&&&
Когда он вошёл, староста девочек с трудом оторвалась от своей книги и мельком взглянула на него. Драко, все еще одетый в изумрудную мантию — промокший до нитки, но не обращающий на это никакого внимания, — решительно шагнул к ней. — Мои поздравления, — буркнула она рассеянно, перелистывая страницу. Он смерил ее злющим взглядом. — Ты не пришла. — А-а? — Снова. — Ну, значит, приду в следующий раз. — Ты пообещала прийти на эту игру, и на две предыдущие. — Ох, Малфой, — они никогда не называли друг друга по имени, к слову. — Ты прекрасно знаешь, что я не люблю квиддич. Это еще больше его разозлило. — Когда Поттер с Уизли играют, ты почему-то смотришь, — парировал он, сердито насупившись. Она по-прежнему смотрела в свою книгу, и у него руки чесались вырвать ту из ее рук — правда, когда он сделал так в прошлый раз, чуть не загремел в больничное крыло. — Они — гриффиндорцы, — ответила она. — И, к тому же, мои лучшие друзья. Ну, а я всего лишь парень, в которого ты влюблена. Чертова колдунья. Она знала, как заставить его почувствовать себя неважным и ненужным. Взгляд его серых глаз невольно потух от приступа какого-то уныния, и ему стало даже холоднее, чем до этого, и виной тому едва ли была промокшая мантия — даже несмотря на то, что в гостиной прямо за их спинами горел камин. Но все это куда-то испарилось, когда Гермиона Грейнджер вздохнула, закрыла (наконец-то) свою книгу и подняла на него взгляд. Взмахнув палочкой и наложив на его одежду сушащие чары, она отложила книгу в сторону, встала и крепко его обняла. — Я знаю, о чем ты думаешь, — пробормотала она ему в плечо. — Но ты должен знать, что, хоть я и не пришла на твою игру, я все равно очень люблю тебя, Малфой. Это вполне компенсировало недостаток внимания с ее стороны — особенно, когда она подарила ему долгий, действительно стоящий всего поцелуй.&&&
Но, конечно, даже поцелуям свойственно заканчиваться, и на следующем матче некому было пожелать ему удачи перед тем, как он взмыл в воздух (в отличие от этого хренова когтевранского вратаря, которого перед полетом очень страстно поцеловала девушка), и некому было с тревогой наблюдать за ним с гриффиндорских трибун, боясь, что он получит травму. Она снова не пришла! Неужели так сложно было прийти и побыть с ним в минуту его триумфа? Даже Поттер с Уизелом приперлись — разумеется, не для того, чтобы влюблённо поглазеть на него, это было бы странно, — и, наверное, вся остальная школа! Пришли все, кроме неё. Он случайно пнул нападающего-когтевранца в голень и пронёсся мимо, ища глазами снитч. В чем был смысл побеждать, если он не мог погреться в лучах славы с Кубком — Кубком квиддича, который он так жаждал заполучить ещё со второго курса, — и с той единственной девушкой, с которой он хотел этим поделиться?! Спустя сорок минут он поплёлся обратно в замок, волоча за собой по грязи свою Молнию 3000 и вознамерившись найти Грейнджер. Он даже не удостоил взглядом Гойла, которого целовала Миллисент Булстроуд, и Крэбба, которому жала руку Сьюзан Боунс, поздравляя с победой. Все, о чем он просил — это чтобы она пришла и побыла с ним после игры, потому что, в конце-то концов, квиддич был его второй любовью после неё. Он вздохнул.&&&
Он нашёл ее на школьной кухне, радостно щебетавшей с кучкой домовых эльфов. На них она находит время! Теперь у него было еще больше причин ненавидеть этих глупых домовых эльфов. Грубо прокашлявшись, он встал прямо между старостой девочек и этими существами; у нее — он лишь теперь заметил, — был изрядно потрёпанный и уставший вид. На носу и лбу были следы от муки, поверх ее одежды красовался маггловский фартук, за спиной струилась спутанная копна густых каштановых волос. (И даже несмотря на все это она казалась ему привлекательнее всех прочих девчонок в Хогвартсе — но это было неважно, потому что он был слишком зол). Драко раздраженно скрестил руки на груди. — Как прошла игра? — Она даже виноватой не выглядела — подняла на него радостный взгляд своих веселых глаз цветом в осень. — Все это время ты торчала здесь? — с претензией. — Ты победил, я полагаю? — Что?! Разумеется, я победил — а ты снова не пришла! Раздался дзынь. Гермиона встала, обогнула стол и склонилась над духовкой, вынимая что-то. — У Когтеврана против тебя и шанса не было, не так ли? В глазах Драко что-то вспыхнуло. — Хватит уходить от темы, Грейнджер, ты просто предательница! Я-то думал, ты держишь свое слово… Но он не смог договорить — ему в рот сунули какую-то выпечку. Проглотив, он сердито зыркнул на нее и понял, что у нее в руках поднос с только что испеченными кексами. — Я знала, что ты разозлишься, поэтому приготовила их для тебя. — Она поставила поднос на стол, отрезала еще кусочек и протянула ему. Ее щеки порозовели. — Я не кухарка, так что прости, если вышло ужасно. И она улыбнулась — она улыбнулась той самой улыбкой, которая заставила его выдохнуть с облегчением от мысли, что она принадлежит ему, и что эта улыбка предназначена только ему. Чертова ослепительная улыбка — он ее ненавидел! В его груди разлилось очень странное чувство — лучшее и худшее чувство в мире, которое он испытал, едва она ему улыбнулась. Делать такие вещи — заставлять его чувствовать себя самым особенным человеком в этом гребаном мире. Лучше бы он просто-напросто ее возненавидел… особенно теперь, когда она нарушила очередное обещание прийти на его матч! Но глядя на нее, с этими кексами в руках… Он глубоко вздохнул и взял еще один с подноса. Да и черт с ним, с этим матчем.&&&
Но брауни — этот единственный рукотворный плод любви Гермионы — вскоре оказались съедены, и они снова вернулись к тому, с чего начали. Тем утром шла игра Гриффиндора против Когтеврана, и она была в противоположном конце поля (там, где ей и полагалось быть), тогда как он — по другую сторону трибун, едва ли глядя на происходящее, потому что все его внимание, как и следовало ожидать, было приковано к ней. Он испытывал странное возмущение. Она сидела там — с этим своим гнездом на голове и руками, тревожно сжатыми вместе, — и не сводила взгляда с Гарри Поттера и Рона Уизли. Его серые глаза от раздражения сузились: хотя они сидели далеко друг от друга, он отчетливо видел — почти ощущал как некую вибрацию, что исходила от нее, — беспокойство и страх в ее глазах за этих двух придурков. Нет, он не ревновал. Просто он был чертовски обижен — а еще ненавидел этих гадов.&&&
А вот теперь он был в ярости и на саму Гермиону: она специально разыскала своих друзей после игры, чмокнула каждого в щеку, а потом они устроили тройные обнимашки. Фу. Драко чуть не стошнило. Это было несправедливо! Если она не придет на последнюю игру — а она наверняка придет, потому что в последней они буду играть против Гриффиндора, — он не знает, что сделает…&&&
И вот, в последней игре за все время его обучения в Хогвартсе Слизерин проиграл Гриффиндору с разрывом в семьдесят очков — теперь Драко Малфою никогда не испытать вкус победы над Гарри Поттером в квиддиче; он был просто в бешенстве. Серебристый кубок сверкал издалека, а чертов Мальчик-Который-Выжил и остальная кучка гриффиндорцев ликовали, возвращаясь обратно в замок. Наверняка она была среди них — даже не удосужилась убедиться, что он в порядке. Настроение испортилось еще сильнее. На лицах его товарищей по команде были одинаковые выражения злости, зависти, тихой досады и раздражения. Все они вяло плелись вслед за взбудораженной толпой, и над ними почти явственно висела серая туча. Драко не пошел со всеми; он решил остаться на поле и упиваться жалостью к себе: никакого Кубка, никакой славы, никакой Гермионы Грейнджер. И как назло — будто ему не было и так достаточно паршиво — пошел дождь: словно солнечный свет во время игры был лишь для гриффиндорцев, а теперь, когда они вернулись в замок, солнце спрятало свои лучи и полностью скрылось, оставив за собой лишь серые тучи и море водяного пара, готового к конденсации. Он пнул грязь под ногами и выругался. Как вдруг… — Так и знала, что ты здесь. Сердитый вздох. Драко поднял голову и увидел вдалеке девчонку со знакомой взъерошенной гривой, слегка спутанной из-за дождя. На ней, несомненно, были золотисто-алый галстук и приколотый к мантии значок. Его сердце забилось в неестественно быстром, веселом ритме. Она невесомо улыбалась, пока шла к нему, и он не мог вспомнить, когда еще в своей жизни чувствовал, будто парит. Она пришла. Пришла… Она пришла! Может быть, он лишь воображал, ведь этого с ним раньше не случалось: она пришла после матча (после матча с Гриффиндором!), и она пришла к нему. Просто смешно, насколько счастливым он вдруг себя почувствовал, просто-напросто ее увидев… Ну и ладно, ведь она здесь. Ради него! — Что ты здесь делаешь? — попытка насупиться. — Разве ты не должна праздновать? Вы же только что выиграли Кубок квиддича… снова. Она лишь вздернула бровь и ухмыльнулась. — Ты бы предпочел, чтобы я была там, а не здесь? Так случилось, что он покраснел. Ухмылка на ее лице превратилась в хорошо знакомую ему, надменную усмешку. — Так и думала. — Просто ты… Ты пришла. — И? — Тебе нормально быть здесь, а не читать в гостиной старост? Или быть на кухне? Тусоваться с чертовыми домовыми эльфами? Праздновать с этими двумя долбаными говнюками, которых ты называешь лучшими друзьями? — Я решила в этот раз прийти и поздравить тебя. Драко нахмурился. — Но мы вроде как не выиграли, Грейнджер. Она пожала плечами и, протянув руку, убрала мокрые волосы с его лица. Ее взгляд смягчился, и она улыбнулась своей невероятной улыбкой: — Но ведь тебе на самом деле все равно, не так ли, Малфой? — С чего ты вдруг решила? — С того, что я здесь. Он молча на нее уставился. И тогда она сильнее расплылась в улыбке. То, что случилось дальше, было единственным, что он запомнил за весь день: она подошла ближе, и, застав его врасплох, запечатлела на его губах мягкий, нежный поцелуй. Это длилось секунду, если уж на то пошло, но это было лучшее, что он чувствовал когда-либо сразу после игры. И этого было достаточно, чтобы вызвать на его лице широкую улыбку — несмотря на его проигрыш и на то, что он промок насквозь. Да и черт с ним, с этим матчем. Он ухмыльнулся, чувствуя себя таким счастливым и таким придурком, а затем привлек ее к себе для поцелуя, который заслужил; его руки обвились вокруг ее тела, а ее собственные руки скользнули по его влажным волосам. Тем утром Слизерин продул Гриффиндору с разрывом в семьдесят очков, но у Драко Малфоя было чувство, будто он остался победителем.