(Не) Лишняя

Гелла шагала по тротуару и считала квадраты под ногами — лишь бы чем-нибудь себя занять, потому что больше заняться было категорически нечем. Примерно полтора часа прошло уже с тех пор, как они все расстались, — Коровьев с Бегемотом испарились в одном направлении, Воланд с Азазелло — в другом, а Гелла… Геллу предоставили самой себе — делай, мол, что хочешь, теперь можно и даже нужно. Этих слов никто специально не произносил, но они словно бы висели в воздухе и всем без исключения были известны. Иди туда, не знаем куда, тут уж сама решишь, извини, нам теперь это не больно важно. И Гелла шла, — осторожно переступая и будто до сих пор не веря, — куда-то вперед, почти не разбирая дороги. Случайные прохожие порой встречались на ее пути, заглядывали ненароком в глаза и тут же торопливо отшатывались в сторону, — глаза эти в данный момент были пусты и темны и будто бы затягивали, как черные дыры… Женщина же и не подозревала ничего такого, просто была погружена в воспоминания, что преследовали ее уже долгое время.       Как-то она попала на бал к сатане. Случайно, ненароком, в этом она была уверена абсолютно точно. Ну кому могла она понадобиться там, совсем недавно убитая и обращенная в вампира, ничего не смыслящая в жизни? Как в той, так и в этой, новой… Бал ее не воодушевил совершенно, — толпы висельников, отравителей и ведьм лишь смущали и вызывали разве что натянутую улыбку. Гелла чувствовала себя там лишней. Хохот и визги нечисти гнали ее прочь, хоть она и сама была теперь такой же нечистью. Потом мессир нашел ее, представился и сделал предложение: — Два века и двадцать лет ты будешь служить мне беспрекословно, я же за это лишу тебя сырья могилы, кошмарных вечных снов и присутствия всех тех, кто тебе омерзителен. А потом ты обретешь свободу. «Как долго, — подумала еще тогда Гелла вместо того, чтобы задуматься — о какой свободе тут, собственно, идет речь? Как вампир может быть свободным? — Целых двести двадцать лет! Эти годы будут тянуться вечность…» Годы пролетели, словно вихрь. И она стояла теперь одна посреди площади; тучи сгущались в небе над ее головой, поднимался ветер и пронзал ее миллионами иголок. Скоплялась гроза.       … И тут где-то сверкнула молния, потом еще и еще, и женщина осознала вдруг, что они улетают, осознала так ясно, словно стояла там же, где и они, и провожала их взглядом, исчезающих верхом на своих конях в вышине среди облаков. Тоска захлестнула Геллу, словно удавка. Она явственно ощутила вмиг, что вновь осталась одна на этом свете. Первая дождевая капля стукнула ее по носу и потекла вниз по щеке, оставляя за собой неприятный, холодный след, что проникал, казалось, в самую душу. В самое сердце. Хотя сердце вот должно было волновать женщину в последнюю очередь, так как уже несколько сотен лет не билось и было мертво. И еще несколько сотен лет также не будет биться.       Гелла судорожно вздохнула, погрузила непослушные пальцы в быстро намокшие от дождя волосы и задумалась о том, чем же ей стоит заняться теперь. Точнее, лишь попыталась задуматься — мысли ее упорно возвращались к квартирке № 50, к камину, небольшой кухне и огромному черному коту. Вампирша раздраженно мотнула головой. Если Он думает, что она станет молить о возвращении… Унижаться… Но, конечно же, он ни о чем таком не подумает, потому что они заранее уже обо всем договорились. И это лишь она одна надумывает себе невесть что. «Ничего, — подумала женщина, невольно сжимая руки в кулаки и закусывая губу, — я докажу и ему, и им, и себе самой, что способна на многое. Я способна, понимаете?! Они мне не нужны…» Подумала, и так и не сдвинулась с места. Солнце выглянуло из-за туч, осветило своими лучами площадь. Там, где стояла прежде красавица Гелла, лежала теперь аккуратная горсточка пепла.

***

Гелла в недоумении огляделась по сторонам. Она стояла уже не на площади, под дождем, а в огромном, каменном залу с высоченными колоннами и мраморным полом. В паре метров от нее Бегемот с Азазелло рубились в карты, сидя за дубовым столом, и, казалось, не обращали на женщину ни малейшего внимания. Она отвела от них глаза и почти сразу же встретилась взглядами с высоким, худощавым, одетым во все фиолетовое гражданином. Гражданин, склонившись над столом, с интересом наблюдал за развитием игры до того, как Гелла появилась здесь, и, как только ее заметил, тут же обратил на нее свое внимание. — Гелла! Как вы добрались? Ничего не мешало в пути? И тут она узнала в нем Фагота. Ну конечно же, это был Фагот, только уже в облике Рыцаря, то есть в своем истинном облике. Он несколько печально смотрел на нее, явно витая мыслями где-то далеко. Впрочем, спустя секунду встрепенулся, улыбнулся и указал рукой на свободное кресло у одной из колонн. Гелла, завороженно глядя на него, опустилась в кресло, все еще сомневаясь в своих действиях и вообще правильности, реальности всего происходящего. Азазелло, наконец, оторвался от игры и уставился на нее. — Почему… — начала было женщина, но демон ее прервал: — Та ночь была не твоей. К тебе это не имело, да и не имеет никакого отношения. Сказал, как отрезал, и вновь отвернулся, занялся перетасовкой карт. — Азазелло… — мягко, но укоризненно промолвил Фагот. — Все не совсем так, точнее — тут есть и еще кое-что… — Мы не могли пустить даму в такой бардачище! — икнул тут Бегемот, принявший, неожиданно, сторону Коровьева. — Вот именно, — горячо поддержал его тот. — Толстенные слои пыли плохо влияют на психику женщины. А нам не нужно в ближайшее время скандалов. Мессир нуждается в отдыхе! Нет, что-то явно, тем не менее, осталось в нем от того, прежнего Коровьева. Все те же озорные искорки в глазах, все та же знакомая улыбка… И все-таки у Геллы оставалось еще слишком много вопросов. — Мессир вам, можно сказать, сменил статус, чего тут непонятного? Двести двадцать лет прошло, настала пора перемен. Вы отныне заведующая нашими делами. — Бегемот лениво развалился в кресле и прикрыл глаза. — Не смей прерывать игру, — предупредил Азазелло. — Не хочу портить со старым товарищем отношения на ночь глядя. — Не смей прерывать игру! Кот зевнул и, глянув на него недоброжелательно, нехотя взял в лапы свои карты. — Ну что же вы, душечка, замерли? Не хотите быть заведующей? Ну и черт с ней, с заведующей, будете просто домоправительницей! — воскликнул Коровьев. — Адоправительницей, — шепнул Бегемот. — Ш-ш! Постыдись, прохвост, мессира! Так будете? — Буду, — ответила Гелла и ощутила, как тяжелая слеза срывается с ее щеки и падает на мрамор под ногами.