Нет, не любил он.

— Что между нами было? — прохрипела я, кладя голову на бортик ванной. — Секс. — непринужденно ответил он, и повисла тягучая тишина, в телефоне шипело соединение. — А могло быть что-то ещё? — Я не люблю тебя, Даня... — мои связки подвели, и голос задрожал. — я не люблю тебя! Не люблю! СЛЫШИШЬ?! Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДАНИЛА КОЗЛОВСКИЙ! — из глаз катились слёзы, а в трубке слышались короткие гудки, истерика брала вверх. Влюблённая дура... Сама же знала, что так оно и будет... Лучше бы не лезла туда...       Даня толкнул меня на кровать, наклоняясь, упирая руки по две стороны от моей головы, заставляя таять под его взглядом и улыбаться. Он наклонился вперёд, шепча прямо на ухо, заставляя выгебаться в спине, прижимаясь к нему: — Подари мне на день рождение... — он прикусил хрящик моего уха, я простонала. — ...себя...       Я перевернула его на спину, садясь сверху, начиная расстёгивать его рубашку. Красивая, рельефная грудь, затем торс. Лёгкий блеск его круди, под светом луны и азарт в его глазах. Возбуждает. — Хочу на тебя посмотреть. — он скинул меня с себя и встал, я тоже встала, ухватившись за замочек на платье, потянула в низ. Медленно поведя плечом, я вынудила платье сползти с него. — Пой. — A night train. Midnight. Bags gathered round my feet. Possessions. Some lessened. To carry with me. Heavy and... — я продолжила раздеваться под собственный голос, под песню, которая расскрепощает меня. Даня подошел ко мне ещё ближе, спуская лямки бюстгальтера, покрывая плечи поцелуями, заставляя задохнуться. — Soothing. Like a gentle symphony... — Ты ннвероятно красивая... — он спускает мои трусики, заставляя выдохнуть и сразу вдохнуть снова.       Падаем на постель, он сверху, прижимает мои запястья к простыни, больно впивается в мою ключицу зубами и я стону. Его ладони продолжают держать мои руки, а рот переходит на грудь, сжимает зубами сосок и я вскрикиваю, он проводит по нему языком, заставляя меня расслабится. Он кусал мой живот, выпирающие тазовые кости, кусал бедра, а потом поднялся и укусив за подбородок, резко вошел. Сразу бешенный темп и мне так хорошо, что не возможно объяснить, громкие стоны, и какая-то невероятная любовь к нему. Он сжал мои запястья ещё сильнее, там наверника останутся синяки. Всё это продолжается долго, до невозможности хорошо и долго. Толчек за толчком, всхлип за всхлипом, стон за стоном, всё глубже и глубже, какие-то тихие фразы во время моих оргазмов, потом его пальцы в моих волосах, а мои в его, перевёрнутый мир, потому что ты упали с кровати... Хочу, хочу, хочу его всегда! Он упал рядом со мной, тяжело дыша, что-то доставая из шуфлятки в тумбочке. Сигареты. Закурил. Я положила голову на его плечо, смотря на то, как он выдыхает дым. — Тебе было хорошо? — спрашиваю я, обнимая его за торс. — Было... ооочень хорошо... — он протянул мне сигарету, и я затянулась прямо из его рук, создавая в воздухе колечки дыма. — Думаешь что-то будет дальше? — я не смотрела на него, только представляла, как его руки всё чаще и чаще обнимают и ласкают меня. — Всё будет прекрасно, милая Поля, ещё прекраснее чем сегодня... — и мне показалось, что он говорит о том, что мы будем вместе, и я не ответила. Закрывая глаза и погружаясь в сон, думая о том, что человек, в которого я влюблена рядом со мной, после нашего разговора...       Я глатаю ком в горле, очень быльно давящий на жизнь и сворачиваюсь на дне этой сухой ванной. Сколько бы я не кричала о нелюбви к нему, я всё-таки вру. Смотрю на умывальник и вижу бритву, у неё такое острое лезвие.

Он обещал мне, бедному сердцу, Счастье и грезы, страсти, восторги, Нежно он клялся жизнь услаждать мне Вечной любовью, вечным блаженством. Сладкою речью сердце сгубил он, Сладкою речью сердце сгубил он, Но не любил он, нет не любил он, Нет не любил он, ах, не любил он меня.

      Я тянусь к бритве. Заглушить эту душевную боль, физической, я делаю надрез, нажимая на бритву со всей силы, чтобы наверняка... И не помогает, только зря, зря всё это, я беру телефон и снова набираю его номер, чтобы предотвратить свою ошибку. Даже не надеясь на то, что он возьмёт трубку. — Алло... — очень тихо говорит он, всхлипывает. — Я такая дура, помоги мне, я вскрыла вены! — говорю я понимая, что уже вся в крови, и голова начинает кружиться. — Даня... — Я рядом с твоим домом, говори, говори и не замолкай... — говорит он, я слышу, что он бежит. — На самом деле я люблю тебя очень сильно, но кого это волнует, если ты меня нет. — он молчит и я понимаю, что это так. — впрочем, не думай обо мне, вообще не думай... Когда думаешь, много ошибаешься... — в ушах шумело, я закрыла глаза. — не всем суждено быть вместе, мы одни из этих всех, Даня... — Полечка, не молчи, прошу, не молчи... — но для меня только что прозвучал финальный аккорд, я успела только подумать о том, что наверное я слабая. Он влетел в незапертую квартиру, в ванную, и понял, что навсегда опоздал, на этот поезд. Он вытащил её из ванной, сильно прижимая к себе и крича, что есть силы, но замечая, что сердце у неё ещё бьётся. Он звонит в скорую, просит быть быстрее, начал рвать футболку, совершая акты первой помощи. Он туго сжал края раны, перевязывая её, промокая каким-то ватным диском.       Открыв глаза, я поняла, что ничего ещё не закончилось, и что моя жизнь только начинается.