Подари мне своё сердце

      Они смотрели друг на друга так, будто бы готовы были убить друг друга на месте. Она за друзей, чьи жизни под его командованием превратились чуть ли не в самый настоящий ад. Он — за вечное неподчинение и холодное презрение во взгляде.       Микаса заботливо гладила согнувшегося в три погибели Армина по спине, не зная, какие именно слова помогут её другу пережить произошедшее.       — Всё хорошо, — хрипло произнёс юноша, вытирая губы тыльной стороной ладони, — Микаса, иди внутрь, здесь холодно.       — Я тебя не оставлю, — покачала головой девушка, мрачно наблюдая за тем, как товарища настиг очередной приступ тошноты. Этого не должно было произойти. Армин не должен был убивать — только не он.

***

      Леви сидел у костра, задумчиво наблюдая за ребятами из сто четвёртого кадетского корпуса. Полуразрушенная конюшня, в которой они прятались от преследователей, едва ли защищала их от ночного холода. Молодые солдаты кутались в плащи, пытаясь сохранить хотя бы крохи тепла. Мужчина устало провёл ладонью по лицу и подбросил несколько веток в костёр. Сильнее не разожжешь — не дай бог спалить к чертям собачьим и без того хлипкую хижину и подсветить военной полиции их точное местоположение.       В помещение зашёл Жан и осторожно положил ладонь на плечо Микасы, дремавшей рядом с едва уснувшим Арлертом. Девушка открыла глаза, обменялась молчаливыми мрачными взглядами с Кирштайном и взяла из его рук протянутое ружьё.       — Будь осторожна, — произнёс юноша, нехотя опуская приклад. Он бы с радостью остался бы дежурить вместо Микасы, но прекрасно знал, что капитан подобного не одобрит.       Леви проводил взглядом девушку, поправляющую на ходу свой неизменный алый шарф. Она вышла на улицу в одной лишь рубашке, чем вызвала острый приступ раздражения у мужчины. Если эта идиотка замёрзнет и заболеет, это будет исключительно её вина. Определённо ему на это наплевать. Совершенно точно. Плевать. Чёрт…       Поколебавшись ещё несколько мгновений, мужчина с едва заметным тяжёлым вздохом поднялся со своего места и, стараясь особо не шуметь, вышел на улицу. Он обошёл небольшую постройку и увидел Микасу, сидевшую на груде досок. Девушка, совсем озябнув, обнимала себя за плечи и энергично растирала руки ладонями. Леви нахмурившись подошёл чуть ближе.       — Ты замёрзла, — голос как обычно без единой эмоции прозвучал особенно громко в окружившей их тишине.       — Нет, сэр.       — Это был не вопрос, Аккерман.       Мужчина обошёл деревянное нагромождение и остановился напротив девушки. Ружьё аккуратно лежало на её коленях. Он осторожно поднял его и положил чуть в стороне. Микаса, не скрывая своего презрения во взгляде, хищно следила за каждым его движением. Леви снял свою кофту, оставаясь в одной лишь водолазке.       — Надевай.       — Ни за что.       Тонкая бровь вопросительно взлетела вверх. Мужчина вновь ощутил ставшее уже привычным раздражение, вызванное непокорностью этой девицы.       — Я с тобой не в благотворительность играю, — прошипел он, буквально впихивая ей в руки свою кофту, — это приказ, — холодно добавил Аккерман для пущей убедительности.       — Так точно, капитан, — произнесла Микаса, специально выделив его звание лёгким оттенком презрения в голосе, и смело, с вызовом смотря ему прямо в глаза. Леви рассерженно цикнул и грубо перехватил её запястье.       — Ты явно хочешь мне сказать что-то, — произнёс он, ставя одну ладонь на доски чуть сбоку от девушки и склоняясь над ней, что стало возможно лишь из-за того, что она в данный момент сидела, а потому была чуть ниже. Микаса, не выдержав неприятной для неё близости, отвернулась.       — Это не так, сэр. Отпустите меня.       Иронично хмыкнув, Леви отпустил девушку, и несколько опустошённо взглянул в её полные ненависти глаза.       — Надевай.       Девушка, не говоря ни слова, натянула на себя чужую кофту.       — Вставай, — последовал новый приказ, и Микаса нехотя поднялась на ноги, — нападай.       Девушка едва заметно дёрнула плечом, не понимая, чего именно хочет от неё капитан, однако в целом, осталась невозмутимой. Леви с лёгким намёком на элегантность принял боевую стойку.       — Так ты сможешь согреться, — последовал ответ на немой вопрос, застывший в глазах рядовой, — выполняй.       Микаса едва заметно, одними лишь уголками губ усмехнулась, отдавая честь. Рука, сжатая в кулак, с глухим стуком ударилась о грудную клетку. Девушка, следуя приглашению капитана, также приготовилась нападать. Казалось, что напряжение, разлившееся в воздухе, можно было почувствовать кожей, ощутить на губах солоноватый привкус электрических импульсов, вспыхивающих между двумя сильнейшими. Вызывающе-смелый взгляд и лёгкая усмешка на губах девушки будто бы перевернули всё с ног на голову. Леви мысленно выругался, чувствуя напряжённое возбуждение, скользнувшее к низу живота. Кажется, его затея с небольшим тренировочным поединком была не самой удачной…       Микаса резко замахнулась, но вовремя выставленная рука блокировала её удар. А потом ещё раз. И ещё, и ещё. Девушка нападала снова и снова, её грудная клетка поднималась и опускалась из-за в миг участившегося дыхания, а Леви и дела не было до этого. Он чрезвычайно умело пресёк все её попытки откровенно ему навредить, ловко заломил руки за спину, заставляя девушку упасть на землю, больно ударившись коленями и животом о замерзшую почву. Почувствовав относительную свободу, Микаса резко перевернулась на спину и встретилась с внимательным взглядом своего соперника.       Он смотрел на неё подобно хищнику, изучая даже самые незначительные изменения в выражении её лица, жадно ловя каждую её эмоцию. Чтобы девушка не сбежала, Леви грубо схватил её за шарф, не давая ей вырваться, попутно скользнув коленом между бедер рядовой.       — Отпустите, — её голос даже не дрогнул ни капли, лишь едва заметное возмущение отразилось во взгляде.       — Нет, — мужчина едва заметно усмехнулся. Он сжал свободную ладонь в кулак и осторожно прикоснулся им к левой стороне рёбер юницы, — Подари мне своё сердце, — произнёс он внезапно охрипшим голосом.       Вот теперь Микаса удивилась! В её взгляде отразилась целая буря эмоций от непонимания до возмущения, кровь прилила к щекам, дыхание участилось. Леви с едва сдерживаемым восторгом наблюдал за переменами в её душевном настрое. Лёд треснул.       — Что вы несёте? — откровенная грубость со стороны подчинённой заставила мужчину улыбнуться ещё шире.       — Подари мне своё сердце, — вкрадчиво повторил он, ловко скользнув рукой под рубашку рядовой, чувствуя пальцами мурашки на её коже, вызванные его прикосновениями. Глаза девушки испуганно расширились, когда он легонько сжал её грудь в ладони. Она попыталась вырваться, не зная куда деться от стыда, от нежеланных прикосновений, зажмурилась почти по-детски, когда Леви склонился к её шее, опаляя нежную кожу своим горячим дыханием.       Их сердца не принадлежат им — они достояние всего человечества, и мужчина прекрасно понимал как абсурдно, особенно из его уст, звучит эта просьба. Но в эту холодную ночь, полную самых тяжёлых и мрачных мыслей, может ли он позволить себе попытаться достучаться до сердца той, что заставляет его собственное, израненное и разбитое, биться до боли отчаянно? Пусть даже таким способом, жестоким, неправильным. На холодной земле вместо уютной кровати.       Он слегка двинул коленом вперёд, прижимаясь к чувствительной зоне между ног юницы и та, вместо того, чтобы попытаться оттолкнуть его от себя, лишь стыдливо спрятала покрасневшее лицо в ладонях.       — Не надо, — прошептала она, не глядя на него. Леви ничего не ответил, лишь едва ощутимо прикоснулся губами к шее рядовой. Её участившееся дыхание заставило его сердце забиться чуть быстрее. Мысль о том, что происходящее было неправильным, болезненно стучала в висках, но вместо того, чтобы остановиться, мужчина настойчиво припал к губам девушки, увлекая её в требовательный поцелуй. И только тогда он понял, что было не так. Она ему совершенно не сопротивлялась. Вместо того, чтобы оттолкнуть его, позвать на помощь в конце концов — благо трое здоровых лбов, дремавших сейчас в заброшенной конюшне, вполне могли бы его остановить, девушка неуверенно приоткрыла губы, позволяя ему углубить поцелуй.       Это было слишком. Она не должна была позволять ему заходить настолько далеко, Леви сам не ждал, что она позволит. Но тем не менее факт оставался фактом — она отвечала на его поцелуй со всей возможной страстью, на которую в принципе была способна столь юная и невинная особа. И это чёрт возьми сводило с ума ещё больше, чем её откровенное противостояние ему!       Мужчина глухо зарычал, снова возвращаясь к аккуратной девичьей шее и оставляя на бледной коже стремительно краснеющий укус, чувствуя как её запах, вкус, едва слышный сорвавшийся с губ стон окончательно лишают его рассудка. Ладонь Микасы мягко легла ему на грудь, но она не отталкивала его, скользнула пальцами сначала к плечу, затем мягко коснулась шеи и в конце концов зарылась пальцами в его волосах. От этих робких и нежных прикосновений кожа, казалось, плавилась до самых костей.       Леви едва ощутимо прикоснулся к её губам своими, взял её ладонь и осторожно поцеловал, не отрывая внимательного взгляда от глаз Микасы, подмечая как расширяются её зрачки от его прикосновений. Он честно пытался найти во взгляде девушки страх, ненависть, отвращение в конце концов, но находил лишь лёгкую тревогу и стыд. Он сам не знал, что именно он хотел увидеть, но то, что увидел в итоге, побудило его к куда более решительным действиям.       Торопливо скользнув рукой к ремню брюк рядовой, мужчина ловко расправился с застёжкой и не теряя время попусту, проник ладонью под плотную ткань одежды и казённого белья, прикасаясь к чувствительной зоне между ног девушки, одновременно вовлекая её в очередной поцелуй. Микаса тихонько застонала, извиваясь в его руках, прогнулась в пояснице, когда он проник пальцами чуть глубже, уткнулась лбом в его плечо, пряча раскрасневшееся от стыда лицо. Девушка соблазнительно двигала бёдрами навстречу его движениям, робко обнимая его за плечи и впиваясь острыми коготками в его спину.       Когда Леви выказал намерение стянуть с неё брюки, Микаса не сопротивлялась и слегка приподнялась над землёй, позволяя ему совершить задуманное. И всё же — земля слишком холодная, сохранивший остатки здравого смысла мужчина приподнялся, увлекая девушку за собой, посадил к себе на колени. Он успокаивающе провёл ладонями по её спине, отчего юница изящно выгнулась ему на встречу, свободной рукой расправился с застёжкой собственных брюк и, слегка приподняв девушку одной рукой, резко толкнулся внутрь её тела.       Микаса вздрогнула всем телом от столь неожиданного движения, всхлипнула, чувствуя резкую боль внизу живота. Леви замер на мгновение, зарываясь пальцами в её волосах, и целуя, отвлекая от неприятных ощущений, давая ей возможность привыкнуть к нему. Он ластился точно провинившийся кот, неожиданно робко проводя носом по её щеке. Внутри всё сжалось от непередаваемого возбуждения и нахлынувших внезапно чувств. Мужчина терпеливо дождался осторожного движения девичьих бёдер, проникнул чуть глубже, будто бы спрашивая разрешения продолжить, одновременно оглаживая напряжённую спину.       И очередной тихий стон, полный уже не боли, но удовольствия, дал ему понять, что он может продолжать. Осторожно, постепенно наращивая темп. Капли пота на её коже были окрашены кровью, но им и дела до этого не было. Остались только чувственные прикосновения, стоны, заглушаемые его поцелуями, нарастающее всё больше возбуждение, заставляющее жадно двигаться на встречу умелым движениям мужчины, который сжимал девичьи бёдра почти до боли. В какой-то момент Леви скрестил руки на её спине, вжимаясь в неё с такой силой, что девушка тихонько вскрикнула от неожиданности, мужчина же ощутил, как всё внутри него сгорает в один миг, оставляя лишь зияющую пустоту.       Микаса не сразу поняла, почему он остановился. Робко обняла, неуверенно утыкаясь носом в плечо, на что Леви мягко положил ладонь ей на затылок, обнимая так нежно, будто Микаса для него — самое драгоценное сокровище на земле. А он… Не смог заставить себя посмотреть ей в глаза и шептал какие-то нелепые извинения.       Леви желал, чтобы сердце рядовой принадлежало ему, но вместо этого, он поддавшись азарту, вызванному их вечным противостоянием, и животным инстинктам, что в миг завладели им, стоило лишь немного ослабить контроль, овладел против воли её телом. В холоде и сырости, среди заброшенных лачуг. Он даже не догадывался о том, что её сердце давно принадлежит ему, ведь девушка так отчаянно пыталась это скрыть, пряча свои чувства за маской ненависти и презрения, очередной маской, рассыпавшейся прахом в тот момент, когда его ладонь коснулась её сердца…       Они смотрели друг на друга так, будто бы готовы были убить друг друга на месте. И ни один из них ни за что на свете не признался бы, что отдал бы за другого, если придётся, свою жизнь.