Сквозь огонь

Будь тем, кто, будь тем, кто       Заберет меня домой и покажет мне солнце.

             Залпами гремят ружья, и все внимание сосредоточено на очередном тощем парнишке, что вздумал тягаться с солдатами. Он цепляется тонкими дрожащими руками за карабины и тянет в сторону, пытаясь оградить себя от выстрелов. У него ничего не выйдет – падет, как все остальные.       Гаррати смотрит на него почти без сожаления. Их осталось чуть меньше тридцати. Едва ли в ком-то еще сохранилась способность к состраданию. Большинству уже просто все равно – идут, словно восставшие из мертвых в дьявольскую ночь. Тупое стадо тех, кому уже ничего не нужно. Даже победа.       Безжалостный выстрел в левый висок. Взбунтовавшийся парень, которому явно нет и шестнадцати, падает на грязный асфальт. Теперь Гаррати замедляет шаг и смотрит затравленно и пристально. Вокруг темно, но в отсветах фар военных машин видна лужа крови, видно тело погибшего. Его точь-в-точь распяли. Вокруг головы растекся красный ореол.       – Рэй! – рявкают Гаррати в самое ухо.       Он вздрагивает, получив тычок в спину. Это Макврайс. Он заставляет идти дальше. Помогает, хотя его об этом совершенно не просят. Гаррати сжимает зубы. Левая нога вперед, правая нога вперед. Пока что получается, но каждый шаг пронзает тело такой горячей волной боли, что представляется невозможным продолжать Прогулку.       Пройти слишком далеко не получается, потому что позади вновь что-то происходит. Еще двое парней бросаются к солдатам, что-то яростно крича. Раздается хлопок, а затем еще один. Это не выстрелы. Больше похоже на дымовые шашки. Это оказывается действительно так, потому что в считанные секунды вокруг рассеивается пелена тумана. Кажется, кто-то прихватил с собой бомбы на случай, если положение окажется совсем безвыходным. Кто это сделал? Как удалось вообще протащить подобное? Гаррати вертит головой, но ничего не рассмотреть. Примерно дюжина двигается впереди – дым не задевает их. Остальные продираются сквозь завесу. Крики не умолкают. Воет сирена.       – Главный будет гореть огнем! Любой выживший пожелает его смерти!       – Его тело обглодают крысы, а кости сгрызут собаки!       Гаррати немеет. Он поворачивает голову в сторону Макврайса, шагающего рядом.       – Их сейчас убьют. Убьют. Убьют, – повторяет он, но Пит никак не реагирует, словно вообще ничего не слышит.       Макврайс шевелит пересушенными губами, а потом дергает Гаррати за рукав и шипит ему в самое ухо.       – Бежим.       – Что?       – Бежим отсюда.       – Куда бежать? Ты же видел, что случилось с Перси?       – Один из нас в любом случае не жилец, а сейчас есть шанс выжить обоим. Не будь идиотом, Рэй, хотя бы раз, пожалуйста, не будь им.       Гаррати закрывает глаза и судорожно кивает. Да. Да, он согласен. Ладно. Это безумие, но он уже безумен с ног до головы. Ноги, его чертовы ноги. Он совершенно не чувствует их. Знает только, что за ним волочется кровавый след собственных ступней.       – Нам придется бежать, – шепчет Пит, глядя в сторону леса, – сейчас.       Рывок. Макврайс тянет Гаррати за собой, вцепившись в рукав. Рэй не ожидал, что так скоро. Ноги мгновенно отзываются болью, и он не может сдержать протестующего стона.       – Нет, нет, нет, Пит, давай медленнее. Давай подождем.       Макврайс поступает совсем иначе, словно в насмешку. Он настроен решительно. Бежит, пригнувшись, пока все внимание приковано к бунтующим ребятам – к ним присоединилось еще человека четыре. Гаррати хнычет всю дорогу. Икры горят огнем. Ноги напоминают своему хозяину, что они все еще живы.       – Оставь меня тут. Я хочу умереть, я хочу умереть. Мне больно, ты слышишь?       Макврайс, не останавливаясь, бьет Гаррати по лицу, чтобы привести его в чувство. Голова Рэя запрокидывается назад – он вообще не ожидал удара. Подействовало. Следующие две минуты Гаррати молча следует за Макврайсом, ступая точно нога в ногу.       – Еще немного, еще несколько секунд, – возбужденно шепчет Пит, косясь в сторону солдат, – побудьте хорошими мальчиками, уроды, не смотрите в нашу сторону. Гаррати, ты знаешь молитвы?       Рэй отвечает отрицательно.       – Я тоже нет, но мы и без этого дерьма справились, – выдыхает Пит.       Они ушли с дороги. Они пересекли черту. Теперь впереди них душистый лес, темный и широкий. Гаррати смотрит на стволы деревьев, смотрит на выпирающие корни, листья, но смотрит так, словно все еще находится на дороге, словно он – все еще один из участников пляски смерти.       Макврайс касается его плеча.       – Вернись сюда, Рэй, – просит он тихо и мягко.       Гаррати крепко жмурится.       – Мы сделали это?       – Да.       Рэй останавливается и падает в траву, думая о том, что будет лежать в одной позе десять часов. Пит тут же дергает его за шиворот.       – Нельзя останавливаться. Найдут.       – Ну и что?       Гаррати смотрит так, словно ему все смертельно надоело.       – Нас убьют.       – Наплевать.       – Нас вернут обратно.       – Пусть лучше убьют.       Макврайс качает головой и помогает Гаррати подняться.       – Пошли, приятель, мы почти победили.       Пит стаскивает с ног то, что осталось от обуви и швыряет в какой-то овраг. Босиком идти приятнее – трава щекочет стопы. Рэй не спешит подражать примеру Макврайса. У него все в крови. Не хватало еще заражения.       – Стеббинс, – выплевывает Гаррати, как ругательство.       – Прости, что?       – Стеббинс. Он остался там.       – Что ж, теперь он победит, – пожимает плечами Макврайс, поглядывая на Гаррати с легким укором.       – А Бейкер? А остальные? Что будет с ними?       – Ты прекрасно знаешь, что с ними будет, Рэй.       Гаррати поджимает губы. Они снова идут в тишине. Через четверть часа Макврайс говорит, что одной только ходьбы недостаточно, поэтому нужно бежать. На этот раз Гаррати не сопротивляется, но он готов кричать от боли каждый раз, когда ноги соприкасаются с землей. Ему кажется, что между пальцами лопается кожа.       Тяжелое дыхание. Пульс в глотке бьется с такой силой, что начинает тошнить. Темнота и обезоруживает, и укрывает. Кругом одни деревья, камни и спутанные тропы. Они бегут напролом, путая следы. Ветки бьют их по лицам.       Останавливаются лишь дважды. Первый раз, когда видят небольшой ручей. Вода. Чистая вода, в которой можно плескаться дольше минуты, не получая никаких предупреждений. Гаррати жадно пьет. Макврайс падает на колени, наливает до краев пустую флягу и убирает ее в свой смятый рюкзак, потом тоже пьет, как раненый зверь. Они оба погружают в воду стопы, чтобы смыть кровь и грязь. Руками Гаррати сжимает траву и царапает землю, потому что все тело пронзает огненной стрелой.       Второй раз они останавливаются на рассвете, когда видят перед собой аккуратный забор.       – Похоже на ферму, – делает предположение Гаррати, вытянув шею.       – Ты всегда очень наблюдателен, Рэй, – хмыкает Макврайс, перебираясь через забор, – пошли, передохнем час вон в том амбаре.       Гаррати согласен. Ему уже плевать на опасность, плевать на то, что их могут найти. Он думает только об отдыхе. У него красные глаза и руки трясутся так сильно, что кажется, будто он тяжело болен.       – Ты разве не устал, Пит? – спрашивает Рэй, когда они устраиваются в углу амбара, забившись куда-то в стог сена.       Макврайс качает головой. Он в порядке. Он всегда в порядке.       – Как считаешь, сколько осталось? – задает другой вопрос Гаррати.       – Думаю, что за ночь слегло человек пять точно, но теперь это нас не касается. Теперь у нас проблем больше, чем у них всех.       – То есть?       Макврайс с горькой насмешкой смотрит на своего глупого сорок седьмого.       – А ты думал, что вернешься домой? Вернешься к мамочке и своей любимой девушке? Этого не будет. Мы беглецы. Главный не любит, когда кто-то умнее него. Ты не думал об этом, да?       В этот момент Гаррати почти ненавидит Макврайса. Нет, не может быть, чтобы у него так просто отняли всю жизнь.       – Я считаю, что побег в любом случае отразится на наших семьях, – продолжает Пит.       Гаррати хмурится и зажимает уши руками. Он не хочет этого слышать, но слова пробиваются сквозь пальцы. Беспощадные слова. Макврайс хочет, чтобы ему стало больно.       – Зачем ты это говоришь?       Пит кладет теплую ладонь ему на шершавую щеку.       – Чтобы у тебя не осталось надежды. Я хочу, чтобы ты понял, что теперь ничего не будет, как раньше. Вернуться невозможно. Представь, что позади нас горящее поле, и огонь слишком высок, чтобы пытаться его преодолеть. Либо ты бежишь вместе со мной, либо превращаешься в пепел. Мы не фениксы, малыш, мы не обретем жизнь через смерть. Мы не возродимся.       Гаррати почти зол, почти напуган, но его глаза закрываются сами собой. Усталость такая сильная, что не позволяет отчаянию и злости обрести форму. Он устал даже бояться.       – Поспи. Я разбужу тебя, когда настанет пора идти.       Рэй послушно закрывает глаза, ткнувшись холодным носом Питу куда-то в предплечье.       – Я верну тебя домой, – тихо обещает Макврайс.       Зачем он это сказал? Пит и сам не знает. Минуту назад он говорил обратное, но Рэй все равно его уже не слышит. Он крепко спит, опустив светлые ресницы. Макврайс стягивает с себя куртку и набрасывает ее на съежившегося Гаррати, рассматривая его белое лицо. Он здорово осунулся. Под глазами пролегли какие-то красноватые тени. Дыхание больного человека.       Макврайс, вжавшись спиной в стог, притягивает Гаррати чуть ближе к себе, чтобы обнять за плечи. Так он передаст ему немного тепла. Так Рэй будет в безопасности. Питу хочется, чтобы он был в безопасности. Это представляется ему чуть ли не самым важным. На губах Макврайса застывает грустная улыбка. Гаррати не понял ни одного намека.       У Пита голова кружится так сильно, что в глазах двоится. Одной рукой он достает из рюкзака флягу, чтобы смочить горло. Оставшись наедине с прохладным утром и лучами солнца, слабо бьющими между досок, Макврайс думает о том, что будет дальше. Куда им сейчас идти? Идти вперед, но нельзя же вечно идти и идти. Ему кажется ошибкой, что он допустил эту остановку, но передышка им обоим просто необходима. Иначе они бы свалились замертво через пару часов или раньше. Замертво. Если ты мертв, то у тебя нет никаких проблем. Если ты мертв, то можешь вообще ни о чем не думать. Даже идти никуда не надо.       Пит смотрит на закрытую дверь так, словно она объята огнем; словно оттуда за ним наблюдают глаза монстра, готового растерзать беглецов немедленно. На куски.       Макврайс засыпает через полчаса, прижавшись горячими губами к виску Гаррати.       Ему не снится ничего, кроме бесконечной дороги. Он видит лица тех, кто остался на Прогулке. Их руки тянутся к нему и цепляются, словно стебли какого-нибудь растения. Макврайс тонет в этом, тонет в траве.       Дыхание. Тихое рычание. Это все еще сон? Монстр оказался реальным? Рэй распахивает глаза и видит охотничьего пса, застывшего перед ним. Дверь распахнута. По глазам бьет дневной свет. Они проспали дольше часа, дольше трех часов. Полдень.       Шаги. Сердце уходит в пятки. Макврайс уже знает, что сейчас произойдет. Он косится на Гаррати, чьи глаза все еще крепко сомкнуты. Пусть спит. Так лучше. Так он ничего не почувствует. Лишь бы не проснулся. Какая-то часть Макврайса знала, что им не сбежать. Нужно быть глупцом, чтобы полагать, что тебя оставят в покое, но лучше принять смерть здесь, чем на проклятой дороге.       Собака все еще скалится и рычит. Макврайс протягивает к ней ладонь, чтобы зарыться пальцами в теплую шерсть, но пес огрызается. Пит улыбается, как сумасшедший.       Солдат оказывается четверо. Они вваливаются в тесноту амбара почти одновременно. Главный терпеть не может беглецов. Главный терпеть не может трусов, которых потом могут посчитать героями.       Макврайс сжимает руку Гаррати. Тишина. Мелкие пылинки летают в воздухе; пахнет яблоками. Вот и все. Вот и все, черт возьми. Сейчас еще две бутылки на полке будут разбиты вдребезги.       Первый выстрел.       Гаррати перестает дышать. Посередине его лба расплывается кровавое пятно. Макврайс перехватывает руку Рэя крепче, неотрывно смотрит в непроницаемые лица солдат. Ни одной эмоции. Ничего.       Огонь оказался слишком высок с обеих сторон, чтобы попытаться его преодолеть.       Гремит второй выстрел.