Безобоснуй, кинки и волшебная тумбочка

Этот чертов русский кажется таким тонким в его руках, хрупким даже. Башир готов поддаться этому обманчивому впечатлению, поэтому оглаживает чужие ребра со слабым нажимом, нежно, бережно, боясь как-то навредить такому восхитительному Акси. Но Мирон на это только фыркает, грубо притягивая мужчину для поцелуя. Крепкая татуированная ладонь давит на шею упоительно сильно, Акси кусает пухлые губы Баша и дергает застежку его ремня, пытаясь разобраться вслепую. Башир фатально потерян для объективной реальности, его недавний оппонент с тонкой талией и явно стальными яйцами перетягивает на себя все внимание. Ягами начинает торопливо расстегивать непослушные пуговицы на рубашке Мирона и чувствует, как тот улыбается, ободряюще поглаживая затылок. Федоров толкает Башира на постель, и американец послушно падает, не отрывая восторженного взгляда от мужчины, что сейчас раздевается перед ним. Баш никогда раньше не встречал таких сумасшедших и талантливых, способных взглядом пригвоздить к полу или увлечь за собой. Увлечь собой, как блядские японские гейши из рассказов. Акси раздевается быстро, будто бы не рисуясь, но давая себя рассмотреть. Башир зависает, глядя на обрезанный член и машинально облизывает губы. Мирон ухмыляется и вопросительно смотрит на Баша, тот не сразу вспоминает, что до сих пор одет. Он торопливо стягивает шмотки под необидный смех и тянется к ждущему Федорову. Тот останавливает его, упираясь аккуратной стопой в грудь, и Башир благоговейно оглаживает бледную ногу, водя ладонями по напряженным мышцам и розовой, такой манящей коленке. Баш сжимает пальцы на тонкой щиколотке, держа крепко, но аккуратно. Мирон не спешит вырываться, наблюдает с интересом, чуть приподнявшись на локтях. Башир убирает стопу со своей груди, но лишь для того, чтобы пройтись по ней пальцами, массируя, лаская, и прижаться щекой, целуя гладкую пятку. Федоров громко выдыхает, больше никак не выказывая своей заинтересованности, разве что его член дергается чуть в сторону, но Башир слишком увлечен, чтобы это заметить. Он покрывает поцелуями стопу, каждый палец, выпирающую косточку на щиколотке, а затем проходится языком от самой пятки и по очереди втягивает в рот пальцы, задевая чувствительную кожу между ними. Мирон закусывает губу и смотрит, пристально, жадно, дышит чаще, поверхностней. Башир поднимается губами выше, устроив зацелованную щиколотку на своем плече. Он касается бледной кожи пальцами, языком, губами, прихватывает зубами у коленной чашечки и тут же зализывает, соскальзывая языком под нее, жадно вылизывая чувствительное место. Акси стонет негромко, протяжно, надавливает пяткой на сильную спину, веля нагнуться ниже, и Баш безропотно подчиняется, выцеловывая узоры на внутренней стороне бедра и потираясь о него щекой. Башир проводит носом у самого основания бедра, и лобковые волосы щекочут ему щеку. — Ты трахаться собираешься или как? — шипит Мирон, сжимая в ладони собственный член. Баш поднимает голову и смотрит затуманено, не понимая, чего от него хотят. Федоров нетерпеливо вздыхает и, на английском, велит достать, наконец, чертову смазку и презервативы. Башир быстро вылавливает из тумбочки все нужное и застывает на мгновение, рассматривая перевернувшегося на живот Акси. В неком подобии транса он оглаживает татуированную спину и поджарые ягодицы, снова погружаясь в иллюзию хрупкости своего оппонента. Мирон глухо матерится на русском, и это чертовски горячо, считает Башир. Он настолько поглощен любованием мужчиной под собой, что о собственном возбуждении даже не задумывается. Его член прижимается к животу, пачкая полоску волос, но матерящийся русский еврей, своими татуированными пальцами разводящий в стороны собственные ягодицы это что-то за гранью. Баш кладет руки на чужие ладони, которые от прикосновения напрягаются еще сильней, и, дождавшись, когда во рту соберется достаточное количество слюны, медленно ведет по сфинктеру, смачивая. Мирон глухо стонет в подушку и убирает ладони, давая карт-бланш на любые действия, что вызывает у партнера восторг. Башир гладит его ягодицы, мнет их, щиплет, а затем целует и облизывает покрасневшую кожу, не удержавшись кусает, прежде чем вернуться к подготовке. Акси шипит что-то неразборчивое, когда американец кружит языком по его дырке надавливая, но не проникая внутрь. Федоров подается назад сам, фактически насаживаясь на язык и стонет, когда тот проникает глубже. Башир крепче сжимает его задницу, трахая языком, и ловит кайф от глухих стонов пополам с ругательствами на черт знает скольких языках. Гребанный полиглот. Мирон елозит, не понятно, то ли хочет уйти от прикосновений, то ли наоборот податься навстречу. И стонет чувственно, громко, так, что у Башира от этого звука яйца поджимаются. Он подключает к подготовке пальцы, вымазанные в смазке. Когда Акси растянут настолько, что с легкостью принимает три пальца, он, глядя через плечо, ловит руку любовника за запястье, не давая ей двигаться. Он хрипло говорит «хватит» на русском, но Ягами понимает и отводит руку, рыская другой по матрасу, в поисках коробки презервативов. Она находится почти сразу, рядом с плохо закрытым тюбиком смазки. Башир нервно рвет упаковку и раскатывает презерватив по члену, с трудом отрываясь от зрелища в виде Мирона с покрасневшей задницей и блестящей от смазки дыркой. От одной только картинки можно спустить не притрагиваясь к себе. Но Ягами держится. Он осторожно медленно входит, держа Акси за бедра, ведь тот все еще кажется маленьким, хрупким и чертовски узким. С ним хочется быть нежным, ублажать, ласкать с максимальной аккуратностью, но сам Федоров такого мнения абсолютно не разделяет. Он крепко цепляется за бедро Башира, дергает на себя, сам подаваясь навстречу. — Не смей со мной нежничать, мать твою, — рычит Мирон, насаживаясь полностью. Баш перехватывает его одной рукой через грудь, оставляя вторую на бедре, и начинает двигаться, вжимая Акси в себя. Тот запрокидывает голову ему на плечо, но ногу не отпускает, жмет, дергает, чтобы резче, быстрее глубже. Темп слишком быстрый, бешенный, Башир утыкается лбом в худое плечо, чувствуя подступающий оргазм. Мирон беззвучно стонет, дроча себе, и кончает первым, до основания насадившись на толстый член. Башир крепче прижимает его к себе, продолжая толкаться в подрагивающее от удовольствия тело и спускает, стоит Акси еле-слышно простонать ему на ухо. Пару минут спустя, они лениво целуются, развалившись на сбитых простынях. Мирон усмехается, щуря глаза, и позволяет Баширу себя обнять. А тому большего и не нужно.