Зелёное, красное, вечное

Кара до боли закусывает губу, напоминая себе сейчас не грозную морд-сит, а забитую крестьянку. Сравнение вызывает раздражение. Она надеялась никогда не пасть так низко. Вот только она не пала — вознеслась. Но ничто — ни радужные переливы Биврёста, ни золотые шпили башен не в силах отвлечь её от навязчивого волнения, когда морд-сит думает о том, что ей предстоит. Знакомство с его… семьёй? Кара до сих пор не верит, что согласилась на этот фарс. Просто когда Владетель пал, а Завеса затянулась, когда Ричард и Кэлен узнали, что её исповедь не в силах навредить ему, Кара слегка расчувствовалась. Кто же знал, что Локи вернётся в её жизнь именно в тот момент? — Их должно быть три, верно? — спросил он тогда, протягивая ей очередной цветок маргаритки. Это из-за радости от одержанной победы она бросилась к нему, обвивая руками его шею. Когда он приподнял её над землёй, исключительно из-за победного восторга она не отстранилась. И разумеется, только из-за радости момента она ответила согласием, когда он предложил ей оставить Ричарда и Кэлен наверстывать упущенное, взамен приглашая увидеть Асгард во всем его великолепии. — Пойдём, — сказал он. — Увидишь, как асы празднуют победу. И зачем только она согласилась? Тогда это казалось заманчивым, но сейчас, стоя рядом с повозкой, запряженной крылатыми конями, Кара понимает всю абсурдность этого решения. Она не леди. Почести ей не привычны, а чрезмерное внимание неприятно. Она вовсе не хочет лететь в дурацкой карете с глупой улыбкой на лице, которую от нее явно будут ждать. А потом? Они спросят: «а как вы познакомились»? И что она ответит — сидели вместе в темнице? Ведь они обязательно спросят потом, за что именно она была заключена. «За то, что отняла бесконечно много жизней» — ответит она? И они, конечно же, выразят предположение, что она, наверняка, во всем глубоко раскаивается. И что — признавать это? Или начать объяснять, что многие из отнятых ею жизней совсем не терзают её душу? Думая об этом, Кара лишь больше и больше нервничает, изгрызая губы в кровь. — Если хочешь, можем обойтись без кареты. Мягкие ладони ложатся на её плечи, успокаивая одним только этим прикосновением. Кара кивает. — Да, без кареты явно будет лучше. Он делает взмах рукой, отправляя возницу. Четвёрка лошадей, громко процокав копытами по радужному мосту, взмывают в небо. Кара провожает их взглядом, после чего его руки оборачивают ее лицом к себе. Взгляд его голубых глаз мягкий и ласковый. — Лучше? — спрашивает он, проводя большим пальцем по её щеке. Он такой внимательный, заботливый — понимает, как ей неуютно в этом краю. И такой… рогатый… Он надел этот свой шлем, когда они ещё были в Срединных Землях, и Кара бы должна уже привыкнуть, но… — Не уверена, что когда-нибудь смогу привыкнуть к Этому, — она смеётся, проводит ладонями по мощным золотым рогам его шлема. Локи в полном облачении принца, с золотистым плащем за спиной, драгоценными камнями на камзоле. Он до жути привлекательный, но эти рога… — Ты похож на шадрина. Она смеётся тому, как он фыркает. — Шадрин, значит? — сильные руки обнимают её за талию. — И это, я так понимаю, самая лучшая из твоих ассоциаций. — Ты уверен, что хочешь услышать прочие варианты? В её глазах задорный блеск, и Локи рад, что хоть на миг сумел отвлечь ее от тревог. — Согласен на шадрина, — он целует её в нос и шепчет тихо: — Ты просто не можешь не понравиться им. Семья у Локи, как он уже предупредил, странная. Старшая сестра совершенно недавно затеяла Рагнарёк, спалив половину Асгарда. И да, они уже даже успели все отстроить. Всеотец Один заснул сном Одина, который совершенно не известно, когда прекратится. А прочие… О них Локи предпочёл промолчать. — Знай, что я не позволю никому даже косо взглянуть на тебя. Так что — все будет хорошо, — обещает он, разворачивая Кару лицом ко дворцу. О, как же переливаются на солнце эти шпили! Хотя… трудно сказать, что это солнце. Светил, определенно, несколько больше. — Нет, — морд-сит берёт его за руку. — Пообещай, что не станешь вмешиваться. Я морд-сит, чужое мнение меня не волнует, так что пусть смотрят на меня, как хотят. Локи знает, что она не совсем честна. Да, может она и хочет выглядеть той, кому совершенно наплевать на пересуды, но её искусанные губы говорят об обратном. — Иди-ка сюда, — он касается ладонью её губ, пропуская в них потоки своей магии. Они, как прикосновение эйджила — колючие, однако не настолько болезненные. Кожа губ разглаживается, возвращая прежнюю мягкость. Эти губы всегда были камнем преткновения для бога иллюзий. Увидев их впервые, он уже не мог оторвать взгляда. Вот и сейчас он завороженно смотрит на них, ощущая волну желания, завязывающуюся узлом в его животе. Он склоняет голову и касается этих губ, которые тотчас раскрываются навстречу. Её пальчики пробегают по его лицу, по острым скулам, которые, как он знает, она особенно любит. — Ты не должна делать ничего, что тебе не нравится, — говорит Локи, когда поцелуй обрывается. — Не думай о том, что кто-то от тебя чего-то ждет. Помни, что я от тебя ожидаю лишь одного — быть собой. Собой. Легко сказать! Кара прекрасно знает, что если она будет собой, на неё снова навесят ярлык грубой, наглой и неотесанной. Она не хочет позорить Локи, ведь он выбрал её. Ту её, которой она может быть лишь с ним. Он не воздвигает перед ней возвышенных требований начитанности, культуры речи, но она прекрасно понимает, что должна это все преподать перед асами. Ради него. Ей навязчиво вспоминается замок Маркграфа Роттенбергского, где Зедд заставил её напялить несуразное платье и говорить рифмами. Она чувствовала себя не в своей тарелке, начиная от внешнего вида, заканчивая манерой поведения. И все равно, не смотря на все её усилия, о ней шептались, осмеивали её и ненавидели. Так вот — замок Маркграфа ничто по сравнению с Асгардом, и ответственность на ней лежит даже большая, чем тогда. — А твой отец точно будет спать? — уточняет она. Неодобрения отца она боится больше всего. — Не зарекусь на все сто, но по идее… — Локи пожимает плечами. — У бессонной вечности есть свои побочные эффекты. Год, два, пять… Отец может отсыпаться как долго, так и мало, так что… я не знаю. — А твоя сестра, она выйдет нас встречать? Локи улыбается её нервозности, потому что осознает, что если она к знакомству с его семьей подходит с такой ответственностью, значит воспринимает их отношения всерьёз. Это обнадеживает. — Хела в темнице, — отвечает он, поглаживая её по спине, чтобы хоть немного снять напряжение с её мышц. — О, так у вас это семейное? — девушка приподнимает уголки губ в улыбке. — У нас. Да. Каре кажется, или только что он посчитал и её? Записал в определение семьи? Нет, наверное просто кажется. — Ладно, я не хочу здесь состариться, пока мы болтаем, — она переминается с ноги на ногу, готовясь к важному шагу. — Состариться здесь и не получится, у Асгарда свои законы времени. Останешься здесь, будешь жить вечно. — Пытаешься подкупить меня вечной жизнью? — морд-сит прищуривается. Локи смеётся. — Тут уж как сама захочешь. Жизнь смертного в Мидгарде мне тоже пришлась по душе. — Но вечность лучше? Трикстер пожимает плечами, стараясь выглядеть равнодушным. — Как когда. Честнее было бы сказать, что вечность без неё в тысячу раз страшнее смертной жизни с ней, но он боится, что это признание напугает её и снова закроет в плотную раковину. Тем не менее, его сухим ответом Кара удовлетворена. — Так что, покажешь мне, как асы празднуют победу? За беззаботным тоном скрывается тревога, но Локи не подаёт виду, что понял это. — О, тебе, определенно, стоит это увидеть, — он, смеясь, подталкивает её под спину, вводя в новый мир — его мир. И если говорить о волнении — он волнуется не меньше. *** Их встречают трубами. Очень торжественно. Очень неуютно. Кара была госпожой над прочими морд-сит, но никогда на неё не было направлено столько внимания. Асы такие нарядные, сияющие, в то время как она одета в свой обычный бурый костюм, только Локи украсил его утепленным бордовым плащом с самоцветами. Это все не её — все эти камни, мягкость меха вокруг шеи. Тем более неловко. И это лишь прибытие, а что она скажет тогда, когда вечером ей придется нарядить платье для праздничного ужина? Мысль об этом уже коробит до ужаса. Локи держится уверенно, плечи расправлены, шаг легкий, пружинящий. Он машет рукой встречающей их толпе, и некоторые из них отвечают аплодисментами. Очень немногие. Это потому, что Кара рядом с ним? Она ощущает вину, но это лишь укрепляет её стержень. Локи сказал быть собой, она будет. Кара-боец не сгибается под косыми взглядами. Но сказать проще, чем сделать. Вопреки боевому настрою, Кара ощущает себя голой. Да даже не просто голой — с неё будто стянули не только одежду, но и кожу, проникая в самое естество пристрастными недовольными взглядами. — Улыбнись, — советует Локи. — Пусть подавятся твоей улыбкой. Он едва заметно приподнимает уголки губ, и Кара растягивает рот в искусственной улыбке. Пусть видят, что их неодобрение нисколько её не беспокоит. Они проходят по алому ковру, вдоль золоченых колонн, мимо тяжёлых гобеленов и высоких подсвечников. Мимо кислых мин приветствующих их асов. — Будь уверена, Тора они встретили намного более вдохновенно, — бросает Каре трикстер. — Ты это мне хотел показать? Что асы празднуют победу со всеми, кроме… — Нас с тобой, ага, — Локи подводит её к высокому трону, с которого на них спокойным добрым взглядом смотрит царь. Тор встречает их улыбкой и громко хлопает в ладоши, призывая остальных присутствующих присоединиться к нему. За их спинами раздаются одинокие хлопки. Миленько. — Брат! — Тор спускается с трона и обнимает Локи, хлопая его по спине сильной ручищей. Локи отвечает тем же, однако несколько неуверенно. — Полагаю, все как всегда — меня не ждали? — спрашивает он с безмятежным спокойствием. Даже с ноткой насмешки, пожалуй. — Асы — злопамятный народ. Но уверен, что это временно, — убеждает громовержец. Они переговариваются тихо, но Кара, стоя рядом, слышит каждое слово. Она знает, что Локи в какой-то мере заслужил неодобрение, но ему явно все равно, так что и она беспокоиться не станет. Все же, они ведь плохиши, иногда поступающие героически, либо герои, часто совершающие ошибки. Кем бы они ни были, они те, кто есть, и пусть их принимают, либо не принимают. Пока они принимают друг друга, остальное не важно. *** Она надеялась, что до вечера её отпустят на покой. Как же! Все кому не лень подходят к ней с настолько вывороченными вопросами, что она даже не понимает их, не говоря уже о том, чтобы достойно ответить. Они шепчутся у неё за спиной нарочито громко, и у Локи на жезле вспыхивает огонь, но Кара остужает пыл бога иллюзий одним лишь взглядом. Она ожидала чего-то подобного, поэтому ничуть не удивляется, когда один из асов спрашивает, действительно ли они познакомились за решёткой? «Заклеймите меня злодейкой, если скажу, что это так»? — хочется фыркнуть ей. Но Локи был бы рад, если бы она была мила с его семьёй, так что морд-сит делает кроткий вид, и тихо признаётся: — Да, это так, и… — И это совершенно не ваше дело, — вмешивается Локи, оторвавшись от беседы с братом. Он кладёт руку ей на талию и подталкивает к выходу. — Я думаю, нам следует немного передохнуть с дороги. Его смешливый взгляд успокаивает Кару. Трикстер выводит её из зала. Медленно. Неторопливо. Но как только двери за ними закрываются, он хватает её за руку и, задав темп, бежит мимо сети разных поворотов и закоулков. Кара лишь мельком замечает картины, статуи, доспехи. Она понимает, что это все роскошно, но ей плевать. Она приехала не рисуночки рассматривать, а быть с ним. Впервые со дня разлуки один на один. Без Ричарда, Кэлен и Зедда. Без его брата. Без Владетеля и без Даркена Рала. Рука в руке, сердца в унисон. — В следующий раз, — говорит Локи, когда понимает, что они достаточно оторвались, — разрешаю тебе применить на них свой эйджил. Кара смеётся. — Заманчиво, но, к сожалению, Ричард слишком далеко, и эйджил утратил силу. — Жаль, — губы принца искривляются в улыбке. — Я-то думал, что мы воспользуемся им… ночью… Он берёт её за руку, остановившись у маленького балкончика. С этого места видно все бесконечное золото дворца. До невозможного прекрасная обёртка для… Кара ещё не уверена в выводах. Впрочем, она уверена, что обложка явно краше содержания. Асы оказались слишком надменными и высокомерными, теперь она понимает, почему Локи не был особо привязан к ним. — Я бы сказал, что помню здесь каждый поворот ещё с детства, — мужчина опирается на перила, обращая взгляд к небесным светилам. — Однако Хела все здесь разрушила, так что многое уже безвозвратно утеряно. Но… Он поворачивает к ней голову и Кара, переводя взгляд с золотых башен на него, встречается с лазурью его глаз, и тонет. Задыхается. Как можно все ещё так странно реагировать на его бездонные глаза, идеальные скулы, чувственно приоткрытый рот?.. Закатное солнце и… ну, прочие светила… окрашивают его кожу в тёплые краски, отчего зелень его облачения и синева его глаз кажутся ещё более яркими и прекрасными. Кара тянется за поцелуем, совершенно забыв, что он собирался ей поведать о каком-то «но». Все же, он целует её прежде, чем что-то сказать. Он просто не может отказать ей в её желаниях, потому что она такая… манящая, сумасшедше прекрасная, такая важная и бесконечно нужная. На его губах вкус вина, которым угостил их Тор. Вино — выше всяких похвал, а поцелуй… Он уносит в водоворот бесконечных чувств и эмоций. Локи чуть ли не через боль прекращает его. — Я собирался сказать, что только чудом мои покои не претерпели разрушений, и я хотел бы показать тебе место, где прошла вся моя жизнь. Его тон игривый и спокойный, хотя Локи и переживает. А что, если ей не понравится его образ жизни? Что, если она разочаруется в нём? Не хочется думать о подобном, и волнения показывать тоже не стоит, так что трикстер натягивает на лицо широкую улыбку и кивает в сторону. — Пойдем? Кара переплетает свои пальцы с его, и уверенно шагает вперёд. — Веди, «мой принц». *** Комната Локи большая и светлая. Окно во всю стену заполняет пространство тёплым закатным блеском. Одним щелчком пальцев трикстер зажигает свечи, и в тот же миг чёрная стрела проносится между ними, запрыгивая ему на руки. — Сигюн! — Локи ласково проводит ладонью по мягкой кошачьей шерсти. — Ты все ещё ждёшь меня, моя девочка… Кара наблюдает картину воссоединения со стороны. Кошка. Морд-сит никогда не испытывала любви к животным, разве только к вкусным. Радостные сюсюканья Локи ей не понять. — Подойди, — зовёт он. — Хочешь познакомиться? Это Сигюн, мой верный спутник вот уже три века. Кара закатывает глаза. — Спит она тоже с тобой, как я понимаю. Что ж, удачи. Он смеется. — Ревнуешь, Мейсон? Кара не в настроении играть в его игры. На душе до сих пор гадко после «радушного приема». — Кошка не сделает этого… — она подходит к мужчине и, игнорируя недовольную кошку на его руках, целует его в ключицу, край которой виднеется из-под рубашки. — И этого… — рука ее перемещается от его груди вниз, мимо черного чудовища, к животу, и ниже. Локи стонет. — Мы не заперли дверь, и если нас застанут… Кара довольно ухмыляется. — Боишься мнения родни? Локи аккуратно опускает кошку на пол, отдавая предпочтение другому занятию. Его ладони крепко сжимаются на плечах Кары, а зубы находят ее шею за ухом и аккуратно прикусывают. — Долой правила? — она тянет вниз змейку на своей груди. Локи сглатывает, не отрывая взгляда от этого представления. — Целиком и полностью, — трикстер делает жест кошке, чтобы она удалилась. Сигюн, недовольно шипя, проходит в другую комнату. Кара даже не успевает толком оглядеться, как они уже переворачивают какую-то вазу (вместе со столом), перемещаясь к первой доступной для них поверхности — большому комоду. Безделицы, что стояли на нем, также летят на пол. И если Хела в своих разрушениях не добралась до этого места, то они вполне могут завершить ею начатое. *** Он показывает ей комнату, и Кара едва сдерживает улыбку, переступая через обломки того, что еще недавно было мебелью. Они умудрились сломать комод. Впрочем, ничего удивительного. Кара облизывает пересохшие губы, потому как волна яростного желания накрывает ее вновь. Его всегда мало. Локи следит за ней внимательным взглядом, едва заметно улыбаясь. Такая сильная, смелая, она целиком и полностью капитулировала перед ним. Что ж, это честно. Они, наконец-то, сдались друг другу. Окончательно и бесповоротно. Но он не говорит ей ничего, что может испортить момент. Просто продолжать делать вид, что все между ними по-старому — это единственный правильный подход к Каре. — А здесь мои книги, — он подводит ее к шкафу, и Кара некоторое время внимательно рассматривает каждую полку. Книги в кожаных переплетах, в стальных, в золоте, в серебре, с камнями и без, просто свитки… Их так много, и стоят они наверняка целое состояние. Локи повезло, что морд-сит чужда жажда наживы, иначе бы она непременно стащила у него книжку-другую. — У тебя впечатляющая коллекция, — говорит она наконец. — Хоть я и ожидала чего-то подобного, но все равно удивлена. Сигюн в это время старается держаться позади. Присматривается к незнакомой женщине. То, что Локи нашел ей замену, немножко раздражает, но кошка, как почетный страж остается сидеть недалеко от хозяина. На всякий случай. — Внушительная? — Локи достает одну из книг, пролистывает, вспоминая, как было хорошо проводить время вот так, забывшись, скрывшись от всего мира. — Это лишь те, которые я особенно люблю. Наша библиотека намного больше тех, что тебе когда-либо доводилось видеть. После Рагнарёка сохранилось, правда, не все, но на сотню человеческих жизней все равно хватит. Кара поводит плечами. — Морд-сит не нужны книги. Они отвлекают. Он понимает, что она, вероятно, и ни одной книги за жизнь не прочла. Это, определенно, стоит исправлять. — Хочешь, я дам тебе одну из своих самых любимых? Он находит на полке потрепанную до дыр книжонку, которую читал уже тысячи раз. Эту книгу подарила ему мать, и он читал ее снова и снова, когда мамы не стало. Боль от той утраты прошибает насквозь, и принц вздрагивает всем телом. Кара не замечает этого, она увлечена книжной полкой. — Может в другой раз, — отвечает она неуверенно. Она не знает, сможет ли сделать это — понять текст, прочувствовать его так, как чувствует он, и боится разочаровать. Снова. — Мне еще должны показать мои покои, так что я, пожалуй… Локи не дает ей договорить, притягивая девушку к себе. Он разворачивает ее спиной к своей груди и охватывает жестом всю комнату. — Погляди, здесь места хватит и на двоих. Я думаю, твои покои не сильно обидятся, если ты так их и не увидишь. Губами он прокладывает дорожку от ее затылка к шее, лаская руками особенно нежно, особенно властно. Кара почти теряет способность сопротивляться. — Да, но твоя семья… — начинает она. — Они и так меня недолюбливают… Локи смеется. — Поверь, меня они просто ненавидят. — Мне сразу стало легче, — ворчит Кара, но не выдерживает и улыбается в итоге. Хорошо, что ее улыбку видит только кошка. *** Служанки, что искали Кару в других покоях, хмурятся, находя ее среди гор мусора, мечтательно глядящей в окно. На Каре зеленый камзол трикстера, поверх голого тела, и ясно и без слов, чем они здесь все время занимались. Локи нет, он оставил ее, чтобы стащить с кухни чего-нибудь съестного. — Госпожа, — привлекает ее внимание одна из служанок. В глазах девушки неодобрение, на которое морд-сит плевать хотела. Перед кем и есть смысл стараться быть идеальной — перед близкой родней Локи, никак не перед прислугой. Кара переводит на девушку недовольный взгляд. У них с Локи должно быть еще немного времени, почему все так куда-то спешат? — Мы должны помочь вам переодеться к ужину, — говорит вторая служанка, протягивая на вытянутых руках бордовую ткань, в которой Кара узнает платье. О нет, она надеялась избежать подобной пытки. Ткань такая легкая, почти прозрачная, с кучей рюшей и позолоты. Золотой нравится Каре, это своего рода единение с богом иллюзий, предпочитающим наравне с зеленым именно этот цвет. Золота Кара еще никогда не носила, но она попробует. Попробует быть не слишком напуганной в этом наряде. Кара позволяет себя нарядить. Уложить волосы. Обуть на ноги неудобные сандалии. Нет, то что с ней делают — экзекуция, да еще та. Однажды она позволила подобное Зедду, но тогда жизнь Кэлен видела на волоске. Вот если бы от этого платья зависела жизнь Локи, она надела бы его не задумываясь, но сейчас она глядит на себя в зеркало и сожалеет, что не невидимка. В этом платье она напоминает себе волка в костюме овцы. Нелепо и неловко. — Красавица, — выдыхает Локи, едва заметив ее. Кара строит рожицу в зеркало. — Я пойду в этом, если ты не станешь снова цеплять свои рога, — говорит она, вызывая у него неконтролируемый смех. — Не хочешь идти на прием с шадрином? Он совершенно игнорирует присутствие прислуги. Подходит ближе и целует в обнаженное плечо. — У каждого принца должна быть корона, — протягивает он, поправляя ожерелье на ее шее. — Рога — моя корона. И я обещаю, что не надену тех, но у меня есть другие. Возможно они больше придутся тебе по вкусу? — Надевай уж свою корону, принц, — она качает головой, представляя себе очередную нелепую вещицу. А еще она с замиранием сердца ждет, когда его отправятся наряжать. Она не хочет, чтобы чьи-то руки касались его. Это ревность? Да, возможно. Беспричинная глупая ревность. Локи — ее. Как и она его. Больше никаких вариантов. Между тем, время приема приближается, а Локи даже не думает куда-то уходить. Он сидит в кресле с бокалом вина в руках и, искривив губы в довольной ухмылке, скользит заинтересованным взглядом по ее телу. Каре идет шелк. Идет золото. Идет вся эта королевская мишура. Если однажды она решит остаться здесь с ним, Локи будет рад видеть ее такой. Каждый день. Снимать это с нее лунными вечерами. Ловить ее хмурый взгляд, когда она видит свое отражение. Это очень мило. Кара милая. Пусть она и не знает этого, но она самая милая во всех мирах. — Пора, — зовет служанка, — отрывая принца от его сладких мыслей. Кара с подозрением смотрит на него. Почему? Ах да, на Локи лишь брюки да рубашка. Обуви и той нет. — Ты ведь не думаешь идти так? — спрашивает она, когда трикстер протягивает ей руку. — Как — так? — спрашивает он с наигранным непониманием. Клубы зеленого дыма обволакивают его, вмиг преображая старый наряд в праздничные одежды. Зеленые, как ее глаза, с позолотой в цвет ее волос. Рога короткие, закрывают лишь переднюю часть лба, оставляя черные волосы змеиться по спине. Кара хмыкает. Ей, определенно, нравится его вид. — Но это ведь иллюзия? — уточняет она. — То есть, — на самом деле на тебе лишь рубашка и брюки? Локи обнимает ее за плечи и шепчет на ухо: — Можешь представить, что на самом деле я голый. Возможно это поможет тебе спокойнее перенести прием? Кара смеется. — Все может быть. *** Прием проходит скверно. Тор не в силах урезонить родню, Локи в который раз грозится превратить всех в тараканов, но Кара в который раз убеждает его, что никаких проблем нет. Да, они шепчутся за ее спиной, да, они недовольно кривят губы, нагло пялясь на ее платье, и хоть Каре это неприятно, она улыбается, невозмутимо попивая вино. — Не в своей тарелке? — слышит она женский голос за спиной. Опять хотят подшутить? Кара зло зыркает глазами, но девушка, которую она видит, заставляет ее забыть все раздражение. Воин. На приеме. В латах и коже, с ножнами на поясе. В длинных черных волосах вплетены металлические кольца, но это единственные украшения. — Я Сиф, — представляется девушка, протягивая руку. Кара пожимает ее. Так… нормально… обычно. Без всех этих фальшивых улыбок и заготовленных речей. Без странных вопросов и неловких ответов. — Ты не должна быть той, кого они хотят видеть, — говорит Сиф беззаботно, разводя руки в стороны и демонстрируя свое облачение. — Мы — это мы, какие мы есть. Асы — ворчливый народ, который любит ровнять под одну гребенку, но если не потакать им, они примут, рано или поздно. Такой, какая ты есть. — Я — это кожа, да сапоги, — отвечает Кара чересчур громко, и в тот же миг зеленый дым преобразовывает ее платье в походный костюм морд-сит. Кара оглядывается и встречается с Локи глазами. Тот подмигивает. Вокруг происходит что-то странное — на Кару смотрят так, словно она пришелец с другой планеты. Хотя нет, почему «словно»? Она с Земли, и вовсе не обязана следовать асгардской моде. Кара хочет поблагодарить новую знакомую, но той уже нигде нет. — Ты не видел Сиф? — спрашивает она, подходя к Локи. Она все еще оглядывается по сторонам в поисках девушки. Бог иллюзий хмурится. — Откуда ты узнала про Сиф? — спрашивает он, также начиная оглядываться. — Да я только что говорила с ней, ты же видел! — Кара указывает рукой на то место, где только что была. Локи берет ее под локоть. — Ты стояла там одна, — мягко говорит он. — Но Сиф… — пытается возразить девушка. — Сиф погибла в Рагнарёк, много-много лет назад. В голосе его легкая печаль, и Кара понимает — он не лжет. Но тогда кто же говорил с ней? Как? — Это ведь ты сделал? — спрашивает она недоверчиво. — Поверь, я выполнил лишь трюк с твоим костюмом. Кара, прошу, давай потом, мы привлекли слишком много внимания. Он бежит от этого разговора, потому что понимает — из Вальгаллы Сиф могла прийти только в одном случае — Каре здесь очень и очень плохо. — Идем, — решительно говорит он. — Куда? — Домой, — он тянет ее прочь от праздника и от недовольных взглядов. — Почему? — не понимает Кара. Да, она рада уйти, но отчего сейчас? Из-за ее видения? Он собирает вещи поспешно, яростно. Заталкивает в сумку самые любимые книжки, сует ей в руки кошку, и хоть они недолюбливают друг друга, ни Кара, ни С не сопротивляются. — Почему ты делаешь это? — снова спрашивает она. Локи на миг прекращает сборы. Останавливает на ней свой взгляд и небрежно бросает: — Мне здесь надоело. Он никогда не признается, что так он решил из-за нее, она просто не позволит этого. Но изобразить усталость не так-то и сложно — асы порядком вымотали и его. Всего один день. Нет, раньше он держался чуть дольше. Хотя… К чему это обычно приводило — к очередному плану захвата мира? Уж не от скуки ли он это делал? Не потому, что кроме Тора ему здесь не за кого держаться? А в Мидгарде будет она. Спокойная, так как на своем месте. И они смогут жить счастливо, точно-точно. — Если ты уйдешь, то станешь смертным, — напоминает она. Локи в два шага преодолевает разделяющее их расстояние и соединяет их губы. Он готов сказать это: — Лучше жизнь смертного с тобой, чем вечность без тебя. Она шокирована его признанием, хватает ртом воздух. — А кошка? — только и находит, что спросить она. Локи переводит взгляд на черный комок шерсти в руках у Кары. Лохматит ей уши. Смертная жизнь кошек слишком коротка. Хотя Сигюн прожила намного больше прочих кошек. — А давай мы дадим ей выбирать, — предлагает трикстер. — Отпусти ее. Захочет, к Биврёсту с нами пойдет. Кара выпускает животное и помогает мужчине собираться. Он берет лишь самое дорогое для сердца. То, что намного важнее, ждет его в конечной точке. Жизнь, пусть и короткая по асгардским меркам, но с той, кого он любит всей душой. И она любит его, он знает. А для влюбленных даже десяток лет — вечность. *** Кошка уходит с ними, и это лучший исход, который Локи мог себе предположить. Хеймдалл отправляет их в Срединные Земли, ко Дворцу Исповедниц, и здесь они снова встречают Ричарда и Кэлен. Локи даже рад этой встрече, хотя он не сторонник дружественных связей. — А Зедд когда узнает, — Ричард хлопает Кару по плечу, — очень обрадуется. Он скучал. — Нас не было всего часов двадцать, — Кара хмурится. Локи отрицательно качает головой. — Три месяца, — говорит Кэлен, беря морд-сит за руку. — И мы правда, все очень скучали. — И я… — хмыкает Кара, — все двадцать часов. Кошка нетерпеливо мечется у их ног. — Хочет выбрать новый дом, — поясняет Локи. — Ну, Сигюн, давай, ищи нам жилище. Кошка срывается с места и бежит к городской черте. Локи, извиняясь одними глазами, пожимает плечами. — Нам пора. Они оставляют Искателя и Исповедницу и идут за кошкой, которая, кажется, лучше знает, что им нужно. Выходят на широкую поляну с журчащим ручьем посредине. Здесь тихо и мирно, и безлюдно. То, чего им так не хватало. — Здесь будет наш дом, — говорит трикстер, привлекая Кару к себе. — Наколдуешь? — уточняет она. — Нет, иллюзии кончились, — он целует ее в макушку. — Теперь хочу жить только реальными вещами. Завтра же начнем постройку. Кара пожимает плечами. — Почему бы и нет? Она откидывается ему на плечо, и они некоторое время просто стоят, глядя, как кошка бегает по траве. — Пожалуй, последняя иллюзия не будет лишней, — Локи щелчком пальцев воздвигает перед ними дом. — Всего на одну ночь, — предупреждает он. — Просто спать на земле холодно. Они греют друг друга в объятьях, лежа под мягкими перинами на большой дубовой кровати. Кара смотрит в такое реальное окно, на луну, пытаясь различить где-то там блестящие своды Асгарда. Она не жалеет, что они покинули то место, Локи прав — самое ценное у них и так уже есть. — Кем была эта девушка — Сиф? — спрашивает она, обнимая себя его руками. Кожа к коже, словно огонь. Его мускулы ощущаются каждой клеточкой ее спины. Он такой привычный, такой родной. — Просто друг, который желает нам счастья, — выдыхает ей в волосы бог иллюзии. Смертный бог. — Спасибо, — шепчет Кара, обращаясь к облакам. Сиф подарила им это — не золотую клетку Асгарда, а свободу быть вместе без всяких «но». — Спи, — Локи крепче прижимает ее к себе. Кара протестующе поднимает голову. — Как могу я спать, зная, что ты спать не будешь? — Я буду, — обещает он. — Но это же, вроде, тебе не нужно, — морд-сит разворачивается к нему лицом, он тотчас целует ее, улыбаясь ей в губы. — Мне это не необходимо, — уточняет он. — Обычно я предпочитаю проводить все время с пользой — читать, размышлять, быть с тобой. Но отныне все будет не так. Она вопросительно приподнимает бровь, и он снова целует ее, на этот раз в нос. — Тот, кто не спит, не может и проснуться, — говорит он. — А я хочу. Хочу проснуться с тобой. Открыть глаза и увидеть тебя на своем плече. И знать, что это не потому, что мы заточены в темнице, и деваться просто некуда, а потому, что мы сами хотим этого. Понимаешь? Она кивает и прячет лицо на его груди. — Лафейсон? — зовет она через время. — М-м? — тянет он, скользя взглядом по ее лицу. Она не поднимает глаз. Словно бы… смущена. — Я… — начинает и не оканчивает. — Ладно… спокойной ночи. — И я… — отвечает он, поглаживая ее по волосам. — Тоже… Добрых снов. Кара улыбается под чечетку собственного сердца и прикрывает глаза. Однажды они скажут это друг другу. Ведь зеленое и красное теперь вместе. На их долгое человеческое «вечно».