Наперегонки

За завтраком, который, по давней традиции, в это время года накрывали на столах во дворе замка, случилось весьма неожиданное: Ромулу и Полина Инесса поссорились из-за права сопровождать Эухению Викторию в дом Блэка. Полина Инесса настаивала, что она лучше понимает ситуацию, лучше разбирается в людях, постоянный компаньон Эухении Виктории и ей все равно нечего делать. Ромулу возражал, что он старше, дом ему интересен как архитектору, интересно так же разобрать, что за чары были наложены на него Орионом Блэком - это может пригодиться для защиты домов семьи, и… - Да и что ты можешь-то, в конце концов?! – воскликнул он. - Да у тебя вообще нет магии! - Что-о-о?! – протянула шокированная Эухения Виктория. Даже баронесса выглядела ошеломленной. На Полину Инессу никто не смотрел. - Так, - рявкнула баронесса, - раз такое дело, то… - она внезапно замолчала. - Никто не пойдет? – уныло предположила Эухения Виктория. - Пойдете оба! Ромулу просиял. - Он ее случайно не приложил Конфундусом? – спросила Полина Инесса, когда после завтрака сестры, оставшись одни, спустились к озеру. Внизу было тихо, от жары попряталось все живое, включая русалок, мелких зверушек и насекомых, и темный неподвижный лес по обе стороны от такой же неподвижной зеркальной глади выглядел несколько зловеще. Эухении Виктории не хотелось признавать, что она трусит. С возвращения драконов проблем с защитой поместья вроде бы не возникало, и баронесса (ее все так и продолжали называть «сеньорой баронессой», хотя она давно уже была герцогиней), конечно, в случае чего почувствует и придет на помощь. Но можно ли в наше время даже обычному человеку хоть где-то быть в безопасности? Эухения Виктория обычным человеком не была. Наколдовав над их головами тент, она села на валун спиной к замку, так, чтобы обозревать как можно большую площадь леса и озера. Полина Инесса в позе лотоса расположилась прямо на песке. Она все еще была поборницей джинсов, но сейчас обе сестры были одеты в легкие летние платья с короткими рукавами. Скрепя сердце баронесса разрешила им укоротить подолы до колена при условии, что они в таком виде не отправятся в магические кварталы Мадрида. На самом деле там было полно волшебниц, ходивших в коротких платьях или юбках, но предполагалось, что Эухения Виктория «не должна давать ни одного повода». Неудивительно, что она чувствовала себя гораздо лучше в Британии. Даже в мрачном доме Блэков. - У Сириуса вообще сейчас должен быть ад, - заметила Полина Инесса. - А еще докси, - вспомнила она. Эухения Виктория кивнула. В доме Сириуса было только три более-менее приличных помещения – кухня, ванная комната на втором этаже и, с натяжкой, гостиная. Но для того чтобы сидеть в гостиной, нужно было накладывать заглушающие чары на половину комнаты и создавать воздушный барьер для докси, которые готовы были вот-вот вылететь из штор. - Он обещал вымести из лаборатории весь мусор и настроить охлаждающие чары. Там докси нет и теоретически можно вообще оттуда не выходить. Зачем туда так рвется Ромулу, я не понимаю… - Он с самого собрания заперся в дедушкином кабинете и что-то пишет, - заметила Полина Инесса. – Даже Риту попросил его не беспокоить. И я знаю, что он ходил в старый дом. Дом в Толедо, где Вильярдо жили прежде, теперь стоял запертый и пустой, но некоторые вещи и мебель до сих пор не были перенесены в Фуэнте Сольяда, где все еще восстанавливался второй этаж. Осталась в Толедо и часть книг. - И в монастырь он тоже ходил! – вспомнила Полина Инесса. – Потому что он спрашивал Риту, не нужно ли ей что-нибудь из монастырской библиотеки. - Может, это связано с его интересом к чарам в доме Сириуса? – задумалась Эухения Виктория. – А ты сама? – она устремила на Полину Инессу взгляд, полный подозрения. – Ты сама тоже слишком хочешь туда попасть. Полина Инесса смутилась. - Я надеялась, что ты не заметишь. Не хотела тебе говорить, пока все не проверю. Это магия, - пояснила она. - Я почувствовала колебания, когда мы были на собрании, но когда мы вернулись домой, все прекратилось. - Но… она же не должна вернуться так быстро? Если вообще… - Я знаю. – Полина Инесса опустила голову и прочертила указательным пальцем на песке букву А. – И я понимаю, что мне, наверное, лучше не желать ее возвращения. Но… если ты хочешь правду… я предпочту помочь тому Вильярдо и умереть, чем жить так. Я не собираюсь больше притворяться, что все хорошо. Я калека, Хен. И хотя порой я очень мечтаю сбежать в мир магглов, я этого не сделаю. Пока тебя не было, я часто бывала снаружи, я пыталась привыкнуть к ним, пыталась вести себя как они, знакомилась с разными людьми, не только в Мадриде, но и в других городах. Фелиппе показал мне Италию, Ромулу – Лондон. Я столько часов проходила по Лондону, что теперь, кажется, могу сделать это с закрытыми глазами… - Ты никогда не говорила мне об этом. - Потому что мне хотелось иметь что-то свое, не общее с Вильярдо или волшебниками вообще. Но маггловский мир так и остался чужим для меня. Как и для Ромулу. Очередная попытка Вильярдо сбежать не удалась. Как я ни старалась, я не могла заинтересоваться их миром. Все это заставило меня только сожалеть о том, что волшебников так немного, и еще больше о потере магии. Впрочем, у меня есть пара любимых маггловских мест в Вене и в Праге. Кстати, как-то мне показалось, что я видела в Праге Гжегожа, - добавила она осторожно. - Вот как? Ты никому не сказала об этом… Про Нику им было все известно, но про Гжегожа до сих пор не было никаких сведений. - Я решила, что первой скажу тебе. Я не знала, хочешь ли ты его на самом деле найти. Кроме того, я могла ошибаться. С другой стороны, из-под маггловского пальто у него проглядывало что-то светло-сиреневое. Это может быть чешской формой целителя. - Я не знаю, - задумалась Эухения Виктория. – Хочу ли я его найти? По большому счету, это надо сделать, чтобы вернуть деньги, но, может быть, я малодушна и иду против семьи, я не хочу видеть его под судом. «Только не его», - подумала она. Было глупо сохранять эту привязанность после всех его жестоких поступков. Но, по большому счету, после событий на ферме мысль о репутации так и не смогла ее взволновать. Конечно, Ника писала в дневнике ужасные вещи, о том, как Гжегож отзывался о ней, Эухении, и Гжегож дал какое-то совершенно кошмарное интервью во французский «Ведьмополитен» - парижская родня переслала номер Марии Инессе, а та решила, что Эухении Виктории лучше знать, чем не знать. Но когда Эухения перебирала в памяти их встречи, она не могла найти ни одного момента, где могла бы заподозрить его в неискренности. Когда он злился – он злился, когда заботился – заботился. Со временем она все больше думала про приворот; с другой стороны, по тому же дневнику Ники, на приворот это было совершенно непохоже. В конце концов она пришла к тому, что это можно считать гигантским недоразумением, после которого нужно поскорее прийти в себя и двигаться дальше. В любом случае, он поставил ее на ноги. А еще ей только шестнадцать, и у нее впереди от ста до двухсот лет жизни, и это от нее зависит, чем их наполнять. - Есть ли хоть один способ вернуть деньги бескровно? – спросила она. - А что скажет по этому поводу Важная тройка? – осторожно начала Полина Инесса. Она называла так союз Фернандо+Фелиппе+Макс. Тройка была отсылкой к картине, висевшей над лестницей в доме старого герцога. На ней в санях в роскошной шубе красовался князь Павловский, дед и старого герцога, и его покойной жены Сицилии Изабеллы. - Тройку надо сначала собрать. Макс отправляется к Краму уже завтра. - И никто не мешает тебе написать Фернандо сегодня, - заметила Полина Инесса. Фернандо. При звуках его имени сердце Эухении Виктории екнуло. За весь год они получили от него пару писем, в которых он выражался крайне осторожно. Нет, она не хотела его видеть. Внезапно на ступеньках лестницы появилась спешащая Мария Луиса. Технически аппарировать в пределах поместья мог кто угодно из родни и слуг, но еще с прошлого года установилось негласное правило – чтобы никого не пугать внезапными хлопками, аппарировать только во двор, дизаппарировать – со двора. Судя по тому, как Мария Луиса задыхалась от быстрого бега, она сейчас явно была не против нарушить это правило. - К вам сеньор Ферейра! – прокричала она, остановившись в двадцати пасо от сестер и хватаясь за бок. - Ты веришь в совпадения? – спросила Полина Инесса. – Я – нет. Эухения Виктория сделала два шага и остановилась. - Ты ничего не скажешь ему про Гжегожа, - сказала она. – И вообще сейчас останешься здесь. Полина Инесса несколько секунд всматривалась в ее лицо. Потом пожала плечами: - Как скажешь. Надеюсь, ты когда-нибудь вспомнишь, что мне и свои деньги пришлось отдать семье. - Я думала, тебя не волнуют… В этот момент она увидела Фернандо. Он стоял около русалок, украшавших парапет, и смотрел на нее без всякой радости во взгляде. Уж конечно, не так, как смотрят на друзей после долгой разлуки. Но были ли они друзьями? Эухения задумалась, насколько сильно развит его талант легиллимента. Превосходит ли он Гжегожа? Дойдя до русалок, она встала напротив Фернандо не говоря ни слова. За этот год он почти не изменился, все те же полноватые щеки, растрепанные волосы и слишком мальчишеский вид для чиновника из министерства. Только еле заметные тени легли под глаза. Он разглядывал ее так же молча, а потом заговорил с внезапной яростью, исказившей его приятное лицо: - Полагаю, мы с тобой можем играть в это бесконечно. Тебя, кажется, заводит то, что я влюблен в тебя и никогда не смогу быть с тобой. Интересно, до какой степени ты измучила Гжегожа, что ему пришлось так поступить. В первые мгновения она решила, что Фернандо сошел с ума. - Пришлось так поступить? Я не понимаю, о чем… - Господи, да только идиот поверит, что Гжегож повелся на Веронику Алехандру, когда рядом была ты. Сколько ему понадобилось всего сделать, чтобы оттолкнуть тебя от себя! И кража денег, и все эти статьи в газетах… - То есть ты хочешь сказать, что он разрушил мою и свою репутацию нарочно? - Именно это я и хочу сказать! Если бы он влюбился в нее, он бы обвенчался с ней или хотя бы остался с ней. Если он хотел с ней только спать, то при всем, что она делала, при всех его умениях, не было ничего проще – переспать с ней и заставить ее забыть. Если он хотел денег, он мог заставить Хуана Антонио отдать их без всякого шума, и мы бы никогда не узнали, что это он. Да ради бога, Эухения Виктория, он же ота! Он кого угодно мог заставить сделать что угодно! Он мог сбежать с ней и никак не светить эту историю в газетах, и все бы осталось в рамках семьи, но сейчас он в глазах европейского сообщества преступник, который соблазнил несовершеннолетнюю из чистокровного семейства. Ему только за это грозит от десяти до двадцати лет тюрьмы, при этом заявить об этом может любой маг, а соглашение о выдаче преступников у Испании почти со всеми магическими сообществами. Эухения присела на парапет. - Я никогда не думала об этом. Хотя и понимала, что его поступки нелогичны. Но я, - она подняла глаза на Фернандо, - никогда не делала ничего такого… И я не привораживала его. Я ничего не понимаю. Фернандо на мгновение прикрыл глаза, будто ему жгло под веками. - В этом-то и проблема – ты никогда ничего не понимаешь, а между тем… - Он махнул рукой с выражением полной безнадежности на лице: - Я бы все равно не смог выбрать между тобой и… Лучше скажи, зачем ты хотела меня видеть. - Я? Я не хотела тебя видеть. Совсем наоборот! Я хотела, чтобы ты как можно дольше не приходил. - Эухения, - устало сказал Фернандо. – Поверь мне, я и сам очень не хочу здесь находиться. Каждое мгновение рядом с тобой мучает меня. Но у тебя есть вопрос, на который могу ответить только я. Будь добра, пожалуйста, сообрази, что это за вопрос. Мне надоело чувствовать это твое желание меня спросить. Она посмотрела на него с ужасом: - Должно быть, это про способы связи на дальних расстояниях. Но как это вообще возможно? Чтобы ты чувствовал, когда я хочу… - Мы два сильнейших волшебника-легиллимента с влечением друг к другу, вдобавок я связан с тобой клятвой защищать тебя, которую ты приняла. В этом и недостаток образования в вашей семье – вы совершенно не знаете теорию. - С учетом того, что ни одной книги по легиллименции не существует… - Так о чем ты хотела меня спросить? – с нетерпением перебил Фернандо. - О способах связи между волшебниками. - Чтобы ты могла наслаждаться общением с тем, кто будет вместо меня, - печально констатировал Фернандо. - Не хочешь – не помогай! – вспыхнула Эухения Виктория. Фернандо жестом призвал ее к молчанию. - Это должен быть письменный или устный способ связи? - Устный. Эухения Виктория улыбнулась, представив, как мама читает какое-нибудь послание Сириуса. Фернандо вздрогнул. - Извини. Ты его видишь? - Я чувствую эмоции, которые он вызывает у тебя. - Всегда? Фернандо казался шокированным: - Эухения, я не хочу даже представлять себе, что я мог бы слышать твои эмоции всегда. - Мне жаль, Фернандо. Он кивнул с горькой усмешкой, переключаясь на деловой тон: - Если этот человек не такой сильный волшебник, как мы с тобой, но легиллимент, то можно сварить зелье легиллименции и выпить вам двоим. Если сработает, то вы сможете мысленно разговаривать друг с другом в период от недели до десяти дней, потом зелье понадобится снова. Минусы этого способа – зелье может не сработать и зелье сложное даже для опытного зельевара. Могу прислать рецепт. Еще один способ – связь через зачарованные зеркала или через осколки зачарованного зеркала. Минусы – это большая редкость. Фелиппе может узнать, есть ли подобное сейчас на подпольном европейском рынке. Я ответил на твой вопрос? - Да, спасибо. Присылай рецепт. На этом месте Фернандо практически сбежал. Кивнул, пошел быстрым шагом в замковый двор и аппарировал. Потрясенная Эухения еще долго смотрела в точку, где он только что стоял. Сириус от зелья легиллименции отказался наотрез. - Нет, с легиллименцией у меня совсем плохо, - усмехнулся он, распаковывая очередной котел. – У нас это была семейная наука, но ни я, ни Рег к ней оказались неспособны. Отец нас пробовал учить и не раз, и не два. Мне нравится штука с зеркалами. У нас с Джейми были такие - мы переговаривались в Хогвартсе, когда нас разводили на отработке по разным кабинетам. От Сириуса так веяло теплом, что Эухения Виктория наконец отогрелась. Каждая минута, которую она проводила с ним, лечила ее. - Но зеркала это редкость, - вздохнула она, открывая корзину с пустыми банками, которую принес Ремус. – Может, если тебя поучу я, то все получится? Я знаю, что ты очень упорный. Я тут почитала про анимагию и поняла, что анимагом стать очень трудно. Ты правда все время держал во рту лист мандрагоры? - Все было совсем не так ужасно, - улыбнулся Сириус. – Мы вычитали в книжке по анимагии из библиотеки маман, что лист мандрагоры можно держать во рту в истолченном состоянии в виде кашицы в тканевом мешочке, приклеенном к зубу. Был еще способ приклеить лист заклинанием к небу. Джейми пробовал как раз его. Все сработало. Хорошая книжка, кстати, доходчивая. Там и про зелья стабилизирующие есть. Сейчас принесу. Оставшись одна, Эухения оглядела новенькие, только что сколоченные столы и полки. У стены стояло несколько коробок и ящиков с ингредиентами, которые предстояло распаковывать сегодня и завтра. Вроде все было на своих местах, но – Сириус отошел, и тут же исчезла радость. Как она будет здесь работать одна со Снейпом? Проще удавиться сразу, еще перед тем, как они начнут. В открытую дверь долетели ругательства Вальбурги Блэк и ворчание Кикимера. Как Сириус в принципе может тут жить? А что если позвать его к ним? И если… если… Тяжелый том в переплете из коричневой кожи шлепнулся на стол прямо перед ней, подняв облачко пыли. Сириус осторожно взял Эухению за подбородок и так же осторожно поцеловал.