***
На шоу Мингюна просят в очередной раз исполнить его любимую песню. Пока Пак настраивает гитару, наблюдающий за этим Сынджун находит глазами очередной пластырь на запястье (который он уже успел наклеить младшему). «Какой же он неаккуратный», — думает Ли и слышит всё те же строки. Между их взглядами застревает «I may be crazy, don’t mind me» — Мингюн отрывает взгляд первый, слыша звонкие аплодисменты со стороны старшего в ответ. На следующий день Сынджун просыпается не в лучшем состоянии — ужасная боль в горле, слабость и, по всей видимости, температура. Никому ничего не говоря, он направляется в душ, игнорируя «всё хорошо, хён?». Мингюн всё видит — говорит парням, что они пропустят сегодняшнюю утреннюю тренировку, отправляется в аптеку и, как можно быстрее, прибегает обратно. — Куда собираешься в таком состоянии, хён? — Пак бросает пакет с лекарствами на кровать и заграждает собой дверь, — хотя бы выпей для начала то, что я принёс. Сынджуну не хочется, (да и сил нет) спорить — он молча кивает и садится на кровать. Мингюн что-то бубнит себе под нос, протягивая одну таблетку за другой; даёт свою бутылку с водой и контролирует все действия старшего. Под поток слов Мингюна о «не бережёшь себя совсем, да и как вообще можно было умудриться заболеть», Сынджун засыпает, тяжело дыша. Пак касается пальцами лба старшего и накрывает его своим одеялом, напевая словно колыбельную «and last night you were in my room, and now my bedsheets smell like you».***
Кашель эхом пронёсся по залу и заставил Мингюна вздрогнуть — он снова сидит, лениво перебирая струны, не ожидая никого видеть в столь поздний час. — Не поздновато для практики песни, которую ты знаешь наизусть? — голос Сынджуна звучит всё ближе и Пак оборачивается. Ли сейчас по-особенному уютен: на голове — беспорядочно лежащие пряди каштановых волос (наверняка недавно проснулся), свитер, явно не по размеру старшего, домашние штаны и наспех обутые кроссовки. — Ты знаешь, как она мне нравится, — говорит Пак, добавляя, — хён. У Сынджуна уже традиция садиться на пол напротив Мингюна и внимательно наблюдать за игрой младшего. Он проделывает это снова, говоря тихое «ну тогда сыграй ещё что-нибудь. Мне не спится». Мингюн начинает играть какую-то мелодию, до боли знакомую, но Сынджун вспомнить никак не может; оно и не важно. Ли закрывает глаза и вслушивается в звуки гитары — ему кажется, что среди всех музыкантов он смог бы угадать именно игру Мингюна, такую родную и отличающуюся от всех остальных. Звуки гитары затихают. Сынджун непонимающе открывает глаза и видит перед собой глаза Мингюна — выжидающие, о чём-то просящие. Они чувствуют дыхание друг друга, и, кажется, биение сердца; Мингюн произносит куда-то в губы «I’m in love with your body», а Сынджуну больше ничего не надо. Он сокращает ничтожные сантиметры между ними и целует: боязно и отчаянно, пытаясь понять, правильно ли. Ощущая тёплые руки Пака на себе, Ли получает ответ — поцелуи становятся требовательнее и настойчивее, доказывающие друг другу, что всё так и должно быть. Сынджун хочет остановить время; хочет сидеть напротив Мингюна и на бесконечном повторе слушать игру младшего, заглядывая в глаза и убеждаясь, что каждая песня предназначена ему одному. Мингюн читает всё это в глазах его вечного слушателя и соглашается, двигая старшего к себе и обнимая его со спины. — Ты наверняка уже заразился от меня, — бубнит Сынджун, рассматривая в своих руках руки Пака. — Ну, ты же позаботишься обо мне? — старший смеётся в ответ; обещает и кивает, добавляя «куда я денусь-то». На очередном шоу Мингюн предлагает Сынджуну спеть вместе с ним. Тот не отказывается, ведь они стали намного чаще практиковать вокал вместе, разучивая новые песни. После, в машине, Пак потеряет наушники снова — сядет рядом с Сынджуном, выпрашивая один и невзначай накроет его руку своей, вызывая у старшего улыбку. Ради этой улыбки он готов потерять всё, что угодно; он и сам уже потерялся — в глазах Сынджуна. И каждый раз теряет старшего в своих.