Drown

Первую ошибку Кацки совершает, когда не сразу понимает, что с Деку что-то не так. Точнее, конечно же, с ним всегда все не так - это же гребаный Деку, но на этот раз он был действительно странным. И ему следовало заподозрить что-то еще в неизвестно откуда взявшейся храбрости мелкого дерьма, когда тот внезапно догнал и окликнул Кацки с приятелями. Следовало, но он только разозлился, как делал это всегда, если чертов Деку был хоть как-то причастен. Что ж, он крупно проебался и теперь стоит, загнанный в глухой переулок гребаным, мать его, Деку. Неподалеку лежат на земле его приятели, они покрыты толстым слоем чего-то бурого и мерзкого на вид. Кацки старается не думать, дышат ли они еще. Деку медленно бредет к нему. У него другие жесты: немного дерганные, немного рваные. Словно он отвык от собственного тела. Или вообще не привык иметь тело. Очень возможно, так оно и есть. Кацки может разглядеть парящее прямо над кучерявой башкой облако из той же буроватой тины, которой Деку вырубил тех двоих. В голове проносятся варианты возможной стратегии. В первую очередь ему нужно вырваться из переулка - на открытой местности у Кацки будет достаточно места для маневров. На секунду он с удивлением понимает, что всерьез собирается драться с Деку. Не избивать, не выбивать из него все дерьмо. Драться. С гребаным Деку, жалкой букашкой, ноющей по любому пустяку. С чертовым Деку, который явно под контролем какой-то ебанной хрени. Здесь Кацки совершает вторую ошибку: он задумывается. И пропускает момент, когда Деку странным, нечеловечески слитным рывком оказывается совсем рядом. Вблизи заметно, что его лицо бледно как мел и искажено болью. Каждая его черточка подрагивает в непонятном судорожном напряжении. Деку медленно кривится - его мышцы двигаются настолько неестественно, что Кацки с трудом подавляет дрожь, и отвратительно слезливым голоском шепчет: - Ты сказал мне спрыгнуть с крыши, Каччан... И наверняка хочешь убить меня сейчас, хах. Какой же ты жестокий, Каччан, ужасно жестокий... Глаза у него абсолютно пустые. Взгляд, тупой и бездумный, будто смотрит сквозь. Сраный Деку медленно сцепляет бескровные белые веки, и в ту же секунду из-под них каким-то глубоко омерзительным подобием слез вытекают дорожки бурой слизи. От этого зрелища в горле удушливым комком встает тошнота. Кацки невольно сглатывает. - Я тебя ненавижу. Знаешь, насколько я тебя ненавижу? - голос теперь тоже другой. Исчезают мерзенькие ноющие интонации. Теперь он непривычно низкий и почти рокочущий. Деку дергает белыми губами, складывая их в жалкое подобие улыбки. - Я бы убил тебя своими руками, Каччан, - едва договорив, тяжело закашливается, брызгая слизью ему на лицо. Кацки чувствует, как словно из глубин его самого поднимается что-то темное. Не привычное, яростное. Злое. Ладони знакомо жжет от нарастающего жара. Облако слизи над головой Деку приходит в движение, перетекает ниже, опутывает лицо. Теперь половина его будто спрятана под маской какого-то нелепого картонного монстра. Вот только монстр настоящий. Деку сорванно выдыхает. Из уголков его глаз, из ушей и ноздрей сочится бурое вперемешку с ярко-красным, им же вымазаны губы. Отвратно: застывшее в несчастной гримасе лицо, расчерченное грязными потеками, оно выглядит умирающим. Кацки стоит и тупо пялится на это, как последний идиот. Внезапно взгляд Деку становится осмысленным, но отчаянным - словно у дохнущего под лапами хищника животного. Из его глотки раздается клокочущее бульканье, когда он через силу выдавливает из себя: - Каччан... Каччан, я все равно! Всегда... Всегда, вос... Деку задушенно хрипит, с трудом ворочая губами, роняя с них тягучие капли густой слизи, и Кацки действительно не хочет знать, что он так отчаянно пытается сказать. Поэтому он делает один большой взрыв, надеясь, что из гребаного Деку еще можно вытащить эту срань. Кацки старается не думать о том, что это тянет на третью ошибку.