Виски со льдом

Громкая музыка. Толпы пьяных людей, пытающихся танцевать под нее. Откровенные поцелуи, возникающие между совершенно незнакомыми людьми. Рваные вздохи, доносящиеся откуда-то из глубины зала, но которые глушит музыка. Она сидит у барной стойки и пьет очередной бокал вязкого алкоголя. Он обжигает горло, сносит голову, туманит разум. Наверное, поэтому, она пьет так много? Очередной выходной который она прожигает в клубе, пытаясь забыться. Но не выходит. Да и пьянеет она не сразу. В-принципе, даже пьяная, она отказывает «кавалерам на ночь», что так и вьются вокруг нее весь вечер. Ее тошнит от осознавания всей ситуации, но она вновь делает глоток, и снова вязкая жидкость скользит по горлу. Бармен отказывается наливать еще, но в итоге сдается под напором девушки. Она достает из небольшой сумочки мобильный, и набирает его номер. Гудки, казалось, идут целую вечность, она будит его в час ночи, заставляя программиста подскочить, и со стоном поднять трубку, хрипло отвечая: «Амелина, какого хрена?». Она заплетающимся языком просит забрать ее, и диктует адрес. Он со вздохом отключается, и начинает со сверхскоростью собираться, и уже через пару минут — садится в машину и едет. Он останавливается у светящегося от неоновых вывесок клуба. Хмурится, и заходит внутрь, сразу пытаясь найти непутевую подчиненную. И какого черта она позвонила именно ему, если все это время пыталась забыть именно его? Он скользит между танцующими, и находит ее у бара, поглощающую очередной стакан. Он выхватывает у нее алкоголь, и со стуком ставит на стол, смотря на в хлам пьяную ее. Она пьяно улыбается, и шепчет: «Ваню-юша», на что тот только закатывает глаза, и хватая ее за запястье, буквально тащит к выходу, одновременно недовольно что-то шипя. Они выходят из клуба на свежий, морозный воздух. Он смотрит ей в глаза, а она вдруг прижимается к нему, и целует, опустив руку на ремень джинс. Он отталкивает ее, и убирает ее руку оттуда, куда в-принципе порядочные люди вообще руки совать не должны, и заталкивает в машину, пристегивая, ибо то, как она машет руками и смеется — явно было показателем ее невменяемости. Он садится за руль и заводит мотор, но не успевает тронуться с места, как она снова целует его, и ее не останавливает даже тугой ремень. Он шипит на нее, и заставляет молчать, в который раз убирая ее руки с себя. Возможно в другой ситуации он бы не стал ее отталкивать, даже наоборот — ответил бы, но не в этот раз. Когда она в стельку пьяная и паршиво смеется, что на нее не похоже. Он везет ее к себе, чтобы присмотреть за пьяной подругой, и заодно чтобы она ничего не разрушила в своей квартире, о чем, конечно, на утро ей напомнила бы головная боль. Они заходят внутрь, и он отправляет ее в ванную, вручив свою футболку и первые, попавшиеся под руку спортивки. Она появляется не сразу, и находит его в спальной, стоящего у окна. Она подходит к нему и обнимает за талию, и целует в шею. Он слышит слабый шепот: «Я люблю тебя», и невольно усмехается. «Ты пьяна, Амелина, и уже завтра о сказанном пожалеешь», говорит он, не оборачиваясь. Слышит слабое отрицание, и то, как ее руки сильнее замыкаются на груди. Она по сравнению с ним маленькая, почти малышка, а ведь всего лишь сняла каблуки. У него екает сердце, когда он видит, насколько она на самом деле беззащитная. Сейчас нет той гордой маски, которую он видит каждый день в лаборатории, нет того нахальства. Пьяные всегда говорят только правду. Он оборачивается, и сразу чувствует ее губы на своих. Тепло, нежно. Не так похотливо, как в прошлые разы, и ему на секунду кажется, что она вовсе не пьяна, но потом смотрит в ее глаза и видит мутную дымку. Алкоголь пагубно сказывается на ней, а еще на нервной системе того, кто ее потом после всего выпитого забирает в час ночи из клуба. Он не сдерживается, и аккуратно целует ее в ответ, удобно устраивая руки на ее талии. Но потом отстраняется, и тихо говорит: «пойдем, нам нужно выспаться». Они ложатся на его просторную кровать, застеленную черными простынями. Он лежит на спине, а она жмется ему под бок, положив руку на грудь. Он приобнимает ее во сне за талию, она кладет голову ему на плечо. Ночь летит очень быстро, она просыпается первой от жуткой головной боли, и к удивлению замечает, что спит она с ним, в его одежде, его постели, в его, черт возьми, квартире. Он мирно спит, прижимая ее к себе. Она аккуратно встает с кровати, и видит желанную воду и таблетку анальгина на тумбочке, о чем еще вчера позаботился заботливый программист. Она идет на кухню, и выпивает еще несколько стаканов воды. Потом вдруг слышит шлепанье голых ног по линолеуму. Он заходит на кухню, потягиваясь и зевая. А потом припоминает ей все, что случилось прошлой ночью. А она говорит всего одну фразу, от которой он чуть не падает на пол: «это была правда. Когда пьяна, врать не можешь никак». Она оборачивается и смотрит на него. На подтянутое тело, не скрытое футболкой, взлохмаченные русые волосы, и сонные карие глаза. Он подходит к ней, и прижимает ее к столешнице, ставя руки по обе стороны от ее талии, опираясь ими о твердую поверхность. Он внимательно смотрит ей в глаза, а потом вдруг резко прижимается к ее губам своими, настойчиво целуя ее. Так, что у нее подкашиваются ноги, но он ловит ее, и подхватывая под бедра, сажает на стол, заставляя ее обвить его ногами, и скрестить руки на шее. Жарко, безумно жарко, как в адском котле. Он гладит ее спину, талию, стройные бедра, а когда заканчивается воздух и ему приходится отстраниться, шепчет: «ты пьяная — это такое искушение, что едва вообще можно сдерживаться». Она смущается, но он заставляет смотреть ему в глаза. А смотрит он внимательно, она гладит его по волосам и улыбается, нежно-нежно улыбается. Он касается своим носом ее, и сам расплывается в сонной улыбке. А ведь, пьяные всегда говорят только правду.