Бездомный бог и принцесса Несчастья

— КТО ты?! — Ято быстро встал в позу для битв, предвкушая, как начнется розня не на жизнь, а на смерть, — СЕЙКИ! — в его руках появились «голые» две катаны. Он был готов ко всему, ведь не ожидал от нее необычайной поддержки. Юноша не понимал: Как его нашли Боги, дабы искоренить?! Сейчас, либо тебя превратят в жертву, либо ты станешь их страхом на всю жизнь. иного выбора не было, ведь он прекрасно понимал, что вступил на тропу войны. И не по своей воле вступил, его… можно сказать, заставили так поступить. Спасаясь бегством, уже не осталось домов, в которые можно приветливо постучаться, в которых ждут, которые примут, как родного. Это не страх движет ими… Нет! Это иное чувство, никто не хочет запятнать свое доброе имя, которое долгие годы восстанавливалось из пепла, собиралось по кусочкам, НАЗВАВШИСЬ предателем, никто не хочет ответственности. В бегах — это равноценно тому, словно ты сидишь на пороховой бочке, которая может рвануть в любую секунду, или падаешь в самое пекло вулкана и ощущение длительный полет вниз. Да, здесь можно невольно пасть духом. Вокруг никого не осталось, кто мог бы поддержать, кто мог бы подать руку и оголить плечо, на котором можно было хотя бы поплакаться о своих бедах, рассказать о своих чувствах. В бегах — это последний шаг в бесконечную игру, в которой ты, как мышка бегущая в лабиринте бесконечном, а сверху за тобой смотрит кот. Он может напасть в любой момент, но он ожидает, когда ты обессилено рухнешь на землю и примешь свою судьбы таковой, какой она уготовлена. Оно ждет, когда исчезнуть надежды, почахнут глаза, а взгляд устремится в некуда, в пустоту или в темную, потертую стену, которую нельзя перелезть, у которой есть свой потолок препятствий. Свеча никогда не заждётся, второе дыхание не всегда можно открыть, даже если постараться. И находясь в бегах, быв против всех, не желая войны. Это не просто выиграть время, это не просто укрыться и дожидаться голодной смерти. Это нечто иное… это будто бы ты уже стал записан в изгои и от наказания никогда не сбежать. Быть никем для высшего общества, ведь они решили отыграться на тебе, ибо без вины нельзя было оставить эту ситуации. Должен быть обвиняемый или в их суде могут усомниться, не доверять им и тогда их лояльность исчезнет. Этого больше всего боится Консилиум, в котором имеет право говорить каждый, но все же до сих пор есть высшие шишки и мелкие бомжары, которым даже находится здесь, словно не дозволено, мол, не доросли и молоко на губах не отсохло. Если исчезнет величие, если все откажутся, будто бы отрекутся и похоронят заживо, то уже останется только тело, которое будет окинуто грязью. Каждый вопрос обязан решать правильно, не должен заходить в тупик и не остаться безнаказанным. В этом Мире ничто не происходит просто так, лишь потому, что грешить может каждый, а рассказать об этом только отважный решится. В содеянном, никогда нельзя сыскать признания, ведь впереди только новоиспеченные осуждения и мучения совести. Остаться и всё забыть… это невозможно! Это нельзя воплотить в жизнь. А сам ты никогда не забудешь, как бы не старался попасть в утопию своих мыслей, в розовый Мир наигранных мечтаний. Что же было бы лучше? Вокруг всё равно темница, дышать сложно, тяжело, каждый глоток, будто бы кинжал втыкается в изнеможенное тело. Комок в горле. Рассказать, не рассказать? Никто не поймет, — в этом уверен человек. Вот чем человеческое дитя и отличается от Бога, тем, что Бог решается, дабы не молчать, ведь молчание — призрак одного из самоубийств. Это они понимают прекрасно! Решение… вывод… действие. Никогда не отходить от пути, который выбран саморучной походкой, не оглядываться, ибо прошлое только утяжеляет любую ношу души, только может нависнуть грузом на плечи. Обессилеть… Богу не надо угаснуть, как спичка, топится в океане безмолвных печалей и бед. Выслушать каждое слова, услышать крики, стоны и боль в глазах увидеть. Всё это непостижимая работа и конечно они не могут помочь каждому. Но это не означает, что их не существует. Слишком много ответственности, даже всех переживаний не удастся посчитать. Если даже люди и не надеяться, всё равно приходится идти до конца, невзирая на кровь и обессиленное тело. Умереть с улыбкой, питаться людскими желаниями. Помогать, ибо это и есть суть жизни для Бога, ибо живым он больше не будет, ибо это их груз, их задание. Видеть, как меняется поколение людей, разных, совершенно не похожих, но оставаться строгим ко всем, оставаться непоколебимым хозяином, иногда и мучительным палачом. Никогда не знаешь, что можно ожидать от человеческой душонки, не предсказуемой, но всегда жаждущей большего, ждущей спасения, не знающей для чего им нужна эта свобода, будто бы гниющей в страхе за родных. Никогда нельзя предугадать их ход мыслей, понять их положение. Можно казаться иным человеком, но внутри… Бог видит не наружность, а внутренность, смотрит на самое сердце и раскрывает «скальпелем» душу. Их глаза видят далеко за горизонт, далеко за вершины холмов, дальше, чем можно было бы понять. Непоколебим… спокоен… хладнокровен. — Так не вежливо, — фыркнула незнакомка и из клубы дыма стало видеть аккуратное женское очертание фигуры, но только лицо оставалось сокрытым. — Не зли меня, ЖЕНЩИНА! — буркнул Ято, открыв свои глаза, совершенно понятно рыская ими по периметру, но сразу же заметив ее, он нахмурено, слегка зажмурившись пытался рассмотреть ее поближе. — Ято-саме, — ее рука в одно мгновение оказалась у него на плече, и нежный голос прикоснулся к ушку и дышал близко, — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе, — от этого ощущения по телу юноши прошлись волнами мурашки, но когда он хотел повернутся, ее уже не было, от нее и след простыл. — ТЫ где?! — крикнул Ято, а сам чувствовал неудобство от случайного прикосновение, ведь он не подпустил ее так близко. Она слишком быстра, она ему будет сложной соперницей, уж лучше другом, чем врагом, — Я тебя выслушаю, — облегченно произнес юноша, вздохнув и оставив Сейки в покое. — Ято, ты уверен? — спросил возмущенно и настороженно блондин, остававшись стоять рядом с хозяином. Он был готов защищать его спину, даже когда просто похож на человека и фактически ни на что не способен. Ни одна его атака, не могла подействовать на столь бесшумную Богиню, что движется, как молния. Намерения ее спонтанного визита всё еще продолжали будоражить душу каждому, ибо убийцы не церемонятся с жертвой, а она даже поигрывает. Наемники вообще стараются провести миссию без лишних хлопот, чтобы их даже не заметили, дабы не оставить следов. — Ято-саме, это опасно! — спохватилась Томонэ, скрестил руки около груди, мол, лишь бы всё обошлось, и мы не ввязались в глупую потасовку. Что ж… она всё еще видит добро в сердцах каждого. Это хорошее качество лишь в той ситуации, если ты не родился в ином Мире, в другом измерении и правилами жизни иными. Здесь недоверчивость порождает лишь страх перед своей жизнью и безопасностью. Не бывает великодушных людей, есть лжецы и обманщики. Но если и есть такие, их единицы. Разглядеть их в толпе маскарадных масок практически нельзя. Они так прекрасны — эти кавалеры, пользующиеся доверием со стороны глупышек, и дамы, прогнившие от начала пят до макушки, веселящиеся и плачущие души. Сидеть на конце опушки, видеть как закат переменяется рассветом, как птицы летают и в танце напоминают, что счастье есть и его стоит лишь увидеть. Иногда приятно посмотреть в некуда, удивляться, но это временное действие. На самом деле всё не так просто. На самом деле, страшно даже прикоснутся к шторам занавеса правды. Это пугает. Это отправляет в ступор, не дает возможности шевельнутся. Это окутывает тебя с головой. Легче ничего не знать и существовать в вечной умиротворенности, чем понимать и бояться, трясясь в уголке. Однажды кто-то сказал, что Мир не стоит бояться, это он должен бояться тебя, ибо появился новый человек с амбициями и багажом своих знаний и понятий. Появился новый, а новое всегда интересно, оно притягивает, но рано или поздно и оно устареет, от этого никто не застрахован. Это зависит от того, насколько ты можешь святить, насколько хватит твоего внутреннего света. Иногда быв совсем не примечательной, можно вырвать свой кусок от пирога, надо просто прислушаться и найти ту волну, которую ты запросто можешь покорить. Жизнь — наполнена риском. Она не просто картина, это несколько фрагментов снимка и их настолько много. Пустоту можно наполнить людьми, ее еще можно наполнить любимым делом. Окунувшись в него, порой мы забываем о многом. М ы открываем для себя новую вселенную под название «я» и там хоть нет никого, ты не чувствуешь себя одинокой и брошенной. Есть что-то, чего не видно, но оно было всегда с тобой, сидело рядом, хотело помочь. Оно может быть спасением твоих страданий. Хоть и обычно человек навязывает себе свои мысли, стиль Моды, делает то, что не нравится, потому что надо, а не потому что хочется. Даже проблемы и рутину, навязывает. Гонится за временем, бежит за тем, кого догнать уже невозможно. Человек подвластен всему, если даже это и может задеть самолюбие. Знаете, если взять один прутик, то он сломается через считанные секунду, а если восемьдесят, то их придется выламывать давя на каждого с определенной силой. Так, если есть человек, который дорог, ради которого всё-таки можно продолжать жить, его ни в коем случае нельзя отпускать, он и будет опорой, даже если не находится близко. Его дух останется рядом и без присутствия оболочки, он придаст силы больше, чем обычные прохожие. — Томоко… — начал неосторожно Ято, — Прости меня… — За что, Ято-саме? — удивилась серебрянка. Это затронуло всех, это неожиданностью. Так внезапно и так рано. — ЧТО ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ СДЕЛАТЬ, ЯТО?! — вскрикнула встревоженно Ягунэ, собрав свои руки в кулачки, — Знаете, Вам еще рано сдаваться, — говорила напористо она, заметя вялость в его словах. Похоже на глупость, но это ощущение, слово — выстрел с пистолета… Он устал? — Она пришла за мной… нет причины бежать… — Она?! — удивились регалии. — Она всего лишь… — только хотел начать Юкинэ. — Продолжай мальчик, — ехидно проговорила женщина, прислушавшись, будто бы легла на живот и свои ручки подложила под шею. Очень ей было любопытно. — УЙДИ! — крикнула с своим нежным голосом Томонэ, — Пожалуйста, уйди! — Вы меня прогоняете? — что ж… незнакомка играла роль паиньки. — УХОДИ! МЫ НЕ ХОТИМ ТЕБЯ ВИДЕТЬ ЗДЕСЬ! — продолжала свою истерику девочка. — А Вы меня и не видели, — правильно подметила Богиня. — Я… — начал Ято, — Тебе нужен я, не правда ли? — поинтересовался он, — Забирай, просто оставь в порядке моих регалий. — Сказал так, будто бы они все священные сосуды, — дымка обволакивала ее, и ее лицо оставалось не видно ни единому взору, — А ты жалок! — добавила она. — Назы… — НЕ ПОДДАВАЙСЯ ЕЙ, ЯТО-САМЕ! ТЫ НАШ БОГ И МЫ НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ОСТАВИМ! — СКАЗАЛИ в унисон они, будто бы поняли друг друга с полуслова. — Как решительно, — усмехнулась девушка и в одно мгновение дымка исчезла, и перед ними стояли девушка с красными длинными волосами в легком платье, цвета морской волны. Она выглядела такой миленькой, очень нежной и доброй, да и зажмурила свои большие глаза, закрыв веки. — И кто она такая? — все были удивленные ее совершено не боевому виду, и намерений сражаться, в ней нельзя было выделить, как доминантных. — Яточка, Я — Алма — Богиня Искушения, — улыбаясь, представлялась она, наконец сверкнув своими гетерохромическими глазами, — А это, — показала она на мужчину, который стоял подле нее, — Это мой священный Сосуд — Йеидай Фуко! -Здравствуйте, — поклонился черноволосый мужчина в зеленых штанах и в строгом пиджаке. — Приятно, не правда ли? — она продолжала выглядеть дружелюбной, — НО… — НАХМУРИЛСЯ ее взгляд и стала будто бы обижаться и дуться, — Я не ожидала тебя увидеть именно таким. Ты какой-то вялый я разочарована. Ты не оправдал мои ожидания. — А что он по-твоему должен был сделать?! — возмутился Юкинэ. — Ммм, — только хотела красноволосая в аккуратных туфлях задуматься, как ее регалия тронула ее плечо. Она оглянулась, а после со вздохом продолжила, при том, что второй даже не шевельнул устами, — Я хотела предложить тебе, Ято, руку помощи. Скажи, ты готов сражаться со мной плечо к плечу. Я знаю, у тебя нет иного выбора. Ты уже принял поражение со стороны совета, — говорила она так, будто бы мания величия захлестнула ее и она пропала в этом океане гордыни. Она унижала и видела, как стоит выше всех. — Но… — невзначай проговорил Ято, посмотрев ей в глаза, показав, что сам не хуже, — Ты демон!