Внимание к деталям

      Уилл случайно забыл свою папку с рисунками у Майка дома.       При других обстоятельствах ничего страшного в этом бы не оказалось. Вот только папка, конечно же, не была обычной. Это была, черт возьми, папка с рисунками, на которых изображен Майк. Уилл просто практиковался (на самом деле он жил этим), а лучший способ делать это — иметь перед собой живую модель, и он все равно собирался идти к Уилеру, поэтому все складывалось хорошо.       А сейчас все определенно не хорошо. Там есть эскизы, где прорисованы мелкие и незаметные на первый взгляд детали (веснушки, которых больше на левой щеке, чем на правой, плавный изгиб верхней губы, по новому нарисован контур челюсти), а он оставил папку. В комнате. Уилера.       Майк не мог найти ее. Она же невзрачная. А если нашел, то как объясниться? «О, я просто практиковался»? Тогда почему Уилл не рисовал других членов их банды? Чем объяснить то, что буквально на каждом рисунке — Майк?       «Ничего особенного, просто я влюблен в тебя с третьего класса. Ха-ха, смешно, правда? Что скажешь, дружище?».       Если бы.       Несмотря ни на что, надо было вернуться и забрать рисунки. Может быть, Майк их еще не видел. Может быть, он избежит этого.       Уилл едет обратно, его руки сжимаются на руле так, что белеют костяшки пальцев. Мальчик, твердя себе «он этого не видел», не замечал ничего вокруг. Паническая атака приближалась. Он этого не видел.       Уилл бросил велик на лужайке и пошел сразу к жилищу Уилеров. Старших дома не было: отец Майка задержался на работе, чтобы подольше не быть дома, мама уехала на выходные к друзьям, а Нэнси, наверное, зависала со Стивом и Джонатаном. Как всегда.       — Здравствуйте! — крикнул он, входя и закрывая за собой дверь. Ответа нет. Черт. Майк определенно был дома, потому что его велосипед тоже валялся на лужайке. Уилл взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, молясь богу, чтобы он успел прежде, чем Майк заметит…       Уилл остановился перед раскрытой дверью в комнату друга.       Разбросанными по кровати лежали все его рисунки: угольные, акварельные, сделанные карандашом, черт побери! даже пастельный, который был нарисован однажды в художественной школе. И на этой кровати, разглядывая их, сидел Майк. Уилл чуть не убежал, но пол скрипнул под ногами, и мальчик вздрогнул, когда Майк вскинул при звуке голову.       — Я…       — Зайди, пожалуйста.       Блять. Пиздец. Пиздец. Пиздец. Ему сейчас надерут задницу. Не то чтобы Майк раньше поднимал на него руку, но сейчас Уилл этого заслужил. Не хило так заслужил.       Уилл шел осторожно. Его пульс скакал, как бешеный. Видеть все свои рисунки, разложенными перед Майком, было для него чересчур. Тут все слишком очевидно, да? Майк мог не заметить?       — Извини, что… я рылся в твоих вещах. Ты давно не рисовал для меня, и я просто хотел посмотреть, — извинился Майк, смущенно улыбаясь. Он, кажется, не выглядел рассерженным, если вообще не был.       — Все в порядке, — сказал Уилл хрипловато, потому что у него перехватило дыхание. Майк удивленно посмотрел на него.       — Они потрясающи, Уилл. Что-то не так?       Мальчик сглотнул. Тут правда не понятно?       — Просто, — Байерс махнул рукой в сторону эскизов. Чего он трухнул? Это же Майк. Майк — лучший друг. И он не понял этого. Пока все выходило хорошо. — Ты не считаешь это странным?       Майк покачал головой. Рука осторожно протянулась вперед, чтобы коснуться рисунка, сделанного древесным углем месяц или около того назад.       — Они невероятные. Думаю, мой любимый этот.       Уилл помнил, когда рисовал его. Майк пригласил друга, чтобы послушать его мнение насчет того, насколько плохо выходит играть на гитаре (Уилер начал учиться лишь пару месяцев назад и поначалу играл совсем ужасно). Они сидели в подвале, и пока Майк играл, он выглядел таким сосредоточенным и счастливым, когда аккорды звучали правильно, что не смог не нарисовать его. Пальцы зудели от желания запечатлеть эту картину. Так Уилл и сделал. Честно говоря, это действительно был один из лучших рисунков. Ничто никогда не привлекало внимания так, как Майк. Каждую малюсенькую деталь он старался не упустить. И их было много. Очень много.       — Спасибо, — улыбнулся Уилл, успокаиваясь. — Думаю, он тоже мой любимый.       — Они обалденно прорисованы. Как у тебя только терпения хватает? Когда я рисую, получается просто ужасно, — поинтересовался Майк, забирая рисунок, чтобы получше рассмотреть. Краска залила лицо мальчишки.       — На самом деле, сосредоточиться на деталях довольно легко, когда рисуешь то, что любишь.       Блять.       Байерс, ты понимаешь, что вылетело из твоего рта?       Майк проморгался и опустил голову. Уилл глядел на него, отчаяние захлестывало, и он старался придумать, что сказать, чтобы перевести слова в шутку, но, видимо, сегодня он не был хорош в разговоре, потому что, блять.       — Майк…       — Ты любишь меня? — прошептал он. Внутренности Уилла скрутило, настолько мягким голосом это было произнесено. Признание получилось не таким, каким он представлял. Не то чтобы Байерс думал всерьез признаваться, но все же.       — Да-да, конечно, ты же мой лучший друг, — мальчик попытался обыграть фразу.       — Ох, — выдохнул Майк. — Хорошо.       Облегчение захлестнуло Уилла. Но Майк так и не поднял головы, сжимая рисунок сильнее, чем раньше. Он расстроился? Из-за чего бы? Это не могло быть тем, о чем думал Уилл, не могло.       Или могло?       Может быть, сейчас единственный шанс для Уилла. И больше никогда такой возможности не представится. Этот момент пройдет, и они снова станут лучшими друзьями, просто Уилл и просто Майк. Он мог бы сохранить свою тайну, и Майк никогда не узнает.       Но… он больше не думал, что хочет. Быть с Майком лучшими друзьями лучше, чем ничего, но что-то внутри говорит, что он должен сказать сейчас или никогда.       — Разве что… чуть больше.       Майк медленно поднял голову, его большие карие глаза смотрели с такой проницательностью, которой Байерс никогда не видел.       — Что ты имеешь в виду?       Вдох-выдох.       — Я хочу сказать, что моя любовь больше… чем дружеская.       — Скажи это. Я не могу ошибиться, Уилл. Скажи это мне. Пожалуйста, — просил Майк, наклоняясь вперед, будто какая-то неведомая сила тянула его к Уиллу. Он сглотнул, оглушенный собственным сердцебиением и глубиной глаз друга.       — Я люблю тебя, — произнес он дрожащим голосом, и Майк сократил расстояние между ними, все еще сжимая в руке рисунок.       Они целовались, как немного изголодавшиеся по любви люди, осторожно и нежно, но в то же время отчаянно. Майк ухватился за шею Уилла, чтобы притянуть ближе, дыша его воздухом, вдыхая надежду в свое одинокое сердце. Байерс сжимал в ладони свитер Майка, который, как якорь, удерживал его. Удерживал.       Когда они оторвались друг от друга, Уилл в замешательстве выдохнул:       — Подожди… ты любишь меня?       У Майка вырвался нервный смешок.       — Не говори об этом вслух, кажется, мое сердце собралось убежать.       Их лбы соприкоснулись, мальчишки дышали в такт друг друга. Майк наклонился, чтобы поцеловать кончик носа Уилла, и улыбка сияла на его губах.       — Но да, — сказал он Уиллу, который улыбнулся в ответ. — Я люблю тебя.