Выбор сококу

Пробуждение было мучительным. Сознание сопротивлялось изо всех сил, не желая возвращаться в эту действительность. Но тело было беспощадно — пересохшее горло болело и требовало разлепить глаза и найти какой-нибудь источник воды. Джениус хрипло закашлялся и открыл глаза. Зрение тоже шалило — мир расплывался, но он все же сумел заметить смутные очертания человека, сидящего возле постели. Секунду спустя его затылок бережно приподняли, а губ коснулся край кружки. Вода — воистину живительная влага. Спустя минуту Джениус окончательно пришел в себя, но, протерев глаза, решил, что повредился рассудком. Сококу, что сидел рядом с ним никак не мог здесь находится. Это было абсолютно невозможно! — Ты не бредишь, — успокаивающим голосом заговорил тот, кого вот уже четыре тысячи лет не существовало, — это не обман зрения, не коварный план Мураты, не гипноз Алазон. От его слов Джениус начал вспоминать, что произошло. Его существование подходило к концу. Он лишь хотел увидеть Шин-О, поговорить с ним — и умереть счастливым. Но Мурата не позволил ему и этой малости. Маленькая жрица, стоящая в воротах храма, как последний солдат осажденной крепости. Шори-доно, с решительно сжатыми зубами и виной в глазах. Джениус похитил его, отдал своей хозяйке, подвергал опасности его жизнь, но благородный господин Шори все равно терзался, причиняя ему вред. Он не хотел этого. «- Вы так добры, Шори-доно…» — губы Джениуса дрогнули, почти сложились в слабую улыбку. Почти. Мурата. Проклятый Великий Мудрец… нет, возомнившая себя им реинкарнация. Если Джениус, по издевательской воле хозяйки, носил лицо Великого Мудреца сококу, то Мурата забрал себе право называться им. Соперники безжалостно уничтожались. Почему? Разве он просил слишком многого? Истинный Король. На этом воспоминании хотелось перестать существовать. — Вот, выпей, — Дайкендзя протянул ему кружку с травяным настоем, — полегчает. Джениус выпил залпом, почти мечтая, чтобы там оказался яд. Лекарство, однако, оказалось знакомым на вкус. Успокоительное. Не более того. — Кто ты? — спросил он, откидываясь на подушки. Все что угодно лишь бы отвлечься от боли. Хотя бы на пару минут. — Я — тот, кто заварил всю эту кашу, — отозвался сококу, — можешь проклинать. И высказывать все, что думаешь обо мне — тоже. Я выслушаю. — И не подумаю, — холодно отозвался Джениус, — пока не пойму, как такое возможно. — Забавно это слышать от тебя. Ведь ты тоже сумел отделиться от души, которая когда-то принадлежала нам обоим. Пальцы Джениуса смяли простынь. Он вспомнил. Ведь именно это воспоминание подтолкнуло его к созданию хосеки с отпечатком своей личности… — Я никогда не полагался на один план, — пояснил Дайкендзя невозмутимо, — реинкарнации были основным планом, но был еще запасной. Перед смертью я сохранил свою личность и оставил ее в глубине одного магического источника, наполненного силой. Рано или поздно, я накопил бы достаточно магии для воплощения своего тела и разума — тех, что были при жизни. И выиграл бы еще несколько столетий для поиска способа уничтожения Властелина. Рискованный план, совершенно ненадежный. Кто бы мог предположить, что именно он сработает так, как нужно и вернет мою личность без изменений? Увы, я пробудился с небольшим опозданием — Юури уже уничтожил Властелина. Он — настоящий герой. — Мы оба опоздали, — выдохнул Джениус, — со всем справился Мурата. Великий Мудрец нахмурился. — Я и представить себе не мог такого, — медленно произнес он, — реинкарнации моей души не стали мной. Совсем иные люди и мазоку. Кто-то принимал ответственность, кто-то отвергал и жил в свое удовольствие… если так можно назвать существование, наполненное воспоминаниями из прошлых жизней. Я ошибся. То, чем они стали, почти не напоминало меня. Чудо, что Мурата вообще согласился нести этот крест. И печально, во что его превратила эта ноша… — Откуда ты знаешь? — Я наблюдал. Мне показалось, что три Великих Мудреца в одно время — это будет несколько слишком… поэтому я затаился. Как оказалось — не зря. Я подобрал тебя после того удара в храме. Ты едва выжил. Джениус скривился. — Лучше бы оставил меня умирать. Я все равно не проживу долго. — Проживешь, — спокойно ответил Дайкендзя, — я все-таки лучший ученый, чем королева Алазон. Я кое-что исправил в твоем теле — оно сможет существовать еще достаточно долго. А если учесть еще наличие в нем души — тебя вполне можно считать живым. — Это невозможно! — прошептал Джениус, — я — только отпечаток личности… — Выходит, не только. Я видел твою душу. Я не мог ошибиться. Не знаю как она могла появиться — это похоже на чудо. Но она есть. Не отказался бы я от такого, — слегка мечтательно сказал Дайкендзя, — без души я чувствую себя слегка… ущербным. «- Так же как я?» — мысленно изумился Джениус. — Но, даже если так… мне нет смысла жить, — мрачно ответил он, — а ты… разве ты не хотел увидеть его? — Шин-О? — Дайкендзя погрустнел, — хотел поначалу. А потом… передумал. — Что? — Передумал. Я не хочу видеть его таким. Я наблюдал за ними — за Шин-О и за Муратой. Этот демонический бог — не мой возлюбленный. — О чем ты? — обескураженный Джениус сел в кровати, — конечно, это он! Кто же еще? Черные глаза Дайкендзя смотрели на него печально. — Ты меня не понял. Он — это он, но… я любил живого мужчину-мазоку. Любил и когда он покинул свое тело. Приходил к нему в храм и говорил с ним. Но тогда он был другим. — Тебе больше важны телесные проявления любви? — презрительно спросил Джениус, — разве главное не личность? — Вот этой личности я больше и не вижу, — отозвался Великий Мудрец, — тот, кого я любил никогда не был таким безжалостным и слепым. Знаешь, я никого не любил до встречи с Шин-О. Просто видел недостатки человека и они не давали мне терять голову. Кто-то был эгоистичен, кто-то — равнодушен, кто-то обладал таким зашоренным мышлением, что с ним невозможно было разговаривать… И вся их физическая привлекательность не затмевала этого. А Шин-О обладал потрясающим характером. Да, он был красив, умел ухаживать, добиваться своего, не силой, а нежностью. Но, знаешь, для любви мне этого было бы мало. — Чего же тебе еще не хватало? — Я влюбился в его характер, — просто сказал Дайкендзя, — я наблюдал за ним и влюблялся с каждым днем. Шин-О был силен, но брал на себя всю ответственность за пользование этой силой. Ему и в кошмарном сне не могло присниться — обрушить ее на слабых. Он был добр — всегда приходил на помощь, если она требовалась. Не мог пройти мимо страдающего… как и я не смог, — он мягко улыбнулся, — а еще, несмотря на дурашливое поведение, он был умен. Понимал, что бывает неправ и мог это признать. Он никогда не полагался слепо на чьи-то слова, не потому что не доверял, а потому что не желал перекладывать ответственность за свои поступки на других. Истинный Король, которого я знал, был просто потрясающим, невероятным созданием. Таким же искренним и сильным духом, как Мао Юури. И именно такого Шин-О жаждал увидеть ты, не так ли? — Да, — тихо ответил Джениус. Он начал понимать. — Увидел? — Нет. — А кого ты увидел? — Это все Мурата! — лихорадочно забормотал Джениус, — это он оболгал меня, он обманул Шин-О… — Достаточно, — Дайкендзя накрыл его руку своей, — ты еще не отошел от шока. Позволь мне, как стороннему наблюдателю, объяснить. Благородный герой не поднимет руку на шатающегося от слабости, измученного, пусть даже врага. По тебе было видно, что ты умираешь. Мурата знал это, а Шин-О — видел. Но он не остановился. Он пытался тебя убить. Хуже — он отказал тебе в праве на существование, назвав фальшивкой, мороком. Это не его слова. Он перестал думать и нести ответственность за свои поступки, он теперь слепо слушается Мурату. Ему так проще. — Неправда… — Ты считаешь, что он сам принял такое решение? Хорошо, допустим. Но тогда получается, что он сам решил убить того, кто шел к нему на исповедь. Ты не совершил ничего непоправимого. Даже господин Шори это понимал. А четырехтысячелетнее божество не смогло понять? При жизни сердце Шин-О вмещало в себя весь мир. Это и есть то, что называется милосердием. Сейчас он помогает лишь «своим» и готов безжалостно давить «чужих». Он не видит дальше своего носа и зациклен на себе. — Хватит… — мир Джениуса продолжал рушиться, одновременно, становясь логичным и понятным. Вот и все ответы на вопросы. И не надо ползти обратно до храма, умоляя лишь ответить — за что?! — Истинный Король которого я знал, не был подвержен предрассудкам. Этот — так же зашорен и эгоистичен, как сотни других в нашем мире. Ему было тяжело, я понимаю. И он цеплялся за единственную опору — реинкарнацию моей души. Он не видел разницы между личностями, он смотрел только на душу. Но за эти тысячи лет он лишился человечности. Именно поэтому богов нельзя любить — им можно только поклонятся. И вот доказательство. Ты — сококу с моей памятью, моей внешностью, но своей личностью и своей душой, был почти уничтожен им. Потому, что ты — не я. Пусть это так, он не имел права так поступать. Ты тоже имеешь право на жизнь. Он сделал это в угоду Мурате. Единственной своей опоре… и он заслужил ее. От моего короля осталась лишь внешность и обаяние, а этот чужой мазоку не способен занять место в моем сердце. Пусть достается Мурате. Он мне не нужен, да и я ему тоже. Он цепляется за прошлое, жертвуя настоящим. Он никогда не услышит слова Кена: «Я — не Великий Мудрец». Но их обоих это устраивает. — А что же будешь делать ты? — Жить. Это — тяжело, но я смогу жить дальше. Мой король умер, и я буду хранить воспоминания о нем в своем сердце. Поклонятся этому богу демонов я не намерен. — Воспоминание, говоришь? — задумчиво сказал Джениус. Воспоминание. Немного меньше чем слепок личности. Но ведь у них двоих получилось же? Возможно ли… Дайкендзя улыбнулся. Он понимал, что творится в голове Джениуса и это, странным образом, успокаивало. — Что касается тебя, — продолжил он — тебе стоит вспомнить о своих обязательствах. — О каких еще… — Об ордене «Белых воронов». Отнюдь не все погибли в ту ночь. Они выжили, затаились и ждут возвращения своего господина. Его люди. Джениус сжал зубы. Алазон заставила его прийти в Орден и захватить в нем власть. Ему там поклонялись, его любили. Ему пришлось бросить их на произвол судьбы, по приказу хозяйки. — Я не достоин их. — Но они выбрали тебя. И они, узнав о твоей смерти в Шин-Макокку, захотят отомстить. Ты желаешь их гибели? — Нет! — Тогда вернись и возьми командование. Это — то на что ты способен. Что ж, цель жизни не хуже прежних. Он втравил воронов в эту историю, он их и вытащит. И надо бы найти им мирные цели. Не хватало еще чтобы они снова оказались втянуты в подобное. — А куда пойдешь ты? — поинтересовался Джениус. — Если позволишь, присоединюсь к тебе. Я был бы не прочь попутешествовать, посмотреть изменившийся мир, но боюсь, информация о бродячем мудреце-сококу рано или поздно дойдет до Шин-Макоку. Мурата слишком ревнив чтобы терпеть даже потенциальных соперников. Вдвоем мы сможем отбиться. К тому же, мне любопытно, как ты сумел получить свою душу и не подойдет ли этот способ мне. — Пожалуй, позволю, — Джениус решил, что это неплохая идея, — я ведь твой должник. И помощь с орденом мне пригодится. Он, наконец, сжал накрывшую его ладонь руку, в ответ. Они оба начнут все с нуля. Это будет очень странная жизнь, но если рядом есть тот, кто тебя понимает и поддерживает — какая разница кто он?

***

Двое мужчин, закутанных в плащи, двигались к границе Шин-Макоку. В порту они сядут на корабль и отплывут в Великий Шимарон. Джениус невольно обернулся. С высокого холма расстилался прекрасный вид на столицу и замок Истинного Короля. — Не нужно, — мягко отвлек его Дайкендзя, — месть не дает покоя и счастья. Не для нас с тобой. — Я знаю. Я думал о том, что хотел бы еще раз поговорить с Шори-доно. Похоже, он терзается виной за произошедшее. — Это хорошо. Он не равнодушен. Я думаю, ты еще встретишься с ним. Он нравится тебе? — Он — замечательный мазоку. — улыбнулся Джениус, — постой, ты же говоришь о любви? Нет уж, хватит с меня. Я с радостью встречусь с Шори-доно, стану ему другом, если получится, но большего мне не надо. — Какие знакомые слова, — лукаво улыбнулся Дайкендзя, — кажется, примерно так я думал когда-то в отношении одного неугомонного мазоку. Забавно. — Я познакомлю тебя с Шори, — хмыкнул Джениус. — Мне больше интересен Мао Юури. Вот с ним бы я с удовольствием познакомился лет через пятьдесят, когда он станет настоящим мужчиной во всем… — невозмутимо ответил Дайкендзя. — Боюсь, тогда ты уже упустишь свой шанс, — в тон ему ответил Джениус, — он очень популярен и кандидатов возлюбленные у него хватает. Оба сококу рассмеялись и продолжили путь.