Моя хранимая Химари (часть 4 и Послесловие)

"Не громада горы заставляет оступиться, а мелкий, незаметный камень под ногою." © Народная дурость мудрость

      Этот мир перестал быть только для сильных аякаши уже давным-давно, задолго до рождения двух молодых вервольфов, заставших лишь его самый конец. Когда-то мир был таким, каким завещали его первые предки, взиравшие с древних грубых резных тотемов, оставленных на этой земле в незапамятные времена. Когда-то давно, когда тут проживали целые племена из стай оборотней. Когда-то, когда эти земли ещё принадлежали их виду, а соседствовать приходилось лишь с другими аякаши, которые и называли себя в тот момент по-другому, так как не было людей, готовых давать свои названия всему незнакомому направо и налево, считая себя эталоном. Люди пришли уже потом, и постепенно, мирным путём, не имея никакой возможности воевать напрямую, стали вытеснять демонов. Вырезать их, в смысле людей, было попросту бесполезно: всё равно заселятся заново, в процессе ещё больше преобразовывая место обитания. Вытеснение происходило медленно, совсем по чуть-чуть, но при этом оно было решительным и бесповоротным: вырубались первозданные леса, привычные остальным магическим обитателям, после чего создавались и засеивались поля, строились примитивные дома-убежища, и так далее. Никто и не думал, что люди смогут перерасти сначала в серьёзную проблему, а затем и в конкурентов в плане жизненного пространства - места было много, хватало всем. Ревностно защищали свои владения лишь духи леса и определённых мест, которых люди попросту обходили стороной, окружали, и со временем лишали того подобия ограниченной свободы относительно естественным путём: другие демоны нехотя контактировали с людьми, а значит и к своим окружённым собратьям в гости пробраться не могли. Или могли, но не хотели.       Вместе с пристальцами даже появились новые виды демонов, постоянно их сопровождающие: юрэй, цукумогами, и прочие, по той или иной причине желавшие общества людей. Желавшие, разумеется, лишь до определённой степени, при которой люди переставали быть беспроблемным источником развития и специфической энергии, а их общество становилось слишком многочисленным и докучливо-назойливым. Эти новые демоны также были в большинстве своём не слишком сильны и конкуренцию местным островным диким не представляли, так что разобщённые, не знавшие социализации и совместных глобальных организованных действий, в том числе даже друг с другом, аякаши этих краёв не сделали ровным счётом ничего для того, чтобы защитить свои владения от посягательств. В общем, а не частном плане, разумеется. Человеческой крови всё равно пролилось немало, но это и так было основой всех событий того времени.       Однажды местные люди на одном из заселённых островов научились магии. Записей и устных пересказов по поводу того, как они это сделали, и не пришла ли магия, как и сами люди, с заморского континента, не было - первоисточники не сохранились до наших дней даже в качестве предположений, так что Удо и Соре в итоге стали известны лишь понятные и очевидные последствия. Правда, известны в достаточно подробной степени, так как два молодых вервольфа прожили с рождения в стае, которая, наверное, являлась последней в этих краях, что чудом сохранила свои старые традиции ("дикие традиции", как называют их лицемерные люди). Стая якшалась с людьми и современной цивилизацией по самому минимуму - чтобы знать своего "врага" в лицо. Всё же, какими бы дикие вервольфы не были примитивными в своих взглядах на мир и людей, но они более чем разумны, и отнюдь не глупы: что тот или иной человек с ружьём может представлять опасность, знает даже неразумный стрелянный зверь, не говоря уже о вполне приспосабливающихся со временем демонах, проживающих в стаях со сложными взаимоотношениями. Детство двух будущих самцов стаи из-за нового вожака прошло по-своему тяжело: стая изредка пополнялась новыми членами, в основном детьми, то есть, щенками, а старые и матёрые покидали стаю по тем или иным причинам. Сложный был период времени для всех аякаши, не говоря уже о тех, кто привык кочевать, ежедневно обходя большую площадь лесов, стараясь при этом не натыкаться ни на какие проявления ставших вездесущими людей. Что тогда случается, стае было хорошо известно: если создаются проблемы, приходят оникири. Большинство из них слабы и не представляет угрозы для стаи, но драться с ними нельзя - вместо них приходят более сильные люди, и конца и края этому не будет видно. Каждое столкновение отщипывает силы стаи понемногу, раня магией, или даже убивая самых слабых, что в теперешних условиях не так хорошо для развития посредством отбора, как это было многие сотни лет назад. Да и меняется отношение вервольфов к самим себе и своим близким. Люди, в том числе нейтрально и дружелюбно настроенные по отношению к самым мелким из оборотней, принимая их за крупных животных, встречаются всё чаще, а значит и неизбежна мимикрия - бич для одних демонов и спасение для других.       Если рассказывать историю Соры и Удо по порядку, то необходимо, наверное, начать с обретения ими "сознательных" инстинктов ёкаев... в невероятно раннем для их "видовой принадлежности" возрасте: будучи, соответственно, трёх и четырёхлетними щенками. Конечно, к этому моменту они ещё не научились думать своим демоническим аналогом начального наглядно-образного мышления, присущего, скажем, обычному человеческому ребёнку аналогичного возраста... и уж точно им было ещё очень далеко до мышления абстрактного. Однако несмотря на это, младший Сора и чуть более старший Удо уже тогда в достаточной степени уважали своего деда - старого и опытного вожака стаи, помнившего многое не только из общих традиций выживания вервольфов, но также из преданий и сказаний рода Оками. Детство парочки оборотней было хоть и трудным, но интересные, пусть и непонятные рассказы на ночь в исполнении седого волка были одним из немногих развлечений, скрашивавших утомительные для любого разумного существа будни. Седым вервольф был не из-за старческой дряхлости, разумеется (духи волков, как и все аякаши, не стареют), а из-за пережитых столкновений с человеческими магами. Он любил свою стаю той странной, почти человеческой, притягательной молодняку любовью старшего к своим кровным неопытным родственникам. Совсем ещё маленькие Удо и Сора воспитывались и приучались к неблагоприятным с точки зрения человека условиям жизни - жизни без постоянного места обитания, крыши над головой и какого-либо имущества. То есть, не жизни, а того, что люди называют "существованием". Ещё более простым, и на вид более примитивным, чем даже та жизнь, что была в старину, когда вервольфы ещё устраивали и облагораживали свои небольшие защищённые деревни, и изредка контактировали с людьми посредством тех из своих, кто пошёл на жертву и получил возможность обращаться в человеческий облик. Дед двух молодых волчат рассказывал стае: в древние времена человекоподобных оборотней не сторонились, а наоборот уважали и помогали им, несмотря на странности - ведь подобные им вервольфы заведомо знали, что уменьшают свой потенциал сил и предел своего развития, но шли на это ради процветания стаи или нескольких стай, сосуществующих в их определённой деревне. В общем... всех в стае Оками, включая молодняк, устраивало текущее на тот момент положение дел. Да, бывали в том числе и потери в группе - в основном по естественным причинам, например, из-за схватки с дикими Тсучигумо (демонами-пауками), однако вервольфы всегда быстро приходили в себя. Небольшая, но всё же отличная от нуля смертность компенсировала прирост и отсутствующее старение оборотней - к сожалению, так было всегда. И казалось, всегда будет.       Всё изменилось, когда перешёл в последнюю возможную для вервольфа стадию развития отец Гинко и Удо, сильный и подававший надежды вервольф, чьё имя на человеческий язык можно было бы вольно озвучить, как Хизэо. Эта история полна незамысловатых сложностей, с которыми приходилось иметь дело всей стае, но самые "жестокие" по отношению к своим же, начались именно после того, как Хизэо заявил свои права на титул вожака стаи. Дед, с его многочисленными шрамами, оставленными магией и магическим оружием людей... шрамами, что со временем накапливаются и ослабляют вервольфа, несмотря на опыт, или, правильнее сказать, благодаря ему, понимал, что этот момент рано или поздно наступит, и самолично, как это принято в стаях, готовил свою смену. Стае был необходим "свежий", сильный вожак, с новым взглядом на жизнь... поэтому в день, когда Хизэо посчитал, что он готов, старый седой вожак без вызова и ритуального боя сложил свои полномочия. Как позже стало понятно, это оказалось ошибкой старого вожака. Просчётом, который позже стоил многим из стаи их жизней.       ...Если не вдаваться в никому не интересные подробности, по сути, новый вожак оказался слишком самоуверенным. Он начал водить стаю в опасные места, стараясь сделать её сильнее, и однажды привлёк внимание магов... части стаи не удалось спастись. Ответственность за этот провал Хизэо возложил на того, кто больше всех ему советовал не испытывать терпение людей - на своего отца, деда Гинко. Только у того всё ещё хватало авторитета поучать нового вожака... точнее, хватало авторитета до того момента, как Хизэо изгнал его из стаи. В этот день вожак пообещал стае охранять её не щадя своих сил, для чего ему понадобится коллективная помощь в сборе демонической энергии со стаи, что сделает его, Хизэо, сильнее, и незначительно затормозит развитие молодых членов этого немалого по человеческим меркам семейства. Незначительно затормозит... в общем, когда стая смогла одуматься, было уже слишком поздно: все полагались в вопросах защиты на вожака. Более чем это обычно принято в мирные времена, ведь сбор энергий со стаи традициями дозволялся только в опасных ситуациях, и на не слишком долгий срок. И хоть Хизэо, казалось бы, искренне желал стае благополучия, но ситуация только ухудшалась со временем по непонятным причинам. Вина возлагалась вожаком на слабых членов стаи, на постоянно вмешивающихся не в свои дела людей-магов... в общем, на кого угодно, кроме него самого.       Избавление пришло неожиданно, в один день, ничем не отличавшийся от остальных. Буквально за какие-то десять, или даже меньше минут, жизнь изменилась, и уже никогда более не смогла стать прежней. В стаю внезапно вернулась изгнанная родственница, сестра Удо от отца-вожака и другой матери. Гинко Оками, которую изгнал Хизэо, незадолго после того как стал вожаком, из-за инцидента с её случайным перерождением в оборотня, способного принимать человеческий облик. Давно стая её не видела - более десяти лет. Некоторые её опасались, но многие, на самом деле, соскучились и хотели хотя бы расспросить родную кровь о том, как она нашла своё место в жизни среди людей. Однако Хизэо оказался не настолько добродушен... особенно в тот день, когда он узнал от одного из лесных демонов о том, что уже как несколько месяцев из лесов начали почти бесследно исчезать аякаши. Судя по всему, вожак с большим подозрением отнёсся к тому, что именно в этот самый день также вернулась его потерянная для стаи дочь, и... В общем, итог мог бы стать заведомо предсказуемым, если бы не вмешался человек, которого стая должна будет впоследствии возненавидеть. Вмешался в дела, которые, казалось бы, никоим образом его не касались... Умный, сильный, и умелый человек, которого Гинко Оками назвала своим новым вожаком, на посрамление Хизэо. И если выбор Гинко человека в качестве своего вожака оказался просто неожиданностью, то последовавшая победа последнего над Хизэо, да ещё и практически без применения магии, стала для стаи чем-то запредельно невероятным.       Стая была разгромлена, подавлена и лишена вожака. Бо́льшая часть разбежалась, несмотря на то, что все понимали, что необходимо держаться вместе как никогда ранее. Всплыли кое-какие незначительные давние разногласия, и пошло-поехало. Да и не захотел никто взять в свои лапы бразды правления: вервольфы по природе своей близки к обычаям и суевериям, и подобный знак свыше, знак в виде человека, который сделал невозможное... такой знак демонам рода Оками показался неизбежным наказанием судьбы за их слабость. Никто не произнёс этого вслух, но это подразумевалось во взглядах. Сердца волков стаи заполнил вязкий, тягучий страх, предупреждавший, что если недостойный попробует стать вожаком, то по его голову снова придёт смерть от чего-то невероятного. По сути говоря, никто в стае даже не подумал бы в тот момент назвать произошедший инцидент именно "избавлением", а те, кто бы так сказал, показались бы остальным сумасшедшими. То, что это оказалось как раз избавлением и событием, которое стало альтернативой гораздо более печальной участи, многие из выживших поняли лишь значительно позже... когда уже и в этой местности, охватываемой влиянием Зенджу, стали пропадать аякаши, включая тех, кто принадлежал (уже бывшей) стае.       Опять же, если опустить ненужные детали, то именно в тот момент бывшей стае был дан шанс на выживание. Вернее был дан шанс той её части, которая в отсутствие своего вожака решила отбросить гнёт уже неактуальных традиций и обычаев, измениться и приспособиться. Начать контактировать с людьми, в конце концов, раз это - куда как более жизнеспособная стратегия. Удо и Сору приютил человек, оказавшийся вовсе не таким мерзким чудовищем, которым описывал людей Хизэо. Всё это было бы попросту невозможно, если бы не Гинко с её избранником, который лишил стаю вожака. Вервольфы так и влачили бы дальше своё примитивное существование... вплоть до тех пор, пока однажды не натолкнулись бы на того, кто вычищает леса от аякаши, и не исчезли бы целой стаей. Ведь в отличие от человека, пришедшего защитить Гинко, этот лесной демон-охотник, по слухам, не упускал никакую добычу, какой бы слабой и на первый взгляд со стороны, ненужной бы она для него или неё не была. Человек по имени Юто Амакава, как выяснилось немного погодя, при второй встрече с Гинко Оками, стал тем необходимым толчком к тому, чтобы бывшая стая, вернее некоторые её члены, получили хоть какой-то шанс.       Однако подобного толчка бы не случилось, если бы люди, подгоняемые временем, не изменялись постоянно сами, задавая изменения окружающей их среде и своему обществу. Не было бы магов, ведь маги - ответная реакция приспособившегося к аякаши человечества. Не было бы экзорцистов, в том числе японского круга оникири. Не было бы Юто Амакава... никто не "вразумил" бы стаю, пока для неё не стало бы слишком поздно.       ...Если бы люди были в той же степени условно бессмертны, как перерождающиеся аякаши, то они бы не имели стимула что-то менять и подстраиваться под какие-либо обстоятельства. Распавшаяся стая вервольфов - это отдалённая, пусть и грубая модель того, какими могли бы стать вечноживущие, слишком сильно держащиеся за свои традиции люди в мире с остановленным временем. Такие "люди" по всем параметрам проиграли бы человечеству данного динамичного мира, точно так же как консервативные вервольфы проиграли Юто Амакава, пошедшему по гребню волны изменений. Гонимые временем, люди этого мира когда-то пришли, увидели, выжили из привычных мест обитания, и со временем победили разобщённых, вечноживущих аякаши. Именно благодаря тому, что в отличие от демонов, они полагаются не на сильного вожака, а на общество. Именно благодаря своей смертности и бренности они сильны. Не как индивиды, а как процветающий вид, способный в современном мире большей своей частью на то, что сейчас, как и века назад, являлось для аякаши недостижимым. И люди не планируют на этом останавливаться. Так плохо ли то, что не прекращающее свой ход время, как самый суровый, но необходимый учитель, делает большинство разумных теми, кем они являются сейчас?       Неуверенный Сора, агрессивный Удо - они оба пережили урок, который преподало им время посредством одного человека. Пережили и приспособились. И хоть и по сей день жалеют, что он, этот урок, оказался довольно жестоким, но всё равно благодарят судьбу за возможность изменений.       ...       Концерт вызывающе звучавшей гармоники и гибкой в своих основных музыкальных мотивах мелодичной флейты грубо прервался на последней мысли, вырывая нас всех из восприятия "рассказа". Резкий переход слегка ошеломил присутствующих, а Тамамо-но-Маэ даже поморщилась, как от неприятных ощущений... Судя по всему, мастерство игры всё же влияет на целостность передаваемых мыслей, и в особенности - на "вход" и "выход" из режима слушателя. У меня-то и златошёрстой кицунэ и тот и другой получились гладкими, а у Соры с Удо... ну, в общем, как получилось, так получилось. Важно другое.       Ну и рассказ... волчата. Сора, Удо, я вас серьёзно недооценил. Чёрт побери, я даже волчатами вас теперь не имею права называть. Кто бы мог подумать, что из своего опыта вы сможете сделать такой, настолько подходящий случаю вывод? Как странно. Кажется, даже несмотря на Свет, и на то, что я думал, что понимаю вервольфов довольно хорошо, я ошибся в вас двоих. И если бы только ваша решительность, целеустремлённость и вера в необходимость перемен, которую вы только что доказали, по-настоящему решала бы нашу дальнейшую судьбу...       - Оказывается, мне есть кого ещё "послушать" кроме Юто Амакава. Не ожидала... - Прервала наступившую тишину Тамамо-но-Маэ, отворачивая взгляд своих печальных, слишком умудрённых прожитыми годами глаз, в данный момент ничем не походящих на детские.       ...Если бы ваша, Сора, Удо, вера в необходимость перемен по-настоящему оказалась бы тем, из-за чего мир останется прежним, то вы бы стали, говоря без преувеличения, героями. Но решимость девятихвостой просто слишком сильна. Мне необходимо действовать: пойти на некоторый риск и попытаться как можно более незаметно поглубже магически прощупать это, похожее лишь по некоторым незначительным признакам на трансгрессивное, рассинхронизированное пространство. Быть может, даже если Безликий и заметит... нет, он наверняка заметит. Но даже если и так, быть может, он не станет пытаться избавляться от нас сразу? Я попытаюсь - всё одно лучше, чем смириться с неизбежностью и положиться на последний вариант: магоформу от Кузунохи, которая ещё неизвестно как себя покажет. И нужно сделать это не только осторожно, но и быстро - я не знаю, сколько времени мне смогут выиграть Киёко с Сасой.       - ...Однако вы не правы в корне. - Продолжила Тамамо. - Если через сто лет не будет уже никаких изменений и смертей, а люди перестанут быть ограничены своим сроком жизни, то никому и не нужно будет развиваться и подстраиваться под изменяющиеся условия, которые таковыми перестанут быть. Урок, который вам преподало переменчивое время, станет попросту бесполезен и не нужен в новом мире.       Простые, но не лишённые смысла слова. Девятихвостая тоже права по-своему. Как и всегда, у всех и у каждого - своя правда.       - Т-тогда у нас тоже есть, что сказать... сестрёнка. У нас двоих. Мы будем играть вместе - хоть и истории у нас разные, но вывод одинаковый... - Немного нерешительно заявил Саса девятихвостой, шагнув поближе к Киёко, и дав тем самым понять, с кем он разделит мелодию.       А ведь ей интересно! Златошёрстой, в смысле. Ей и вправду интересно, что ещё одна парочка разумных способна "рассказать". Надо же... ладно, не буду терять времени, хоть и не представляю, на самом деле, с чего начать - не похоже, что пространство было рассинхронизировано теми же методами, что и созданное Светом изменяющим. В последнем были конструкции, подобные магоформам с компонентами, хоть и непривычные, а скорее напоминающие те витиеватые артефакты, что когда-то устанавливала Химари в школе... Тьма просто обязана работать по-другому, ведь она не работает с энергиями. Вернее работает, поглощая их в себя. То есть, видение магических энергий мне не сможет сейчас помочь от слова "никак". Ну и как я увижу то, чего нет? Вообще-то можно. Методом пробного запуска астральных щупов, фиксируя, где они начинают пропадать, но... хм.       Тем временем слитно заиграла не менее странная, но слегка более приятная на слух музыка. На удивление чистый, несмотря на технологическое происхождение инструмента, звук фортепиано соседствует с барабанным, который не пытается контрастировать или заглушить, а просто задаёт темп и заполняет задумчивые паузы, оставляемые Киёко. Чудесно играют вместе. И Саса, и наследница Хомуро умеют играть, и на удивление, вкладывают в этот процесс едва ли меньше желания, настойчивости и концентрации, чем я с моей скрипкой, кстати говоря, уже исчезнувшей.       ...       ...И таким образом оба, так не похожих друг на друга существа: изо всех сил пытающийся казаться человеком Иппон-датара, который на самом деле из-за последних происшествий своей неспокойной жизни стал человечнее некоторых разумных людей... и изначально рождённая от крови людей, лишь позже смешавшейся с кровью легендарного огненного духа, человек, женщина из рода Хомуро, что собирается приблизиться к своим магическим родовым истокам сильнее предков... Они оба пришли к одному и тому же выводу: нельзя грузу прожитых лет и негативному опыту предыдущих поколений заслонять вид на будущее. То, что случилось, то, что связало их вместе, этот человек, которого они стали безмерно уважать... он дал им урок надежды. Иногда мириться с неизбежностью судьбы, приводимой в движение временем, можно и нужно, но никогда нельзя терять надежду!       ...       Истории о том, как я спас лучшего друга, точнее уже подругу Сасы, а также вывел род Хомуро из положения постоянно скрывавшихся от любой тени? Тоже ничего... жизнеутверждающе. То, что нужно для полноты момента. Вот только я ещё даже и близко не успел разобраться с тем, с чем хотел...       - Надежда... я бы могла сыграть вам на каждую сбывшуюся, десять мелодий о несбывшихся надеждах и мечтах. Мир не любит блуждающих в своих грёзах, кузнец и дальняя дочь Флеммы, "всепожирающего святого огня". - Опустив голову, сказала Тамамо-но-Маэ, покачивая своими хвостами, всеми девятью.       Donnerwetter. Ну и что теперь? Взять инициативу в свои руки? Рискнуть, как недавно и планировал? Или, быть может, есть ещё хотя бы кто-то, кто может хоть что-то добавить? Я бы добавил, но боюсь, самое искреннее, самое позитивное по отношению ко времени, которое пытается остановить аватар Тьмы через златошёрстую аякаши, я уже рассказал, и остальное попросту выйдет столь неискренним, что заставит эту парочку действовать.       Урок о том, что время можно победить, а значит останавливать его - удел слабых духом, рассказал я. Урок о том, что время испытывает, и без него не будет развития, рассказали вервольфы. Урок о необходимости сохранять надежду даже в трудных ситуациях рассказали Саса и Киёко. Неужели - всё? Даже жалко будет после такого просто смириться с тем, что Тамамо банально не удалось "переспорить". Хотя, кажется, вот-вот, и получилось бы... Я же видел у неё в глазах неподдельный интерес!       - Судя по всему, пришло время подвести итоги. Вам не удалось доказать уверенность в своей правоте. Даже всем вместе... - Словно бы нехотя "заметила" Тамамо, тихонько, ни к кому конкретно не обращаясь.       - Простите, что перебиваю, золотистая госпожа, однако, знаете ли, сыграли ещё не все!.. гесо. - Неожиданно раздался трескучий голос откуда-то снизу.       Э-э-э... хм. А про него я и забыл. Думаю, кто угодно бы забыл на моём месте.       В руках у Каракасы появились какие-то трещётки, издающие дробный деревянный звук... это музыкальный инструмент вообще? Хотя, не важно. Быть может... тьфу ты... цепляюсь уже за самые невероятно идиотские возможности. Если болтливому зонту удастся то, что не удалось нам всем, и он сможет уговорить Тамамо, то я съем свой ботинок на правой ноге без соли! Тем временем затрещала сначала одна трещётка, затем ей начала вторить другая, немного другой тональности... Не отвлекаться! Поиск... поиск...       ...       - ...Вот так и выросло первое дерево, из посаженных вместо удобрения голов моряков-сынов Ямато, которых безжалостный Умибодзу наказал за их желание уплыть прочь из мира, уйти от течения времени, гесо. Однако не грустили мёртвые сыны Ямато, а улыбались... с плодов того дерева. С дерева Дзиммэндзю, чьи плоды являлись лицами - не унывавшими и не грустившими, а смеявшимися и рассказывавшими истории при виде очередного путника, гесо. Плоды-лица смеялись, даже когда их срывали, или когда они сами падали, созревая осенью, гесо. Из толстой ветви одного такого дерева, что начали прорастать из семян на южных островах, и была вырезана ручка для зонтика, что в последствии станет живым и таким же не унывающим любителем разнообразных историй, лишь одну из которых он за всю свою жизнь расскажет некой златошёрстой девятихвостой госпоже максимально правдиво, насколько сам её знает, нарушив тем самым так никогда и не данный сынами Ямато завет: не говорить правду про известные легенды, чтобы в свою очередь снова не гневить морских Ками, гесо. Историю про то, как воля сынов Ямато, так и не поборов течение времени, всё равно продолжила существовать и лишь окрепла со временем в сердцах существ мелких, "второстепенных", и, казалось бы, столь незначительных, что про них легко забыть... гесо.       ...       - ...Что-то в этом есть. Не бороться со временем, но пересилить его своей настойчивостью, оставаясь в памяти и сердцах других разумных. Раскрыть свои глаза и посмотреть на время и мир по-другому, под разными углами... а что, теперь мне это будет проще сделать. Гораздо проще и легче. Посмотреть на мир так, как я смотрела когда-то очень давно, ещё до получения полноценного разума... - С задумчивой ностальгией углубилась в свои воспоминания Тамамо, одновременно с этим по-детски массируя себе щёку указательным пальцем руки.       Donnerwetter. Кто бы знал тогда, когда я принимал решение о том, чтобы причислить Каракасу в Семью, что он окажется ключом к самой страшной опасности не просто Семье, а всему, чёрт его побери, миру?! Где там мой ботинок? Готов есть!       - Истинно так, золотистая госпожа, гесо. И ни слова лжи в этот раз... дерево, что не подвластно времени не потому, что вечно, а потому, что его не заботит время. Легендарное, редкое дерево. Называемое людьми этих островов "Дзиммэндзю", жителями арабских стран "Вак-вак", и "Нарипон" в буддийских легендах, гесо. - Уверенно подтвердил трескучий голос.       Урок настойчивости и... определённого взгляда на мир? "Ну и что, что все мы в итоге умрём... главное при этом быть в хорошем настроении"? Ха-ха... а в этом действительно что-то есть. Каракаса, ты даже меня, пожалуй, смог убедить... ну, или это виноваты законы этого места.       - Я... мне необходимо подумать над всем, что я сегодня услышала... - Призналась Тамамо.       Облегчённые вздохи. А вот мне не очень нравится, как напрягся Безликий, за которым я наблюдаю краем глаза. Даже не знаю, что его выдало: будучи разумным существом с полностью вторичной оболочкой, он вроде как не должен делать никаких лишних движений... пожалуй, это и выдало - с финальными словами девятихвостой он отбросил последние попытки казаться человеком и стал неподвижной статуей. А сейчас он...       - Снова неудача. Столько времени потеряно, и опять Свет обвёл Тьму вокруг пальца, собрав в одном месте тех, кто смог лишить твёрдой воли мою очередную избранницу. Какая досада... - Подошёл Безликий к Тамамо и сделал какой-то картинный пасс рукой.       Древняя златошёрстая девятихвостая аякаши в теле молодой девчонки, воплощение хитрости и ума, не издав ни единого звука, упала на землю, словно подкошенная. И пространство при этом никуда не исчезло, и мы из него никуда не вывалились. Вот это да... все расчёты полетели химере под хвост.       - Вы опасны для моего плана. Исчезните. - Заявил Безликий, направив на меня свою раскрытую ладонь.       Ну что ж, гадина... ты не оставил мне выбора. Задействовать козыри Амакава! Все до единого! Это гарантированно сожжёт меня в плане возможности использовать магию, но сейчас я что так, что эдак, собираюсь выписать себе билет в один конец. Свет разлился вокруг меня... настолько плотный, что его можно потрогать рукой. "Боевой примо" и магоформа Кузунохи - активац... э-э-э?       На мою выставленную вперёд руку легла чужая, весьма знакомая.       - Пожалуй, тебе стоит воздержаться от необдуманных поступков... хотя бы в этот раз, Юто-кун! - Прошипел Исами Танигути, точнее Кузуноха Кицунэ, с весьма заметным трудом удерживая и экранируя всю ту без преувеличения сказать прорву энергии, которой бы хватило, чтобы устроить локальный магический армагеддон нескольким десяткам близкорасположенных городов страны, или создать телепорт на другой конец планеты.       - Я же говорил тебе, Кузу, что так всё и будет. - Хмыкнул Многоликий.       Между мной и Безликим встало, неизвестно когда появившись, ещё одно, кроме Кузунохи, новое действующее лицо: "я". "Я" теперешний, в смысле точная моя копия. Стоит, скрестив руки на груди, и улыбаясь, смотрит в сторону Безликого, укрытого теневой вуалью. Решил вмешаться? Ну, здравствуй, "я". Давно не виделись, аватар Света, чёртов манипулятор.