Чертов ёкай

Нацумэ не любил утро субботы. В это время ёкаи, желавшие вернуть себе имя, слишком часто заглядывали в его покои. Конечно, он не любил субботнее утро до появления одного похотливого существа, которое в свой визит заставило его выдохнуться на три дня вперед. Такаши помнит её длинное синее кимоно, приспущенное на плечах на манеру проститутки, игривые голубые глаза, бледную кожу лица и сочные вишневые губы. Её маленькая родинка под левым уголком рта мило смотрелась и добавляла ей какую-то загадку и шарм. — Моё имя Нагато, — она помахивала большим иссиня-черным веером на себя, заставляя того же цвета волосы трепетать при легких порывах. Нацумэ с трудом нашел это имя в тетради, с таким же трудом вырвал лист. Его сердце так быстро билось, что не с первого раза вышло вернуть ёкаю имя. — Вы такой милый, Нацумэ-сан, — улыбалась она, когда он таки покончил с ритуалом. Её левое плечо опасно приподнялось, отчего кимоно съехало вниз ещё немного. Нацумэ готов был провалиться сквозь землю от стыда, увидев бледно-розовый край её сосков. — За Вашу услужливость я Вас отблагодарю. Но только по-своему. — Н-не стоит, — даже выдохшийся после ритуала, он ещё пытался ей противиться, а она, эта чертовка Нагато, обнажалась всё больше и больше. — Не бойся, Нацумэ, я обещаю, что тебе понравится. Он помнит её невероятно горячее тело, прижимающееся к его. Твердые соски, которые терлись об его грудь; её мягкую влажную промежность, которой она села на его полувставший член; её пальцы у себя во рту, слегка пощипывающие его язык. А когда она взяла его член в рот, в голове словно взорвались сотни фейерверков. Иногда он постанывал от удовольствия и сразу же зажимал рот ладонью, стыдясь собственных чувств. А Нагато, похотливый ёкай, лишь хитро улыбалась и продолжала лизать его член. А если признаться честно, Нацумэ не хотел, чтобы она прекращала делать это… … Внутри нее было очень горячо. Юноша думал, что его член уже не может стать больше, однако он ошибался. Первое время он с трудом выскальзывал из её лона — настолько был широкий и твердый. Ёкай вся извивалась, сидя на нем, а когда начала скакать, Нацумэ и сам обезумел от новых ощущений. Ему ещё никогда не было так хорошо, как сейчас. Её большая, подтянутая грудь подскакивала при каждом движении, розовые соски блудливо торчали, вишневые губы блестели на свету поднимающегося солнца. Кажется, Нацумэ забрызгал спермой всё одеяло, пока Нагато была в его комнате. Он видел белые ошметки в её волосах, на ее руках, животе и лице. Она ещё около часа после секса не выпускала его член изо рта, наслаждаясь его горячим семенем. А когда, наконец, у Нацумэ совершенно не осталось сил, она поцеловала его в губы, вынуждая его попробовать собственную жидкость. На вкус та ещё дрянь, — отметил Нацумэ. И как она вообще столько выпила? — Нацумэ-сан, я очень давно не благодарила людей, — говорила она, сидя перед ним голышом, но совершенно не стесняясь этого. А Такаши, глядя на её идеальное тело, большие груди и кончу на лице, опять начинал возбуждаться. «Извращенец!» — ругал себя он, беспощадно краснея. — С Вами было невероятно хорошо. Надеюсь, Вы не будете против, если я когда-нибудь вновь приду проведать Вас? Словесного ответа не потребовалось: по эрекции старшеклассника Нагато и сама всё поняла. — Раз уж Вы настаиваете, — она голодно облизнулась и вновь взяла в рот головку его члена и сосала до тех пор, пока Нацумэ опять не кончил. А потом она ушла. Оставила Такаши всего в собственной сперме, с грязным одеялом и запачканным полом. Он ещё полчаса лежал голышом на футоне, пытаясь прийти в себя, и благодарил всё на свете за то, что тётя до сих пор не поднялась позвать его на завтрак.