Мой дом здесь, брат

Ну вот и все. Все закончилось: они победили. Хела повержена, Суртур уничтожил Асгард… Но можно ли назвать это победой? Да, отец сказал, что Асгард — не место и не точка в пространстве; Асгард — это народ, это люди. Тор был с этим согласен. Но в душе все равно было невыносимо грустно и скорбно от осознания того, что то место, где он вырос, где провел большую часть своей жизни, учился драться, пользоваться оружием, где его любили и почитали — этого места больше не существует. Этой самой точки в пространстве нет. «Нет даже фундамента», как сказал Корг. Очень горькая была шутка… Тор смотрит в зеркало и трогает повязку, закрывающую его — пустую теперь — глазницу. Он теперь на себя так не похож — и волосы короткие, и глаза нет… Чертов старик! К чему было обрезать его волосы? Разве они кому-то мешали? Тор выругался. Поскорее бы они отросли. Бог Грома берет бутыль, открывает ее, наливает горький напиток себе в стакан. Мысли его снова возвращаются к утонувшему в пламени Асгарду. Невольный комок застревает в горле. Его брат погиб… погиб как чертов герой, которым он никогда не хотел быть. Погиб — за всех них. Погиб — за народ, который ненавидел. Погиб — за точку в пространстве. Погиб — за него, Тора. Я сам послал его на гибель, заранее зная, что он умрет. Разве не так? «Локи, мы не должны были предотвращать Рагнарёк, мы просто должны были знать о нем… Ты должен исполнить пророчество». Так он ему сказал. Зная, что если брат согласится, то сможет возродить поганого огненного демона, чтобы тот уничтожил их дом. Говоря тебе это, я почти был уверен в том, что ты не откажешь. Почти. Не знаю почему. Недавние события заставляют тебе доверять, брат. И ты — ты не отказал. Сказал, что все сделаешь. «Дерзко? Дерзко даже для тебя?». Тор горько усмехается. Ты всегда был высокомерен, братец. Скромность явно не твой конек. Как и разговоры — не наш. Ты это правильно заметил. Но как-то без них не обходится. То, что я тебе тогда сказал на Сакааре — это ложь. Ты же Бог Лжи, черт возьми, ты должен был это понять. Я никогда не хотел, чтобы наши пути расходились. Я знаю, что ты можешь меня предать, а ты знаешь, что я это знаю. Но почему-то всё это теперь совершенно неважно… А вот теперь наши пути разошлись окончательно. Ты теперь даже не в этом мире. Тор вздрагивает. Локи больше нет. Он больше никогда не сможет довериться ему, а брат никогда не сможет сделать так, чтобы Тор об этом пожалел. Тор берет стакан и смотрит в зеркало. И тут его прошибает невидимый пот. Внутри все разрывает: в зеркале стоит Локи. Как ни в чем не бывало. Тор не может поверить — этого не может быть. Он не мог выжить в этом месиве… Но ведь это действительно брат. Ведь если бы он… умер, сглатывает Тор, то разве смог бы он создавать свои иллюзии? Тор не слишком в этом разбирается, но понимает: как можно создавать свои копии, если тебя уже нет? Локи молчит. Та надежда, что сейчас находится в душе Тора, очень маленькая, но она все же есть. Быть может, это не сон? Быть может, его брат, его младший брат действительно выжил и каким-то образом теперь стоит рядом с ним? Надеяться на это слишком страшно, потому что если это не так — будет еще больнее, чем сейчас. — Тебе идет, — слышит Тор голос своего брата. Бог Грома поворачивается к Локи. Тот неподвижно стоит, и усмешка трогает его тонкие губы. — Видимо, мой брат не такой уж и пропащий, — отвечает Тор. Серьезно? Нашел что сейчас сказать. Таковы будут твои прощальные слова? — Возможно. После недолгого молчания Тор выдает, почти не задумываясь: — Спасибо. Если бы ты был здесь, я бы тебя даже обнял. — И кидает в брата крышку от бутылки, желая проверить, настоящий ли Локи. Веря. Надеясь. И — боясь, что это окажется не так. Тор кидает, не подавая виду, насколько он хочет, чтобы Локи был жив, чтобы это оказалось правдой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем чертова крышка долетела и… оказалась в руке Бога Обмана, который крепко схватил ее в поднятую руку. — Я здесь. И улыбнулся едва заметно, одними уголками губ. Волна облегчения прошла по телу Бога Грома. Каким-то образом этот негодяй, этот извечный предатель Тора и его извечная головная боль выжил. Каким-то образом перенесся на корабль. И почему-то… не сбежал. Не бросил Тора и народ, которым правил в отсутствии Одина. Почему? Кажется, Тор всегда знал ответ. Потому что Локи никогда не сделал бы так. Тор не может объяснить, почему так думает. Он просто это знает, просто чувствует. Локи не сбежал, чтобы было кого предавать. Было кому завидовать. Было кого ненавидеть. Он не сбежал, чтобы быть рядом с ним, с Тором. Он тут, потому что он нуждается в своем извечном враге и сопернике — в своем брате. — Ты действительно так думаешь, брат? Боги. Тор и забыл, что Локи чувствует его настроения и нередко залезает в его мысли. Тор ничего не стал отвечать, он просто приблизился к брату. Локи фыркнул: — Да ну, серьезно? В самом деле решил… обняться?.. Брат, это даже еще более унизительно, чем наш коронный. Не находишь? Стоя молча напротив Локи, он в который раз пытался понять своего братца. Он такой невыносимый, такой противный, такой лживый — и такой родной. Родной не по крови, а по жизни. И всегда таким будет. Бог Грома вдруг понял, что Локи прав. Сейчас это будет как-то не к месту. Это будет не похоже на Локи — если он примет его объятия. Его брат в последнее время и так не слишком похож на себя, учитывая всё то, что он недавно совершил для него и ради Асгарда. — Возможно ты прав, брат. Но… Тор улыбнулся и внезапно положил ладонь на затылок Локи, вплетая пальцы в его черные волосы. Посмотрел брату в глаза и сказал: — Вот то, что было мне нужно. — И добавил: – Локи, я знаю: ты будешь делать так, как сам считаешь нужным, будешь изворачиваться, будешь предавать, будешь прикидываться героем — или им быть, будешь говорить, что ненавидишь меня, хотя я знаю, что это самая великая ложь, какую исторгали твои уста… Поступай, как хочешь, мне тебя не удержать. Прошу лишь об одном: никогда не уходи. Будь где-то рядом. Будь со мной. Усмешки на губах брата больше не было. Всё то время, пока Тор говорил, тот смотрел ему в его оставшийся глаз небесно-голубого цвета и не старался вывернуться из «братского захвата», который был тем, что, как и многое, объединяло их обоих. Тор так часто делал, стараясь его убедить в чем-то, уговорить или же просто — чтобы Локи всё понял. Вот и сейчас — Локи всё понял. Но не сказать что-то в своей манере не мог, потому что как справедливо заметил на Сакааре «со своей натурой справиться не в силах». — Боже, брат, какой ты сентиментальный. — Локи… — Нет. Послушай. Ты… прав. Я это признаю, хотя и ненавижу себя за это. — Локи говорил тихо, но твердо, однако его голос нет-нет да и срывался. — Я тебя правда ненавидел, и сейчас ненавижу. Но за этой ненавистью скрывается… — Локи тряхнул волосами. — Знаешь, все это до невыразимого глупо. Но, возможно, это правильно? Идиотская судьба свела меня с твоей семьей (Тора покоробило от этого «твоей»), и я вот уже сколько лет не могу от этого отделаться… Не буду врать, что перестану тебе надоедать, и даже не надейся на то, чтоб я прекратил быть самим собой и перестал тебя предавать или строить тебе подляны… Я — это я, а ты — это ты, ты это правильно заметил. Но то, что тебе от меня никуда не деться... да, тут ты, наверное, прав. Хотя это и выводит меня из себя. С удовольствием бы отвязался от тебя. — Опять лжешь, братец, — улыбнулся старший. Локи улыбнулся в ответ. — А теперь поцелуй, — повторил он свои слова времен целой вечности. И от этой фразы душу Тора затопила волна невыразимого тепла. Локи помнит. Он столько всего помнит, что их связывает. Лжец, который говорит только правду, который делает то, что нужно им обоим. Тор рассмеялся и отпустил брата. Тот не отвел взгляда и усмехался. А Тор вдруг понял, что Локи спас их всех, не только его самого. Все его действия были направлены на то, чтобы попытаться исправиться, измениться, чтобы Тор наконец-то смог ему доверять. Лишь благодаря ему Асгард выстоял, это он привел с собой армию «революционеров» тогда, когда все уже отчаялись победить. И именно Локи исполнил это самое пророчество, устроил Рагнарёк, что был предначертан. Где бы они все были, если бы не Локи? Всеми ненавидимый «спаситель Асгарда», презираемый, но — нужный. Нужный не только Тору, но и асгардцам. Которые уже и не испытывают к бывшему узурпатору былой ненависти. Да, Локи постарался измениться, чтобы брат стал ему верить, но в то же время он остался самим собой — младшим братцем, за которым всегда нужен присмотр. Еще раз бросив мимолетный, но глубокий взгляд на брата, Тор направился вон из комнаты — к своему народу. Неподвижный прежде Локи обернулся и посмотрел на него. — Тор. Бог Грома оглянулся через плечо. — Всё еще думаешь, я не способен на большее? Губы старшего тронула улыбка. — А это была моя великая ложь, Локи. Младший брат смотрел на старшего, и в его глазах отражалось слишком много чувств, которые было не нужно выражать, чтобы понять. Все было и так ясно. Но самым сильным чувством была благодарность. Благодарность за понимание. — На том обрыве ты просил меня вернуться домой, помнишь? — Тор кивнул. — Я сказал, что дома у меня нет. Тор молча ждал слов брата. Он чувствовал, что Локи больно и тяжело говорить сейчас. Но его слова, которые он сказал, дали Тору понять, что не всё еще потеряно. Что есть еще надежда. Надежда, что однажды его брат вернется к нему — тот брат, которого он знал в детстве и юности. — Мой дом здесь, брат. Кивком головы Тор позвал брата с собой. И Локи вышел вслед за ним, ощущая в душе, что то, что произошло сейчас в этой комнате, сблизило их больше, чем что-либо до этого. Им еще очень долго до того, чтобы до конца принять друг друга. И даже возможно — никогда не принять. Но попытаться стоит. Теперь Локи это знал. 12/11/17