывать окно, раз демон мешкал. — Шёл бы ты к чёрту, отморозок. — наконец произнес зеленовласый, выйдя из оцепенения. Свеча, которая освещала комнату, погасла из-за ветра, и Йозафлейму пришлось вновь её зажигать — а использовать свои силы в таком состоянии было трудно. — Так я уже. — убедительно произнёс ангел, отряхиваясь. — И, прежде чем ты осознаешь происходящее, я задам тебе два вопроса, которые меня интересуют. Первый — как ты относишься к предательству брата этого вашего Дьявола? Надеюсь, глаз ему выколол не ты? — ...Глаз? Выколол глаз? — демона такой напор поставил в ступор. Йозафлейму явно было нехорошо, а тут ещё и гости. «Лорд Калб не прощает предательств, точно.» Щербет, очевидно, заметивший состояние хозяина комнаты, «отступил». — Тогда начнём со второго и, ради Богини, сядь куда-нибудь, я пришёл не сражаться, так что нет смысла стоять. Ты словно вот-вот грохнешься на пол. — Ради Богини не собираюсь. — мрачно подметил демон, однако, присаживаясь. — Хорошо, не имеет значения, скажи лучше — считаешь ли ты предательством помощь одному из противников, мотивом которой является желание встретиться с этим противником на поле боя? Зеленовласый не ответил сразу. Однако через пару секунд всё-таки проговорил, немного хрипло: — Долго формулировал? — На ходу сказал. Оба вновь замолчали, но если Щербет терпеливо дожидался ответа, то на лице Йозафлейма неожиданно появилась улыбка, а затем демон и вовсе принялся смеяться. — Ты умеешь смеяться? — недоверчиво уточнил ангел, наблюдая такое несвойственное демону поведение. — Отморозок, ты серьёзно притащился через всю эту охраняемую территорию, рискнув заявиться ко мне лично, да ещё и разговаривать, только чтобы потом где-то посражаться со мной? Ты подумал о том, что твои же тебя могут преследовать, выследить, оклеймить шпионом, в конце-то концов, заявиться в наш замок? Или ты хочешь сражаться со мной полуживым... — Если с отморозком я могу смириться, то вот упорно не понимаю, почему ты считаешь меня ещё и идиотом. — оскалился гость. — Я всё проверил и за мной не следует абсолютно никто. А что насчёт сражения — эта война для меня давно потеряла смысл, а если ты сдохнешь здесь, то и азарта не будет. — Значит, я тебе для азарта нужен. — выдавил демон, стараясь унять смех. Щербет прищурился и, не сказав ни слова, положил на кровать некую бордовую ткань, которую все это время держал в руках. Ткань была мягкой и длинной. Пару секунд ушло на то, чтобы Йозафлейму осознать: это — шарф. Среди ткани нашелся и небольшой бутылёк с синей жидкостью. — Не знаю, как у демонов с лекарями, у нас их предостаточно, чтобы выпросить у одного из них лекарство. Тут уже твоё дело — пить или не пить. — Не верится, что ты решишься меня отравить. — пробормотал демон. — Однако... — Шарф сам сделал. Как ты мог заметить, не впервые уже. — и ангел указал на свой, серый. Зеленовласый поднял голову, затем прищурился, покачал головой и вздохнул. — Отморозок, ты отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь? — У меня имя есть, если на то пошло. А вообще — да, и я бы поспешил, ибо ваш Дьявол может и посреди ночи наверняка заявиться, но я не могу не узнать твоё мнение. — Если ты помрёшь от моих рук, то только из-за своей наглости, клянусь. — Не убьёшь на поле боя? Отвечать на это Йозафлейм отказался, поднимаясь вместе с шарфом и ковыляя к шкафу... — Боже, давай мне просто это всё, я уберу. Упрямо не хочешь пить настойку, да? Но и на эти слова демон не отреагировал, дойдя до шкафа и повесив шарф к плащу. Настойку он уже куда-то спрятал. На обратный путь к кровати его, к сожалению, не хватило, поэтому ангел помог горемыке, а после, не желая больше мучить... — Увидимся, смотри мне. И он исчез в метели. Демон с трудом фыркнул, а затем вздрогнул от боли, которая резко ударила в голову. * * * Быстрое выздоровление Йозафлейма было воспринято хорошим знаком, но Лост только плечами пожимал, когда кошки привязались с вопросом, мол «а откуда у Йозафлейма такой шарф»? Щербет, оказывается, оставил зеленовласому послание. И гласило оно: «Теперь тебя будет удобнее душить.

Твой покорный слуга, Щербет.»