Наперегонки

2 июля 1995 года, день, POV Северуса Люциус встречает меня на тисовой аллее. И уже по этому одному я понимаю, что дела плохи. Так всегда в Малфой-мэноре – чем жирнее павлины, тем хуже дела. - Рэнделл. В моем подвале, - Люциус понижает голос до шепота в ответ на мой немой вопрос. - Это из тебя он?.. - Я похож на человека, который будет о таком рассказывать? Нет, он не смотрел мои мысли, если ты об этом. Как будто там есть что смотреть, по большому-то счету. Люциус весь как на ладони. - Повелитель вчера с утра сказал, что собирается наверстать упущенное, а к вечеру Яксли приволок… это. Прямо в гостиную. Люциус сворачивает на тропинку, причудливо петляющую между деревьев, делает несколько шагов и оборачивается: - Тебе ведь не назначено? - Нет. - Хорошо. На секунду он кажется прежним, величественным Люциусом, но я чувствую, насколько он подавлен. И все же он ставит на Лорда. Ну не идиот? Минут через десять быстрой ходьбы мы выходим к небольшому пруду с альпийской горкой, на его берегу расположена продолговатая шестиугольная беседка. Пять ее стенок представляют собой тончайшее деревянное кружево. Задние стенки плотнее, а сквозь передние прекрасно видно все, что происходит снаружи. Внутри по всему периметру беседки – скамейка с подушками, расшитыми шелком, и маленькие столики с двух концов. Это было одно из двух любимых мест Абраксаса. Именно здесь меня ему представили. И именно здесь во время чаепития летом после моего второго курса он внезапно принялся рассказывать нам с Люциусом про французскую революцию и смерть Марата. Люциус еще тогда морщился, всем своим видом показывая незаинтересованность в истории презренных магглов, я же слушал внимательно, так как мне, конечно, хотелось понравиться Абраксасу, а для этого я должен был понять, что он за человек. Разумеется, то, что он предупреждал нас, и неоднократно, дошло до меня тогда, когда уже стало слишком поздно. Впрочем, благодаря тому, что я стал пожирателем, сейчас у меня есть цель. А где бы я был, не случись всего этого, ни Салазару, ни Мерлину, ни, наверное, самому богу неизвестно. Одно знаю точно – на «светлую» сторону я бы добровольно не пошел. Люциус, прежде чем зайти в беседку, проводит кончиками пальцев по резным виноградным листьям: - Ходили слухи, что мастер, который это сделал, исчез, как только работа была закончена. Дед не любил делиться. Он садится на скамью, призывает домовика и заказывает чай. - Ты знаешь про неудачу Яксли? – спрашивает, как только эльф исчезает. – Этот идиот упустил Слагхорна. Как вовремя я вывел из-под удара Ротенберга… Однако зачем Лорду еще зельевар? Я вполне удовлетворял нужды в зельях в прошлые годы. Не доверяет или после воскрешения нуждается в зельях круглосуточно? Интересно, в каком там состоянии Рэнделл? Мне и хочется посмотреть, и слишком сильное отвращение к нему одновременно. Домовик приносит серебряный поднос с чаем и сладостями. - Кстати, - небрежно говорит Люциус, делая аккуратный глоток, - Рэнделл последние мозги растерял от страха и несет всякую чушь. Выдумал, будто ты и Дамблдор любовники. Это ты-то! Осмелюсь утверждать, что ты скорее отравишься собственноручно сваренным ядом, чем вступишь в связь с мужчиной. Сердце подпрыгивает к горлу. Но не могу не оценить изящества предупреждения. Следовательно, меня ждет допрос с пристрастием. А еще Люциус предлагает упирать на то, что мне нравятся женщины. Это означает, что он уже меня прикрыл. Но я… какой же я феерический идиот! Я знал, что подставлю ее под удар, и все-таки позвал. Оставшиеся часы до встречи с Лордом я мечусь между двумя решениями, отправить воспоминания о Марии Инессе в «карманы» или показать Лорду. Если последнее – он точно отстанет от меня, я это чувствую, и в конце концов я малодушно склоняюсь именно к последнему, оправдывая себя, что мое благополучие как шпиона ордена важней. Что касается генеалогических изысканий, то о их цели я скромно умолчал. Просто, мол, озаботился корнями и ищу родственников. Люциус не сидел над моей душой каждую минуту, так что, к моменту, как он, сияя как новенький галлеон, приглашает меня к обеду, я уже разобрался, что в магической Англии майорат в качестве обязательного порядка наследования сохранялся вплоть до пятидесятых годов, и, с учетом слов деда, если только он не подсуетился после 62-го года и не обратился в Визенгамот с просьбой об отмене майората, то «принцевская заброшка», как ее называет Ричард, действительно может принадлежать мне. Дед умер, оказывается, в 64-м. Его младший брат, который также жил в поместье, в 83-м. Если в «Вестниках комиссии Визенгамота по наследственным делам Великобритании» за 62-64 годы нет решения по отмене майората, значит, никакие тетки и никакие тем более племянницы теток на него никаких прав не имеют. А выпуски вестника наверняка должны быть в Хогвартсе или, на худой конец, у Альбуса, и, конечно, я их еще в глаза не видел, но у меня предвкушение – как бывает, когда ты близок к созданию заклинания или уже подобрал правильный компонент к новому зелью, и я знаю, просто знаю, что я прав. Обед на четыре персоны накрыт в большой гостиной на самом конце длинного резного стола. Того самого, который появляется тут только по случаю массовых праздничных торжеств. Вся остальная мебель как попало сдвинута на другую сторону зала. Мы входим первыми, так что, зная, что Нарцисса и Драко во Франции, очень удачно навещают родственников, я гадаю, кто же четвертый. Но недолго. В гостиную входит Лорд, в чрезвычайно хорошем расположении духа, и за ним Эйвери. Эйвери, у которого дрожат руки, но на лице написано облегчение – этот никогда не умел скрывать свои эмоции. Попал под круциатус только что, несколько минут назад, но недолгий. А то, что Эйвери уверенно идет к месту за столом, хотя и самому дальнему от Лорда, говорит о том, что его помиловали. - Северус, садись сюда, - Лорд показывает на стул по левую руку. – Полагаю, у тебя есть хорошие новости. - Надеюсь, вы сочтете их хорошими, Мой Лорд. Теперь самое главное прочувствовать, как я безмерно горд. Не удерживаюсь от того, чтобы на моих губах мелькнула торжествующая усмешка. От Лорда это не ускользает, и по его губам скользит усмешка тоже. Надеюсь, этот момент не аукнется мне уже сегодня. - Что же, Люциус, полагаю, ты уже можешь поделиться с нашими друзьями нашими прекрасными новостями, - говорит Лорд, довольно потирая руки. Жесты его очень часто выдают. У меня мелькает нехорошее предчувствие, что речь пойдет о министерстве, и я не намного ошибся. - Новости действительно самые лучшие. Визенгамот и Конфедерация магов только что проголосовали за отстранение Дамблдора. Ждем вечерних новостей, господа, - мурлыкающим тоном добавляет Люциус. Довольная сытая скотина. Не знаю, каким чудом я успеваю подавить эмоции. Я, конечно, ждал чего-то подобного, не мог не ждать, но все же надеялся. И к такому удару я не готов. И так быстро! Не успел Лорд вернуться, а уже. Представляю, в какую сумму это обошлось! А еще Лорд внимательно следит за мной, так что мысль «в какую сумму» я мгновенно переправляю в откровенную зависть к Люциусу и его связям и деньгам, а отвращение к нему - в отвращение к Дамблдору. И это легко – потому что я достаю из себя злость на Альбуса, за то, что он не удержал влияние. - Как же мне надоел этот старый пердун! – искренне восклицаю я. И да, хотя какая-то, очень крошечная, часть меня понимает, что это неправда, в этот момент я Альбуса почти ненавижу. Не могу понять, как этот старый дурак сохранял такое влияние до сих пор. - Простите, мой Лорд, - опускаю глаза в тарелку. - Но если б вы знали, каково это – ежедневно сидеть с этим полоумным балаболом за завтраком, обедом и ужином… - Это удивительно, Северус. У меня, однако, сведения об обратном. Птичка нашептала мне, что ваши отношения зашли намного дальше завтраков, обедов и ужинов. Что они даже переместились, так сказать, в горизонтальную плоскость. Лорд, во всей красе. Люциус и Эйвери угодливо ржут. Значит, даже Эйвери знал. И, поскольку я недоумеваю по этому поводу, легко переплавить это недоумение в то, что я будто не сразу понимаю то, что имел в виду Лорд. А когда «понимаю», легко достаю из себя ярость: - Ваша птичка, мой Лорд, не имеет понятия, что такое Альбус Дамблдор. Посмотрел бы я на эту вашу птичку, получившую приглашение в подобную постель!.. Может быть, еще не поздно их свести?! А вот тут я сам дурак. Очень, очень большой дурак. - Что же, он делал тебе непристойное предложение, Северус? – с предвкушением сальных подробностей спрашивает «повелитель». Неожиданно мне на помощь (вряд ли намеренно) приходит Люциус. - Мой Лорд, простите, не могли бы мы перестать обсуждать гнусные наклонности этого человека хотя бы за обедом, а то мне уже кажется, что вся моя гостиная пропитана его смердящим духом, - просит он. - Что ж, ты герой сегодняшнего дня, Люциус. Сегодня у тебя есть право выбирать тему для разговора, - милостиво разрешает Лорд. Интересно, зачем это было Люциусу? Границы промерял? Хозяин он здесь еще или нет? Но как же я влип… А что если Лорд станет настаивать на том, чтобы я соблазнил Альбуса? Сказать ему, что Альбус импотент? Я вздрагиваю и, подняв взгляд, встречаюсь глазами с Лордом. О, он все правильно понял. Что я догадался о его намерениях и мне тошно об одной мысли, что он может заставить меня лечь с Дамблдором в постель. Люциус и Лорд переключаются на обсуждение происходящего в министерстве, на то, что надо достать пророчество, а я стараюсь расслабиться в ожидании допроса с пристрастием. Он наступает незамедлительно по окончании обеда, когда Лорд зовет меня в малую гостиную. Вот и ее уже успели опоганить. По указанию Лорда сажусь в кресло напротив него. Люциус присылает домовика с вином. - Угощайся, Северус, - говорит Лорд, будто он тут хозяин. Убираю мысли, прячу, прячу. Отчет об ордене и Блэке – я все же решаю воспользоваться привилегией, данной мне Альбусом, Лорда вполне удовлетворяет. Впрочем, он все еще под впечатлением удачи Люциуса. - Скоро мы его свалим, Северус, - довольно говорит Лорд. - За вас! – поднимаю бокал. - За наш успех, Северус! – улыбается он. - А где же ваша змея? - рискую спросить. - О, это очень мило с твоей стороны, спросить про Нагини. Она отдыхает после сытного обеда. Вот как. - Рэнделл? – стараюсь унять сердцебиение. - Нет, его мы пока оставим. Вместе с Муном, - и его тон не сулит этим двоим ничего хорошего. – Так, никчемный колдунишка, не стоящий твоего внимания. Ну что же, расскажешь мне про Дамблдора? - Делал. И не раз, - вырывается у меня. – Мой Лорд, - я кидаюсь к его ногам, - прошу вас, не заставляйте меня с ним спать! Прошу вас! Прошу! Я ненавижу его! Я не могу! - И я самым натуральным образом разражаюсь рыданиями, хотя и сам не понял бы почему. - Лучше убейте меня прямо сейчас, мой Лорд, но только не это! Его рука внезапно ложится на мои волосы: - Успокойся, Северус. Неужели он действительно настолько тебе противен? - Ужасно, мой Лорд! Ради Мерлина! Пожалуйста, прошу вас! – я иду на второй виток рыданий, вкладывая в них, вероятно, все напряжение, что накопилось у меня в связи с его «счастливым возвращением». - Ну же, Северус, - его рука все еще гладит меня по волосам, отеческим жестом хлопает по плечу. Я вдруг чувствую, что он растерян. И это успокаивает меня. Это не значит, что я спасен, не значит, что я окончательно свободен от того, чтобы соблазнять Дамблдора ему в угоду, но, по крайней мере, передышку мне дадут. Не хочу думать, что теперь ему еще легче мной управлять. Если он просто захочет сделать мне неприятно, наказать меня – проще ничего нет. Прикажет, и потом еще будет смотреть и глумиться. Впрочем, он сейчас и Рэнделлу мог бы любого из нас отдать. - Северус, вернись на свое место. Я послушно выполняю требуемое. Лорд велит налить домовику еще вина. Заботится. - Я приятно удивлен, однако, силой твоих чувств к Дамблдору, - говорит он. И я понимаю, что частично выиграл. Если у него и были до сих пор какие-то сомнения по моему поводу, то сейчас они отпали. Но я понимаю также, что надо дать ему больше. Даже если и против себя. - Однако, что за история тогда приключилась с тобой в Лютном, и почему господа авроры рассказывают мне о заявлении Дамблдора, что ты и он любовники? Не «вы любовники» - «ты и он». Это хорошо. А вот «авроры» он произносит с такой усмешкой, что мне становится их даже жаль: никто, никто в целом свете не заслуживает подобной участи. Однако эту эмоцию я тоже отправляю в «карман». Пересказываю Лорду историю в Лютном во всей красе, привнося в нее достаточно злости на Альбуса – за то, что вообще отправил меня туда. - Так что этот старый идиот всего лишь подчищал свой косяк, мой Лорд. А намеки он делал за десять лет до этого, вскоре после... - опускаю глаза, - события, столь потрясшего и опустошившего всех нас, но я со всей возможной решительностью сообщил ему, что в подобных отношениях не заинтересован. Мой Лорд, - я пытаюсь переключить его внимание и одновременно вернуть любезность Люциусу, хотя и понимаю, что все это может окончиться очередным круциатусом, - вы должны понять, в какой растерянности, в каком отчаянии мы были после вашего исчезновения. И где, как мы могли бы вас отыскать?! Ведь вы не оставили нам никаких указаний на подобный случай. Мы с Люциусом по всему миру искали специалиста, который мог бы нам помочь, и все было напрасно! И это правда. А я так даже не один искал. Альбус помогал мне в поисках. Чтобы, конечно, на всякий случай перехватить такого специалиста. Полагаю, что Люциус в глубине души жаждал найти Лорда примерно так же сильно, но Лорду об этом знать не обязательно. - Но мы продолжали поиски, несмотря на то, что рисковали всем в то непростое время. - Я выдаю на поверхность разума картинку, как сижу в библиотеке, забыв про время, и Люциус настаивает на том, чтобы я поел. - Особенно после того, как Беллатриса… Простите, мой Лорд. – Я решительно встречаюсь с ним взглядом. – Она самым жестоким образом пострадала за вас, но не была бы она полезнее в ваших поисках, если бы не подставила себя так нелепо и глупо под удар? Я все ближе к круциатусу, но Лорд кивает: - Это трудно отрицать, Северус. Верные сторонники куда полезнее на свободе, чем в тюрьме. Давлю выдох облегчения. - Мне всегда нравилась смелость твоих суждений, - продолжает он. – И я как никто другой понимаю твое отвращение к Дамблдору. Однако я все же огорчен тем, что у твоей верности есть пределы. Ну конечно. - Простите, мой Лорд, - я покорно опускаю голову. – Я не должен был вас просить. Если понадобится, я смогу себя пересилить… - меня сотрясает дрожь. В этот момент я действительно не могу представить себе ничего хуже, чем лечь в постель с Дамблдором. – Я все сделаю для вашей победы, мой господин. – Снова встречаюсь с ним взглядом. – Вы не должны сомневаться в пределах моей верности. «Не смейте в ней сомневаться!» - транслирую я возмущенное. - В прошлый раз, Северус, - его и без того узкие зрачки сужаются, - мне дорого обошлось потакание тебе и исполнение твоей просьбы. Но полагаю, что раз тут замешано пророчество, а ты доказал свою полезность, несправедливо наказывать тебя дольше необходимого. Исполнение моей просьбы? Я не решаюсь спрашивать, а он не объясняет. - Ну хватит об этом. – Он усмехается: - Расскажи-ка мне, это отвращение к Дамблдору или отвращение к мужчинам? Внезапно я чувствую себя таким вымотанным, что, когда он касается моего разума, подсовываю картинку инстинктивно: вхожу в Марию Инессу, там, на столе в школе зельеваров, медленно, аккуратно, одновременно пытаясь наклониться, чтобы поймать ее выдох. - А ты времени не теряешь, друг мой, - Лорд одну за другой перебирает сцены секса в постели, в душе. Затем откидывается на спинку кресла. – Значит, женщины? Кто она, Северус? - Мария Инесса Вильярдо, из ордена, я вам рассказывал про нее, мой Лорд. - Ах, испанская герцогиня. Что ж, подобная связь может быть нам полезна. Какой же он стратег – из всего может извлечь выгоду! И я не подведу его. Ни за что не подведу! - Безусловно, мой Лорд. Я завел столь занимательное знакомство с одной только этой целью. Как же мне его не хватало! Его тонкого ума, наших бесед о магии, наших полетов. В этот миг я понимаю, что все эти годы жил так, словно от меня оторвали половину, если не большую часть. Словно я не то, что не жил, но даже и не выживал. Как же он велик и какие все остальные вокруг ничтожества! - Как же я по вам тосковал, мой Лорд! – выдыхаю. – Я сделаю все, что вы захотите, мой Лорд, только, прошу вас, больше не оставляйте меня. Он ошибается. Он очень крупно ошибается. Не женщины. И не мужчины. Только он один!