Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть первая

Вместе с ней распростёрт я вдали, В саркофаге у края земли. Э. По

27 июня 1998 года Когда на следующий день Гарри зашёл навестить Снейпа, тот выглядел уже значительно лучше. Они обменялись рукопожатием, Гарри подвинул табурет поближе к кровати, уселся и с улыбкой посмотрел на профессора. Его лицо по-прежнему украшала растительность. — Чему ты улыбаешься? — спросил он. — Я смотрю, мисс Малик ещё в полном порядке, и ты ни во что её не превратил. Вопросительный взгляд. Гарри погладил себя по подбородку. — А! Вот ты о чём! — усмехнулся Снейп. — Я ещё не решил, что с этим делать. — Ты о сиделке или о бороде? Лучше не сбривай — тебе идёт. — Знаете, молодой человек, — иронично заметил Снейп, — вы, кажется, начинаете забывать о субординации. Ничего: вот окажетесь в Хогвартсе — и всё вернётся на круги своя. Гарри покачал головой: — Как бы не так. Зельеварение всё ещё Слизнорт ведёт. Так что, профессор, не очень-то радуйтесь. А если серьёзно: ты решил вернуться в Хогвартс? — Да. По крайней мере, пробуду там этот год. А потом видно будет. Значит, ради них всех. Гарри посмотрел на Снейпа с тёплой улыбкой. — Не смотри на меня так, Гарри, — попросил тот, — а то я вынужден буду опять выставить тебя из палаты. — Ничего у вас не выйдет, профессор. Разве только силой. 16 января 1998 года. Пл. Гриммо, 12 — Почему ты остался дома, Рон? Ты можешь мне объяснить членораздельно? — Послушай, Гарри: я сочувствую Драко, правда! Чисто по человечески — сочувствую. Но я терпеть не могу Малфоя — ты же знаешь. Ты ему симпатизируешь, Гермиона тоже; вы с ним вообще нянчитесь, как с младенцем. Вы оба были вполне уместны на похоронах. С моей стороны быть там, значило бы лицемерить. — Ладно, поступай, как знаешь, — вздохнул Гарри. За последние несколько часов вообще происходило многое, чего Гарри изначально опасался и что ему не могло нравиться. Во-первых, Орден спешно провёл совещание. Гарри уже давно не были нужны никакие приспособления, чтобы быть в курсе происходящего: после того, как фениксовцы разошлись, Финеас обстоятельно осветил все вопросы. Орден был встревожен последними событиями, и во многом из-за Драко. Как и предполагал Грюм, многие считали, что за Драко стоит присматривать. Исключениями из правила были Грюм и Люпин, который ещё за два часа до собрания примчался на площадь Гриммо и обстоятельно расспросил обо всём Снейпа, а потом зашёл к Драко и выразил ему соболезнования. Во-вторых, Гарри всерьёз тревожился за Драко. Тот практически не выходил из комнаты, но это как раз было понятно. От разговоров он не уклонялся, но старался сводить всё к фразам, вроде «как себя чувствуешь? — нормально — не нужно ли чего? — нет, спасибо». При этом Гарри видел, что Драко мучительно обдумывает что-то. «Может, стоит забрать у него палочку?» — мелькнула невольная мысль. Так прошло три дня, на четвёртый же Гермиона, наблюдая, как Малфой за обедом пару раз вяло ткнул вилкой в очередной кулинарный шедевр миссис Уизли и, не притронувшись к чаю, извинился и ушёл к себе, решительно встала из-за стола и направилась следом. — Пришла поговорить? — он встретил её с плохо скрываемым раздражением в голосе. — Если позволишь. Драко внимательно посмотрел на неё. — Ты тоже боишься? — усмехнулся он. — Прости, я не поняла, — Гермиона присела рядом с Драко на кровать. Тот сидел, опершись локтями о колени и сцепив пальцы — обычная поза в последнее время. — Я просто беспокоюсь о тебе. Ты же хотел помочь Гарри, а всё кончится тем, что ты доведёшь себя до болезни. — Мне кажется: все смотрят на меня и ждут чего-то, какой-то подлости с моей стороны, — произнёс он. — Ну-ну! Ты преувеличиваешь. Но согласись: от тебя многое зависит, в том числе и чужие жизни. Не нужно сердиться на то, что люди беспокоятся. И потом, есть и другие: Гарри, я, Грюм, профессор Люпин, я уже не говорю о профессоре Снейпе. Мы тебе верим. Зачем же ты от нас отворачиваешься? Драко не ответил. — Скажи, — продолжала Гермиона, — ты веришь профессору Снейпу в том, что это было не самоубийство? Он кивнул: — Я это знаю. Когда я уговаривал маму принять защиту Ордена, я ей солгал. Я сказал, что выполняю волю Тёмного Лорда. У неё не было оснований считать меня перебежчиком. Гермиона побелела: — Тогда Вольдеморт окончательно свихнулся, плетя свои интриги. Убивать ради прихоти! — Он всегда убивал ради прихоти, — возразил Драко. — Раньше, в первую войну, у него были хотя бы какие-то идеи, которыми он привлекал к себе сторонников. Теперь он держит их только страхом. И своим бессмертием. Доведённое до ручки окружение может, конечно, объединиться и убить его. Но как убить бессмертное существо? «А Снейп хорошо над тобой потрудился», — подумала Гермиона, но вслух спросила: — Можно узнать: как ты намерен помочь Гарри? — Когда он с Северусом уничтожит крестражи, я помогу ему найти Тёмного Лорда. В конце концов, именно этого Лорд и ждёт от меня — что я преподнесу ему Гарри на блюдечке с голубой каёмочкой. Гермиону передёрнуло, а губы Драко искривила ядовитая усмешка. — И ты будешь продолжать уверять меня… — начал было он, но тут Гермиона не выдержала и прикрикнула: — Если ты ещё раз скажешь мне или как-то намекнёшь, что я тебе якобы не доверяю, — я вообще близко к тебе больше не подойду! — Но почему… — Потому что у гроба матери не лгут — хотя бы поэтому! Надо быть настоящим чудовищем, чтобы так поступить! Драко! — Гермиона погладила его по плечу. — Не надо больше! Хорошо? Давай поговорим о том, что действительно тебя волнует. Он помолчал, обдумывая её слова. — То, что волнует меня, у других вызовет только раздражение, потому что это касается Малфоев, — откликнулся Драко. — Я всё время думаю о том, знает ли отец о том, что случилось. Сообщили ему или нет, и кто сообщил, и в каких выражениях. — По правилам, Министерство должно поставить его в известность, — заметила Гермиона. — Тогда он будет обвинять себя. Гермиона нахмурилась. Драко беспокоился об отце — вполне понятные чувства. Но Люциус и правда был виноват, и ещё как виноват. Не нужно было связываться с Вольдемортом. Жил бы спокойно со своей семьёй, маялся снобизмом, но был бы по-своему счастлив и доволен. А теперь: сам в Азкабане, жена мертва, а сын… Сын пока ещё его любит, но живёт уже совершенно другими идеалами. — Прости, что тебе приходится выслушивать мои жалобы, — промолвил Драко, опустив голову так, что волосы упали на его лицо. — И ещё — мне не с кем поговорить о матери, — добавил он. — Поговори со мной, — ответила Гермиона, отводя волосы от лица Драко. Он замер. — Ты очень добра, — прошептал он, — но тебе будет неприятен этот разговор. Моя мать обижала тебя. Впрочем, как и я. — Я же буду говорить не о нравах семьи Малфоев, а твоей матери. Она очень любила тебя, это даже Рон признавал. Да, представь себе, — ответила она в ответ на его удивлённый взгляд и вдруг улыбнулась. — Я помню, как тебе на первом курсе присылали из дома каждый день всякие вкусности. А ты так важно разворачивал свёртки и угощал приятелей. Потом я помню, как ты рассказывал, что отец хотел послать тебя в Дурмстранг, но мать не захотела расставаться с тобой, и тебя отправили в Хогвартс. — Рон злится на меня? — внезапно перебил Драко. — Я плохо отзывался о его матери. Он очень зол на меня? — Ну, в общем, — да, — ответила Гермиона и вновь улыбнулась, но уже своим мыслям. Драко кивнул, утвердившись, видимо, в каком-то решении. — Гермиона, а ты? — он посмотрел ей в глаза. — Скажи: ты правда простила меня? Только не делай такого лица. Ты понимаешь, о чём я. Ты простила? — Конечно, Драко. Иначе меня бы здесь не было, — она протянула руку и коснулась его щеки. Драко закрыл глаза и потянулся за её рукой. Лицо его задрожало, он обхватил Гермиону за плечи и заплакал. Он плакал, как плачут мужчины, когда стыдятся своих слёз: сухо, судорожно. Гермиона крепко обняла его и гладила по голове, по трясущейся сгорбленной спине. Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда он отодвинулся от неё, Гермиона не прочла в этих глазах ничего, кроме благодарности. Потом он молчал, по-прежнему глядя на свои стиснутые руки. — У меня к тебе просьба, Гермиона, — прервал он, наконец, затянувшееся молчание, — обещай, что выполнишь её. Гермиона покачала головой: — Я никогда ничего не обещаю заранее. Драко взглянул на неё с добродушной усмешкой: — Да, ты принципиальна в таких вопросах, — лицо его вновь стало серьёзным. — Возможно, у меня навязчивая мысль, но она не даёт мне покоя. Я запечатал дом, ты видела. Если Тёмный Лорд всё же доберётся до меня… У Гермионы вырвалось протестующее восклицание. — Всё может случиться, — заметил Драко. — Одним словом, некому будет положить меня рядом с матерью. Я прошу тебя оказать мне такую услугу. — Почему меня? — Гермиона была поражена. — Ты мой самый близкий друг. — Но я не смогу открыть дом! — возразила Гермиона, заливаясь краской при слове «друг». — Сможешь, если мы кое-что сделаем. Прошлым летом я добрался до семейных архивов и нашёл там много чего… любопытного. В числе прочего там оказался один старинный манускрипт. Раннее средневековье. Гермиона с трудом понимала, что он говорит. Причём тут Средневековье? — Суть такова. Мужчина семьи Малфоев может попросить о последнем одолжении кого-то, не являющегося членом семьи. Если провести определённый ритуал… — Драко, мне это не нравится. — Гермиона! — он взял её ладонь и нервно стиснул. — Я никогда бы не позволил себе предложить тебе что-нибудь, связанное с Тёмной магией. Да, это очень древняя магия, но в ней нет ничего, что бы оскорбило тебя. Клянусь! — Мне нужно подумать! — Пожалуйста, — ответил Драко и отпустил её руку. Гермионе казалась абсурдной мысль, что дом Малфоев может признать в ней члена семьи, но она в конце концов, пришла к мысли, что если Драко этот непонятный ритуал успокоит, надо хвататься за любую возможность. — Хорошо, — медленно произнесла она, и Драко вздрогнул от неожиданности. — Что нужно делать? Он внимательно посмотрел на неё: — Ты не боишься крови? — У вас, Малфоев, что — пунктик на почве крови? Драко проигнорировал её насмешку. Он был вообще настроен крайне решительно, и Гермиона подумала, что, пожалуй, следует вот прямо сейчас отказаться, пока она не ввязалась во что-нибудь, от чего потом не избавится. — Гермиона, — Драко вновь взял её за руку, — запомни две вещи: ни в коем случае не прерывай ритуал — лучше откажись сейчас. И второе, что бы ты ни подумала, услышав его текст, ты должна быть уверена: мне нужно от тебя только то, о чём я просил. И больше это ни к чему тебя не обязывает. «Берегись, маленькая Виржиния! Берегись!» — вспомнилась тут Гермионе цитата из сказки, ей стало смешно и, с трудом сдерживая нервный смех, она сказала: — Ну, что ж, начнём? Драко встал, Гермиона следом. Он потянул вверх левый рукав джемпера (на площади Гриммо Драко почему-то принципиально не носил мантию) и обнажил руку до локтя. На свет божий вылезла Чёрная метка. Поймав застывший взгляд Гермионы, Драко произнёс: — Не беспокойся, — змею мы не потревожим. Он выжидающе взглянул на неё. «Наверное, я должна сделать то же самое?» — подумала Гермиона, расстегнула манжет и закатала рукав блузки. Драко взмахнул палочкой, направив её на пустое пространство посреди комнаты: — Mea defensio! На полу вспыхнул тусклым серебристым светом круг футов пять в диаметре. «Мамочка! Что я делаю?» Драко подал Гермионе руку, и они вместе вошли в круг. Сунув палочку в карман, он поднял левую руку, согнув её в локте. Затем прижал к своей руке руку Гермионы, так что их запястья оказались друг против друга, и сцепил свою ладонь с её ладонью. Хотя Гермионе было не по себе, такое положение рук, напоминающее магловский армреслинг, её на мгновение позабавило. Драко достал палочку. Сердце Гермионы глухо стукнуло. — Кровь к крови! — он коснулся палочкой их запястий. Чувство было такое, словно их руки крепко стянул невидимый ремень и, одновременно, по запястью полоснули бритвой. По рукам поползли тёплые струйки. — Кровью клянусь, к крови взываю! — Драко ещё раз прикоснулся палочкой к их окровавленным запястьям. Было ощущение, что их раны срослись друг с другом. Действительно, кровь течь перестала. — Призываю праотцев моих в свидетели! Приношу Непреложный обет верности деве сей, ибо не надобно душе моей иной защитницы, кроме названной сестры моей Гермионы Грейнджер! Кровь к крови! Из палочки Драко вырвался не красный, а серебристый луч, который опутал их руки. Круг вспыхнул, и языки синеватого, холодного пламени горделиво взметнулись вверх. Удивительно, но уже не было больше ни беспокойства, ни страха. Гермиона и правда чувствовала себя защищённой, стоя рядом с Драко в круге пламени. И когда круг исчез, стало почему-то грустно. Они разняли руки, на которых не осталось и следа порезов. Драко убрал волшебной палочкой уже запекшуюся кровь. Гермиона вдруг почувствовала себя обиженным ребёнком, которому объяснили, что Санта-Клауса не существует. «Ну что, сестрица Гермиона? Посмотри на своего брата, чего ты боишься?» Тихо заплакав, Гермиона обхватила Драко руками и уткнулась лбом ему в грудь. Он её обнял бережно, гладил по волосам, шептал слова благодарности, а она всё не могла успокоиться. 24 января 1998 года В этот день Драко решительно подошёл к миссис Уизли и что-то тихо сказал ей. Бросив на Драко недоумённый взгляд, она кивнула. Когда оба покинули кухню, Гермиона осторожно прокралась следом, испытывая муки совести, смешанные со жгучим любопытством. Осторожно заглянув в чуть приоткрытую дверь гостиной, куда перешли Драко и миссис Уизли, Гермиона застала следующую картину (слов она слышать не могла, потому что Драко говорил очень тихо, но выражения их лиц говорили сами за себя): он что-то горячо доказывал, глядя в недоверчивое лицо Молли; потом взгляд его стал умоляющим, а её — смягчился. Затем Молли что-то сказала Драко и похлопала его по плечу. Он улыбнулся — она тоже. Драко наклонился и поцеловал миссис Уизли руку, а она с некоторым смущением погладила его по голове. Гермиона бесшумно метнулась от двери и на лестнице чуть не сбила с ног Рона. — Ты куда? — воскликнул он. — Пойдём со мной! — и Гермиона силой уволокла Рона назад на кухню. — Что такое? — Рон еле отбился. — Не мешай. Они выясняют отношения. — Кто? — Твоя мама и Драко. — Да я его!.. — Рон рванулся к двери, но Гермиона силой усадила его на стул. — Глупый! Он просит прощенья! — Он что делает? Пуф! А хотя… «Ну вот, наконец-то пошёл мыслительный процесс!» А процесс-то действительно пошёл нешуточный, потому что Рон вдруг посерьёзнел и на лице его появилось почти торжественное выражение. — Если так, готов пожать Малфою руку, — сказал Рон. Гермиона аж подпрыгнула и набросилась на него с поцелуями. — Да ладно тебе, Гермиона! Будет! А то передумаю! — Всё! Всё! — Гермиона разжала руки и демонстративно отошла в сторону. Рон как-то странно посмотрел на неё: испытующе, но с некоторой долей иронии. Между тем послышались шаги и голоса: — Я надеюсь, ты будешь обедать, Драко? — С удовольствием, миссис Уизли! — в голосе Драко наконец-то появились живые нотки. Увидев Рона и Гермиону вместе, он на какую-то долю секунды замер в дверях. Рон решительно поднялся навстречу: — Разговор есть, Малфой. Теперь настал их черёд удалиться. Молли вопросительно посмотрела на Гермиону. — Всё в порядке, миссис Уизли. Рон решил зарыть топор войны. Ну, помириться, — пояснила она с улыбкой. — Драко, как я понимаю, извинился перед вами? — Да, — Молли продолжила прерванные хлопоты, накрывая на стол; Гермиона к ней присоединилась. — Знаешь, что я скажу: он хороший мальчик. Правда! Он даже сам не подозревает, насколько. Он вообще меняется прямо на глазах, словно с него спадает какая-то шелуха. Сколько же дури ему вбивали в голову с детства! Бедняга! А он хорошо держится, учитывая все обстоятельства. Молодец! — тут она запнулась. — Мерлин! Никогда не думала, что буду хвалить сына Люциуса Малфоя! Они меж тем закончили накрывать на стол. Гермиона пересчитала тарелки и удивилась: — Почему так мало? — Так ведь Гарри с профессором Снейпом ещё утром куда-то отправилась и не сказали, когда вернутся, — пояснила Молли. — И не сказали куда? Хотя, если бы… Гарри бы сказал… — Послушай: мне кажется, или эти двое поладили? — поинтересовалась Молли. — Нет, вам не кажется. — Что делается! Снейп очень тяжёлый человек и бог знает, что у него на уме. Втянет Гарри во что-нибудь опасное. Гермиона улыбнулась: — Это ещё неизвестно, кто кого втягивает. Они нужны друг другу, миссис Уизли. Сейчас только профессор Снейп может понять, что с Гарри происходит и помочь ему. — Что бы сказал на это Дамблдор? — задумчиво произнесла миссис Уизли. — Дамблдор сам передал эстафету Снейпу. Он выполнил свою миссию по отношению к Гарри. Теперь Гарри должен идти к цели сам. Что он и делает. Но ему нужны знания и опыт профессора Снейпа. Молли утёрла глаза: — Цель! Чем всё это кончится? — Всё будет хорошо, — Гермиона обняла её. — Всё будет хорошо! — Что-то мальчики задерживаются, — заметила Молли. — Сходи-ка за ними. Но идти никуда не пришлось. Рон и Драко как раз появились на пороге кухни. Вид у обоих был вполне миролюбивый. Гермиона бросила вопросительный взгляд на Рона, и тот кивнул, словно говоря: «Всё в порядке». Пришёл Билл. Он редко появлялся на площади Гриммо. Семейная жизнь шла полным ходом, кроме того, Билл продолжал трудиться на ниве умиротворения гоблинского сообщества. Потом явились Грюм и Люпин (Тонкс была на дежурстве в Министерстве). Все сели обедать. Когда на столе уже выстроились чашки с горячим чаем, хлопнула входная дверь. Потом среди воцарившейся тишины раздался звук рухнувших тел. Мужчины вскочили и бросились в прихожую.