Упокой нолдор

      Рассказывают, что когда в Тирионе среди нолдор стали вестись неразумные речи, исполненные гордыни и гнева, нечаянная весть пришла из неожиданного места. Один из майар Намо прибыл на Туну и, войдя во дворец, сообщил, что Мириэль, пребывающая ныне в Чертогах Мандоса, обратилась к Владыке. Она сказала, что дух ее довольно отдохнул от перенесенных тягот, вновь обрел силы, и теперь она готова и хочет вернуться к жизни и занять свое место рядом с мужем и сыном.        Это событие взволновало весь город и самих Валар. Ведь уже раньше Владыки совещались после смерти Мириэль, и пришли к решению, которое было названо Статутом и должно было исполняться неукоснительно. В нем провозглашалось, что никогда никто из эльдар не может иметь двух живых супругов, а это значило, что Мириэль нельзя вернуться к жизни, и теперь она против воли будет заточена в Чертогах до самого конца Арды.        Однако, Валар были исполнены не только мудростью, но и состраданием. Они не хотели притеснять свободный дух никого из эльдар и долго совещались, надеясь прийти к иному решению. Тем временем в Тирионе возрастал ропот среди нолдор. Феанор собирал своих сторонников, коих пребывало с каждым днем, и произносил все более гневные речи, в которых неразумно обличал Валар, их, как казалось ему, ненасытную жажду власти и стремление угнетать эльдар. Все больше ушей внимали ему, и уже звучали призывы самим отправиться к вратам Чертогов и потребовать освободить истинную королеву. Финвэ во дворце пребывал в смятении: все знали, что тень первой жены никогда не покидала его сердца, и он ощущал вину за свой второй брак, который теперь стал причиной насильного заточения Мириэль. Одна Индис оставалась спокойна и утешала мужа, она верила Владыкам и уповала на них.        Но шли дни, и Валар не могли вынести иного решения, чем то, что уже было названо Статутом. До Тириона доходили слова Намо, который настаивал на том, что невозможно выпустить Мириэль, как бы ни была велика ее жажда жизни. Наконец, нолдор не выдержали и во главе со своим королем большим числом направились к Кругу Судеб. Долгим было совещание, но никого иного ответа придумано не было.       И тогда со своего места встала Индис.       — Многие годы жила я вместе с Финвэ, — сказала она, — и брак этот принес мне большую радость и большое счастье. Но всегда мысли мои втайне отравляло знание, что я занимаю чужое место.        Тут по рядам нолдор и среди бывших здесь же некоторых ваниар пронесся ропот, но Индис продолжила и повысила голос.       — И вот пробил час мне вновь уступить место той, кому оно изначально принадлежало. Я желаю уйти в Мандос вместо Мириэль. Тем самым будет соблюдено главное — Статут не будет нарушен, а невинный дух, томящийся взаперти, обретет свободу и счастье.        Теперь поднялся вовсе небывалый шум. Финвэ бросился к жене со словами о том, что ее жертва невозможна, что Валар должны придумать другой способ. Но тогда с места поднялся Намо и, взмахнув рукой, оборвал все возгласы.       — Другого способа нет. Если Мириэль хочет вернуться, Индис должна умереть.        Индис благодарно кивнула словам Владыки и спокойно обратилась ко всем:       — Знаю, что некоторым из вас будет горько расстаться со мной, но разве справедливым будет обречь Мириэль на заточение? Разве можно продлевать муку тех, кто теперь мог бы с ней воссоединиться? Поэтому таково мое решение. Мои дети уже выросли, их собственные дети стали взрослыми, и мне не придется никого оставлять сиротой. Моя жертва принесет меньше горя, чем смерть Мириэль. А ее возвращение осушит слезы по моему уходу. Я так решила.        На этом многие из присутствующих возле Круга Судеб действительно залились слезами и стали горестно стенать, оплакивая судьбу королевы. Феанор же, говорят, подошел к ней и без слов низко поклонился.        На том и было кончено.        Намо сообщил Мириэль, что ей осталось ждать в Чертогах недолго, столько, сколько было отведено Индис на прощание с близкими. В Тирионе был устроен для всех прощальный пир, на котором много пели, танцевали и смеялись, вспоминая только хорошее. Таково было последнее желание Индис.        На следующий день после пира на вершине Туны был выстроен большой помост, который украсили черными лентами и полотнищами. Дело было в том, что в Бессмертном Амане никто из эльдар не мог бы по своей воле заставить дух покинуть тело. А при всем мужестве, у Индис не доставало воли умертвить себя самой, поэтому Валар приняли решение, чтобы все сделал один из майар Намо.        Так, утром в час смешения света Индис в черном платье взошла на черный траурный помост и положила голову на застеленную алым бархатом подставку. Площадь была полна нолдор и ваниар и даже телери, многие тоже были одеты в черное и не скрывали слез, но Индис только улыбнулась им в последний раз. Майа взмахнул острейшим топором, лезвие опустилось, и все было кончено. Тело королевы заботливо завернули в расшитую ткань, погрузили на повозку и спешно увезли в Лориэн, где погребли под деревьями.        Едва на ее могилу упал последний ком земли, с мраморного ложа, стоящего на той же поляне, поднялась Мириэль. Не было предела радости от этого события, все приветствовали вернувшуюся королеву, и Финвэ, взяв ее за руку, расцеловал и усадил на своего коня. Вместе они въехали в Тирион и под громогласные возгласы вошли во дворец. В тот же день возобновился пир: покончив со слезами, нолдор на много дней предались радости.        Мириэль наконец-то воссоединилась с сыном, и счастливый Феанор сразу позабыл обо всех своих гневных речах и призывах покинуть Валинор. По прошествии времени в Тирионе перестали вести неразумные разговоры, и идея Исхода растаяла, подобно утреннему туману.        Дети Индис долго тосковали по ней, но со временем утешились. И только Ингвэ так и не смог смириться с уходом любимой сестры. Однажды он в тайне прибыл в Тирион, поднялся на самый верх своего прежнего дома — башни Миндон Эндалиева — и бросился оттуда, разбившись на том самом месте, где некогда стоял убранный черным помост. Все эльдар долго скорбели после смерти Верховного короля, над местом его гибели возвели белоснежную гробницу, и возле нее никогда не увядали алые цветы.        Со временем горе притупилось, и ваниар призвали своим королем младшего сына Индис, Финарфина, который ближе всех был им по духу. А вместо Верховного короля эльдар Валинора стали почитать Финвэ. Обремененный своим радостным воссоединением с Мириэль и нуждами новых подданных, он стал все чаще поручать Тирион заботам Феанора, и тот приложил много сил, чтобы еще больше украсить город и возвеличить его несравненную славу. Тирион рос и хорошел, нолдор обретали новые знания и множились, прославляя своего Короля, его сыновей и мудрость Валар. Один только Финголфин пребывал в тоске, но он был благороден духом и не чужд смирению.        Потому со временем все невзгоды забылись, смута улеглась, и всеобщий упокой пришел в Аман.