Цепи

Ба Синг Се пел и плясал на разукрашенных площадях в честь коронации царицы Хоу-Тинг. Начинался второй день празднования; бумажные розы в перекинутых через улицы гирляндах не успели выцвести от росы и солнца, а поставленные на перекрёстках бочки ещё были полны пожалованным короной дешёвым вином. Он шёл несуетливо, но быстро, безошибочно выбирая кратчайший путь между повозками со сладостями, танцовщицами в зелёных нарядах, шныряющими карманниками, зеваками и попрошайками всех мастей. Вино и облитые карамелью фрукты мало его интересовали, а сам он и вовсе не интересовал никого. Для уличных женщин слишком молод, для забияк — слишком крепок, а воришкам хватало полувзгляда, чтобы понять: брать тут нечего. Он был свободен — ни один медяк не оттягивал его карман, да и заместо самого кармана была прореха. Его ноги в стоптанных башмаках шагали с той особенной лёгкостью, которая присуща молодым людям, а глаза, уши и нос внимательно ловили каждое движение, звук или запах. Но если обычно пропускать через себя весь мир было делом приятным, то сегодня юношу даже расстраивала его почти болезненная восприимчивость. Менее чуткий нос в Ба Синг Се точно не помешал бы. Пусть внешнее кольцо Ба Синг Се и пыталось принарядиться в честь коронации цветами и фонариками, более всего оно напоминало мусорную кучу после пронёсшегося над ней смерча. Как и на любой мусорной куче, здесь вовсю кипела грозившая выплеснуться наружу жизнь. Барьером служила Средняя стена, ворота которой были закрыты наглухо, чтобы не смущать респектабельных горожан видом своих менее удачливых соседей и настойчивым стремлением последних искоренить социальную несправедливость. Однако же сегодня ворота Средней стены должны были распахнуться, являя народу свою новую правительницу. На лицах и в подворотнях мелькали стражники — кто в форме, кто пытающийся сойти за простого горожанина. Но даже тех, кто был обряжен в лохмотья или одежду честных торговцев, юноша уверенно выхватывал взглядом из толпы и предпочитал держаться подальше. Он презирал их, но и опасался — стражники вполне могли отнять то единственное, чем он был счастлив обладать. Юношу звали Захиром, нынешней зимой ему исполнилось шестнадцать. Два месяца назад Захир начал долгий путь от Южного Храма Воздуха к Северному и останавливаться в Ба Синг Се не собирался, пока не узнал от встреченных торговцев о смерти Царя и скорой коронации его дочери. Тогда он подумал, что хочет взглянуть на Хоу-Тинг — до той поры Захиру не представлялось возможности встретить особу королевской крови. Он не испытывал к монархам совершенно никакого уважения, поскольку в самой идее наследования права на угнетение людей видел что-то противоестественное. Но именно оттого стремился во что бы то ни стало увидеть царицу — так нечто отвратительное притягивает взгляд, и мы не можем его отвести, сколько не силимся. Он гулял по Внешнему кольцу уже достаточно долго и почти бездумно — визит Царицы ожидался лишь к закату, — поэтому остановился передохнуть у небольшой площади, образованной пересечением двух мощёных (редкость во Внешнем кольце!) улиц. Вокруг площади стояли цветастые повозки бродячего цирка; судя по радостным, подбадривающим крикам толпы, представление должно было начаться вот-вот. Мимо проскочила стайка босых мальчишек, один из них толкнул зазевавшегося лоточника, предлагавшего горячую сдобу. Выпечка посыпалась на мостовую под сочную ругань торговца, но Захир успел ухватить одну булку до того, как она упала в уличную грязь. Сунув добычу за пазуху, он быстро скользнул в ближайшую подворотню. Там, подпрыгнув, подтянулся на перекладине навеса и легко взбежал по крыше дома, выходившего на площадь. С крыши пятачок, окаймлённый яркими пятнами повозок и столпившимися зевакам, был как на ладони — лучшего места, чтобы посмотреть на циркачей, и не придумаешь. Захир улыбнулся, как улыбался всегда, осознавая, что жизнь снова подкинула ему хорошую возможность, которую удалось не проморгать. За спиной раздалась возня, и на крышу вылез чумазый, тощий мальчонка — видно, как и Захир, решил выбрать место получше, или попросту прогнали старшие ребята. Глаза у мальчишки были голодными. Подумав, Захир отломил половину булки и протянул соседу — тот глянул настороженно, но угощение цапнул и тут же отскочил, усевшись подальше. Представление начиналось. Скитаясь по Царству Земли, Захир не раз видел выступления циркачей. Ему всегда нравились и акробаты, ловко прыгающие друг другу на плечи, и пожиратели огня, перепачканные маслом и сажей. А вот дрессировщиков он не любил и сейчас с сожалением следил за тем, как закованный в цепи медведь-утконос неловко выплясывает под звуки рожка. Захир даже прикрыл глаза в неудовольствии — не было в том, чтобы кнутом заставлять вольного зверя развлекать зевак, ничего красивого или похвального. Одно дело, когда животное из любви следует за тобой и служит тебе, как те же воздушные бизоны Воздушных Кочевников. Но заставлять слушаться кого-то намордниками и кнутами попросту подло. Раздумья Захира прервал оклик мальчишки, то ли чувствовавшего себя благодарным за еду, то ли желающего разделить свой восторг. — Смотри, смотри на неё! — в центре круга замерла высокая девчонка в красном цирковом костюме. Шум в толпе резко стих — видимо, циркачку знали. Два ассистента вынесли корзины с красными шарами. — Сейчас Пи’Ли их зажарит! — крикнул Захиру мальчонка, сжимая кулаки. К его щеке прилипла крошка. Магов огня Захир тоже навидался, поэтому следил за происходящим без особого интереса. Циркачи слаженным движением подбросили шары вверх, навстречу друг другу. Девочка посмотрела сначала на один, потом, резко завернувшись и замерев — на другой. Шары рассыпались тлеющими клочьями. Толпа восторженно охнула. — Фокус? — удивлённо спросил Захир. — Ха! Скажешь тоже! Это магия! Пи’Ли расправилась ещё с несколькими шарами. — Она просто бьёт огнём из своей головы, — довольно произнёс мальчишка. — Правда, здорово? Захир не успел ничего ответить, потому что в это самое мгновение девочка, готовившаяся поразить очередные летящие к ней шары, вдруг схватилась за голову и упала. В толпе зашумели. — Ох, это точно Вонг! — мальчонка огорченно закусил губу. — Он вчера хвалился, что сможет попасть ей камнем прямёхонько в лоб. Вот уж теперь ему зададут взбучку! В подтверждение его словам снизу послышался звук оплеухи и плаксивые оправдания; Пи’Ли неуверенно поднялась на ноги, её тут же увели. Остальные циркачи принялись собирать реквизит под недовольные возгласы зрителей, пока толстый человек в богатом костюме — видно, антрепренер — что-то сердито выговаривал двум стражникам, пробившимся к центру площадки. — Теперь папаше Вонга придётся платить штраф, — злорадно сказал мальчик. — А рогатку ему точно сломают. Захир, слегка поразмыслив, спустился с крыши и не без труда протиснулся к ближайшей повозке. Там, сидя на ящиках, съёжилась Пи’ли. Она всё ещё держалась за голову, но, кажется, никто не спешил ей на помощь. — Ты кто такой? — сердито спросил его циркач, одетый в костюм Лорда Огня. — А ну пшёл отсюда! Захир улыбнулся. Улыбаться он умел очень располагающе. — Меня научили немного врачевать в Храме Воздуха, а девочке, возможно, потребуется помощь. Можно мне взглянуть? Циркач с сомнением посмотрел на его обноски — при некотором старании в них можно было разглядеть много раз перелатанную одежду воздушного аколита. — Ну посмотри. Только сделаешь ей что — я тебе уши оборву, — и ушёл. — Эй, — Захир окликнул девочку, и она испуганно соскочила со своего ящика. Теперь он мог разглядеть её получше. Пи’Ли оказалась совсем ещё ребёнком, хотя и обещавшим в скором времени превратиться в высокого, нескладного подростка — уже сейчас она была почти одного с ним роста. На лбу у циркачки красовалась большая шишка. — Меня зовут Захир. Давай-ка посмотрим на твой лоб. — Да что там смотреть, — внезапно разозлилась девочка. — Нам вечером выступать перед самой царицей, а я даже не знаю, смогу ли теперь прицелиться! — и расплакалась. Оглянувшись, Захир обнаружил корзину с ворохом каких-то разноцветных тряпок, и, сочтя одну из них более-менее чистой, спросил: — Вода есть? Девочка с безутешным видом махнула куда-то в сторону. Там действительно нашлась небольшая баклажка с водой, в которой Захир смочил тряпку. — Подними, пожалуйста, голову. Она послушалась, горестно шмыгая носом. Ссадина оказалось совсем небольшой и уже перестала кровоточить. — Думаю, всё будет в порядке. Говоришь, вы выступаете перед царицей? — Да! Сейчас мы просто репетировали, а тут этот мерзкий мальчишка… Спасибо, что помог. Другие циркачи обычно боятся ко мне прикасаться. Я — Пи’Ли. — Не за что, Пи’Ли. У тебя редкий дар. Я приду вечером посмотреть на ваше выступление. — Только займи место заранее! Когда мы выступаем, яблоку негде упасть, — слегка хвастливо сказала Пи’Ли. — Ну, и на царицу все, конечно, захотят посмотреть. А ты не местный? — Я пришёл из Южного Храма Воздуха. — Смешно! — сказала Пи’Ли. — Я думала, все монахи высокие и тощие, как палки. — Она уже повеселела и, как видно, не прочь была поговорить. — Сейчас настоящих монахов нет. Только аколиты. Среди них есть высокие, низкие, толстые, тонкие — всякие. Даже парочка из Страны Огня. — А чем эти… аколиты отличаются от монахов? — Ну, в первую очередь тем, что не являются магами воздуха. — Ты аколит? — Нет. — Потому что маг? — Тоже нет. На всём свете остался только один маг воздуха, и это Аватар. — Я слышала про него, — кивнула Пи’Ли. — Говорят, он очень добрый. А ты, значит, совсем-совсем не маг? Наверное, здорово быть обычным человеком. — Не знаю, — признался Захир. — Я-то всегда жалел, что не умею покорять ни одной стихии. А тебе не нравится твоя магия? — Когда я была маленькой, то нечаянно подпалила старшего брата, — Пи’Ли задумчиво почесала подбородок. — Потому что он меня дразнил. Я не хотела сделать ему больно, просто вспылила. Родители, как только это увидели, заперли меня в подвале, а потом через нашу деревню проезжал цирк, и отец отвёл меня туда. Ему, конечно, заплатили, но мне всегда казалось, что лучше иметь дочь, чем горстку медяков. — Пи’Ли говорила без какой-либо горечи, просто как о чём-то свершившемся. — Судя по всему, твой отец — ужасный человек. — Скорее никудышный продавец — за одно выступление я приношу господину Муну вдвое больше, чем он заплатил тогда моей семье. — Пи’Ли… Тебе нравится в цирке? — Да. Бывают, конечно, плохие дни, и другие от меня иногда шарахаются… Зато, когда я выступаю, все смотрят только на меня! И хлопают! — Ты могла бы многого достичь с такой редкой магией. — Я знаю! — серьёзно кивнула девочка. — На той неделе наше представление смотрел один из тех страшных парней в форме… Ну, знаешь, Дай Ли. И вот потом он подошёл и сказал мне, что царице Хоу-Тинг — пусть живёт она долго и счастливо — очень бы понравилось моё выступление. И пригласил нас всех выступить на коронации! Правда, замечательно? Ты знаешь, — она понизила голос, — иногда я мечтаю, чтобы меня взяли выступать во дворец. Уж тогда я покажу царице всё, что умею. Глупо, да? Только господину Муну не говори. Захир удручённо молчал. Если он и знал что-то о Дай Ли, так это то, что их не интересуют маленькие циркачки. В отличие от магов с уникальным даром — даже в Южный Храм доходили слухи о том, что Дай Ли не гнушаются набирать людей в личную армию царя Земли, выкрадывая талантливых магов и заставляя их забыть самоё себя. При царе Куэе это, возможно, так и оставалось лишь слухами, но теперь Куэй был мёртв… — Я иду в Северный Храм Воздуха, — услышал Захир свой собственный голос. — Может быть, тебе хочется составить мне компанию? — Нет, — удивленно отозвалась Пи’Ли. — Зачем бы? И действительно, зачем бы? О чём он вообще думал, намереваясь повесить себе на шею несмышлёного ребёнка? — Мне пора, — сказал Захир. Ему лучше было уйти. И не думать ни про девочку с её смертельно опасной темноволосой головой, ни про Дай Ли. Лучше он подумает про пик Лагхимы. Как красиво сверкают его снега под полуденным солнцем… — Счастливо! Так ты придёшь вечером? Ах да. Праздник по случаю коронации. — Обязательно. *** Когда-то давно, ещё в Осаду, Внешнее Кольцо Ба Синг Се напоминало лоскутное одеяло из полей, где возделывали рис и капусту. Теперь же на место полям пришли улицы и дома — большие и маленькие, ветхие и крепкие. Они отняли землю у риса и капусты, потому что тех, кто их выращивал, становилось всё больше и больше, и хотели они спать под крышей, а не на земле. От былого простора во Внешнем Кольце осталось лишь несколько клочков свободной земли. На одном из них готовилось представление в честь коронации царицы Хоу-Тинг. Захир решил повторить свою удачную идею с крышей и выяснил, что не он один хочет занять место повыше. Людей было столько, что они едва не сваливались вниз. Несколько зажатых в толпе стражников выглядели подавленно — по правде говоря, Захир сомневался, что они способны были предотвратить какой-либо инцидент или злоумышление. Один смельчак с луком — да хоть бы и маг земли с камнем, — забравшийся в этот момент на крышу, мог бы изменить историю Царства. Но смельчаков не было. Люди приветствовали Хоу-Тинг криками, в которых явственно слышалось обожание. Сквозь людские спины он почти не различал происходящего. Царица казалась размытым пятном в розовых и зелёных сполохах, Дай Ли за её спиной сливались в тёмный частокол. Выступление Пи’Ли ожидаемо сорвало овации. Он соскочил на землю, не дожидаясь окончания празднества, и начал пробиваться сквозь толпу. Делом это оказалось не самым простым, но он всегда был настойчивым, и к тому моменту, как люди начали расходиться, успел проделать значительный кусок пути до стоявших на краю поля цветастых фургончиков. Захир толком не знал, что собирается делать. Оставалось надеяться только на счастливое озарение или какой-нибудь удачный случай — он всегда подворачивался. Не мог не подвернуться. Мимо дородной женщины в розовом, мимо торговца в смешной шляпе, мимо стражников и мимо нищих — непросто, но не сложнее, чем выполнить одно из тех упражнений, которым учили его аколиты. Он должен был стать листом. Листом на ветру. Кто-то удивлённо оборачивался ему вслед. Захир почти добрался до фургонов, когда увидел, что им заинтересовалось несколько стражников. Влево, прямо, вправо, назад. — Стоять! Поворот, налево, прямо. — Кому говорят, стой! Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из Дай Ли что-то говорит господину Муну, отечески придерживая Пи’Ли за плечо. Та выглядела смущенной, но счастливой. Услышав шум, девочка обернулась и посмотрела на Захира — встрёпанного, преследуемого сразу пятью стражниками — с испугом и удивлением. Он остановился и вдруг осознал, что ничего не приходит ему в голову. А потом был удар под колени. — Подождите! — крикнула Пи’Ли. — Не бейте его! Он мой друг, я попросила его прийти на представление. — Ты, должно быть, ошиблась, дитя, — покачал головой Дай Ли. — Это просто какой-то преступник. — И, дав стражникам знак, потянул девочку за собой. Та оборачивалась, вертела головой, пытаясь встретиться с Захиром глазами, и, когда ей это удалось, он крикнул: — Я за тобой вернусь! Они навалились на него впятером, и Захир упал. *** Когда с лица убрали мешок, он обнаружил, что находится в небольшой комнате без окон. Его без лишних церемоний усадили на кособокий стул и связали руки. Один стражник встал за его спиной, ещё двое — у единственной двери. Помимо них в комнате находилось двое Дай Ли — высокий и крючконосый встал напротив Захира, сложа руки на груди. Второй, маленький и рыхлый, сидел за низким столом справа от выхода. — Имя? — спросил первый Дай Ли. — Юру, — буркнул Захир. — Род занятий? — Паломник. — Значит, бездельник. Живёшь в городе? — Нет. — Цель визита в Ба Синг Се? — Посмотреть на коронацию. — А я сразу говорил, что нечего было устраивать эти гуляния, — бросил допросчик второму Дай Ли. — Одни проблемы от них. Столько сброда приехало — будто нам своего мало! — Второй сочувственно покивал. — Есть ли способности к магии? — А вы разве сами не видите? — не смог удержаться Захир. Дай Ли сделал знак рукой, и стражник отвесил арестанту оплеуху — не зло, а эдак по-деловому. — Родное поселение? — Южный Храм Воздуха, — это было отчасти правдой. Деревни, где он появился на свет, Захир всё равно не помнил. Дай Ли переглянулись. — Врёшь. Это не руки монаха, — презрительно сказал первый, грубо разводя его ладони, насколько позволяла верёвка. — Это руки землепашца. — Я и не монах, — спокойно ответил Захир. Он чувствовал гнев и брезгливость оттого, что его рассматривали будто скотину на ярмарке, но понимал, что никак не сможет этого изменить. — Я просто жил с аколитами, и они учили меня… — Отправить на исправительные работы, — бросил, не дослушав его, допросчик. — В Северное Племя Воды. Им как раз нужны свежевальщики, сезон в разгаре. — Их вождь жаловался, что присланные нами люди плохо работают и постоянно пытаются сбежать, — заметил второй. — Ну так пусть он сторожит их получше или вовсе не просит помощи у Царства Земли! Мы и без Северного Племени найдём, куда отправить правонарушителей, в каменоломнях всегда не хватает рук. «Сбежать»! Разумеется, они пытаются сбежать — один раз проявив непослушание, тяжело остановиться. — Пойдём, парень, — миролюбиво сказал приведший его стражник. — Не сопротивляйся, ни к чему это. Всё к лучшему. Отправишься на Север, поработаешь пару месяцев — а там и домой, с чистой совестью. *** В трюме было людно. Арестованные, позвякивая кандалами, вяло переговаривались между собой — ругались на тесноту и плохую кормёжку, перекидывались самодельными костями или рассказывали сальные анекдоты. Кто-то безуспешно пытался лечь так, чтобы цепи не мешали вздремнуть. Пахло плесенью и потом. — Эй, малой! — окликнул его седой мужчина с выбитым глазом. — Ты тюленей-то шкурить умеешь? — Нет, — ответил Захир. —Я не убиваю животных. Я жил с Воздушными аколитами. — Да? А выглядишь чисто мясником, — мужик сплюнул. — Ты не ерепенься, парень, — беззлобно вмешался другой сосед Захира, весь заросший густой чёрной щетиной. — Хорошо будешь свежевать — раньше отпустят. А принципиальным на Севере плохо. Трудно их придерживаться, ентих принципов, когда жопа даже сквозь третьи штаны к стулу примерзает. — Спасибо за совет, — ответил Захир, искренне желая, чтобы это звучало как благодарность. — Ты, малой, по глазам вижу, ничего парнишка. А руки у тебя крепкие — значит, хороший получится свежевальщик. Держись поближе ко мне, я тебя так научу шкурить — закачаешься! А сбежать не пытайся. Плохо там сбегать — ничего вокруг нет, один лёд да снег. Понял? — Да. — Вот и славно. «Из меня получится хороший свежевальщик», — размышлял Захир. «Я быстро учусь. Тогда, верно, меня скоро отпустят, и ещё до наступления зимы я смогу увидеть пик Лагхимы». Он заёрзал, пытаясь размять онемевшие руки. «Конечно, придётся по большей части молчать и быть очень послушным. Но это ничего. Чем раньше я выйду на волю — тем скорее доберусь до перевалов, пока их совсем не завалит снегом» Он кое-как улёгся на выстланный соломенной трухой пол и попытался представить, как красив будет Северный Храм Воздуха в заходящих лучах солнца. Пик Лагхимы окрасится розовым, и тонкая сеточка сиреневых облаков ляжет на темнеющее небо… Проклятье. Раньше ему всегда удавалось полностью уходить в свои мечтания, но сейчас что-то мешало, трепыхалось на самом краю сознания. Это всё цепи. Или… Точно, он же обещал. «Мне придётся вернуться за Пи’Ли». «Но ведь тогда я не успею добраться до Храма!» — возразил он сам себе. «Ты дал обещание. Храм стоял тысячи лет и простоит ещё, вместе с пиком Лагхимы. А у Пи’Ли никого нет, и каждый день, проведённый ею у Дай Ли, будет мучительнее другого. Тебя всего лишь научат свежевать тюленей. А её будут учить убивать людей». Он выпрямился, осознав, что заснуть не удастся. Цепи на его руках и ногах тянули вниз, сбивали кожу, мешали мыслить ясно. «Я даже ничем не смогу помочь ей. Я не маг» «Тогда найди тех, кто сможет помочь. Иначе «не маг» будет означать всего лишь «трус». — Эй, парень, ты чего елозишь? — сонно возмутился одноглазый. — Вши заели? «Когда я заберу её, мы сможем добраться до Северного Храма вместе. Скажем, следующей весной… Да, я потеряю время. Но будет славно посмотреть на пик Лагхимы вместе. Пи’Ли он точно понравится» — Угомонись уже, кому говорю! — Извините, — примиряюще отозвался Захир. Потом снова лёг и попытался убедить своё тело в том, что кандалы ему вовсе не мешают — ему это удалось даже быстрее, чем он ожидал. Корабль полным ходом шёл на Север.