he almost lost everything

для атмосферы: grace — how to love me — Хэй, бро, — сосредоточенный Кристофер снял очки для зрения и посмотрел на экран компьютера, где было видно лицо его друга - Вильяма. — Привет, — мужчина устало потирает переносицу, складывая руки в замок. — Ну, как ты там? Что нового произошло за последние три месяца? — друг задаёт вопросы, а сам Кристофер начинает понимать, что за последние три месяца после отъезда его друга их семейная жизнь с Эвой пошла по пизде. — Заключили договор с компанией и выкупили все акциии. Пока что все идёт прекрасно, — Шистад натянуто улыбается, прекрасно понимая, что он врет. — А вы как там? — Нормально, вот готовимся к свадьбе. Надеюсь, что вы с Эвой приедете раньше. Нура с ума сходит, а посоветоваться ей не с кем. Мозг мне выносит. — Неправда, Вильгельм, я не задаю тебе вопросы о свадьбе, — из монитора раздаётся женский голос, а через секунду Кристофер уже смотрит на невесту своего друга. — Привет, Шистад. — И тебе привет, Сатре. Или Магнуссон? — Пока ещё Сатре, не надо мне тут, — улыбается девушка, смотря на своего возлюбленного. — Крис, позови Эву, я так соскучилась по ней. — Первый час ночи. Когда я уходил –она сидела с моей мамой на кухне. Скорее всего, она легла спать уже. — У вас гостит миссис Шистад? С чего вдруг? — Вильям спрашивает друга, смотря с изумления. — У меня. Не у нас, Вильям, — бурчит Крис, запуская руку в волосы. — Так, я не поняла. Шистад, в каком смысле? — Нура пододвигается ближе к экрану, и можно заметить, как девушка начинает злится. — Мы разводимся. Послезавтра суд. А вы об этом не знаете. Никто не знает. А у мамы так вообще больное сердце, ей нельзя волноваться и ... — Крис произносит все на одном дыхании, уверяя себя, что он поступает правильно. — Она ему не сказала, — обреченно шепчет Нура, а Вильям обнимает свою невесту за плечи. — Крис, но почему все так? Ты же ее любишь? — Я не знаю. Я запутался. Мы слишком часто ссорились, расставались, мирились. Я устал. Мне кажется, что я ее не люблю, — устало произносит Крис, откидываясь на спинку кресла, подимая плечами. — Переросли Любовь. Она осталась в старшей школе. — Но это не так! Ты что несёшь, Шистад!! Я вылечу первым же рейсом и набью тебе твой ебальник. Какая старшая школа? А институт? Или тогда ты тоже притворялся? Вы всегда ссорились, всегда мирились. Смысл ваших отношений был в этом! — кричит Нура, а Кристоферу кажется, что её крик разбудит весь дом. — Нура, милая, успокойся. Когда вы подали на развод? — Три месяца назад. Заявку долго рассматривали. Делили имуществу и все в этом плане. Она сказала, что не возьмёт от меня ни крона. Я чувствую себя ничтожеством. — Крис, пожалуйста, не бросай ее. Она же любит тебя, — захлёбываясь слезами, просит Нура. — Она ничего не хотела тебе рассказать? — Нет, вроде, — мужчина пытается восстановить воспоминания, но все напрасно. — Она беременна, друг, — произносит Вильям, перебивая Шистада. — Три месяца назад она позвонила нам с радостной новостью. Рассказывала, представляла, как ты будешь радоваться. Тогда, если мне не отказывает память, она была на 4 неделе. Ты просто должен видеть ее восторг в глазах. Я не видел Эву такой с того дня, как умерли наши родители. — Неделю назад, когда я спросила о поле ребёнка, она сказала, что у вас будет мальчик. Ее голос дрожал, но я особо не восприняла это, думала мало ли от счастья плачет. Крис, как ты мог не заметить? — вытирая слезы, запинаясь, говорит Нура. — Она же поправилась. Стала больше кушать. Она же начала кушать манго, который ненавидит! Господи, Шистад, она на четвёртом месяце, посмотри ее живот! И Кристофер начинает понимать, что никогда не воспринимал все, что он видел. Не понимал почему, когда он заходил на кухню и видел свою жену, кушающую манго, не замечал этого. Не понимал почему, когда она звонила ему и просила купить огурец и майонез, которые она терпеть не может, не замечал ничего странного. Может он и вправду ее разлюбил и она ему не интересна? Чушь! Однозначно. — Крис, — окликает его друг. — Ты чего? — Мне пора. Созвонимся завтра. Когда она перестала интересовать его? Когда надоела?

***

Присаживаясь на кровать, Кристофер старался делать все тихо, чтобы не разбудить жену. После долгих раздумий он понял, какую ошибку чуть ли не совершил. Повестись на девочек из клуба, когда дома ждёт жена? Это самое глупое. Аккуратно скинув одеяло в сторону, ему предстал живот Эвы. Майка задралась, от чего было заметно круглое пузо. Небольшое, но оно было. И только сейчас Крис осознал, что внутри этого живота частичка его семьи, его самого. Достав из шкафа плед, Шистад накрыл свою жену пледом, а затем ещё и одеялом, боясь, что она замёрзнет, надетая лишь в Майку и трусики. — Крис? — тихий шёпот зовёт его, в то время, как он уткнулся в ладони. — Который час? — Не знаю, думаю, сейчас где-то четыре или пять часов. — Твой голос дрожит. Извини, если лезу не в своё дело, но может что-то случилось? Извини? Знал бы он, как Эве далеко не привычно извинятся, залезая в его душу, в его лично. Она привыкла читать его, как открытую книгу, делится с ним всем сокровенным. — Случилось. Я потерял самое дорогое, что у меня было? Эва хмурится, садится на кровать и потирает глаза. — Что-то с фирмой? Вы не смогли заключить договор? — Крис громко хмыкает и начинает вертеть от нервозности кольцо на пальце. Она считает, что фирма самое дорогое, что есть у Криса... И Эва замечает, как впервые, спустя три месяца, на его пальце появилось обручальное кольцо. — Фирма не самое дорогое, что у меня было. Это лишь деньги, мелочь, — он все ещё сидит к ней спиной, боясь повернутся и заглянуть в глаза. — Я потерял тебя. Нашу семью. Нашего сына. — Но я же все ещё здесь, Кристофер. Я никуда не ушла. Я все ещё полуголая лежу в твоей кровати. И поверь, ближайшее 12 часов, я никуда не уйду. Эва пододвигается ближе к мужу и обнимает его со спины. — Мы все ещё здесь, Крис. — Никогда не поздно все вернуть, — шепчет Эва, присаживаясь рядом. — Прости меня. Я всегда думал, что я не умею ошибаться. Думал, что только тупые это делают, но как же я ошибся, когда отказался от тебя и нашей семьи. Я думал, что я не люблю тебя и, что ты меня давно разлюбила. Все наши ссоры приводили к одному: разочарованию. Кристофер не замечает, как по его щеке течёт слеза и Эва, заметив это, быстро осушает ее. Мужчины не должны плакать? Глупый стереотип. — Только что пересматривал наше свадебное видео. Ты там такая радостная...красивая, — мужчина поворачивается к Эве и смотрит ей прямиком в глаза. — Я давно тебя такой не видел. А всему причина я. — Не говори такого. Ты радовал меня всегда. Просто иногда у людей настаёт тяжёлый период в их совместной жизни. Они ссорятся, кричат друг на друга. Говорят, что ненавидят. — Прости, господи, прости, пожалуйста. Все происходит спонтанно. Кристофер тянет Эву, заставляя встать, а сам становится на колени, уткнувшись в живот. — Я столько боли тебе причинил. Прости за все «ненавижу», за все «ты мне не нужна больше». Какой же тупой! Эва, прости, я не знаю, что произошло. Не знаю, почему так говорил. Поверь мне, это все бред! Я сожалею о сказанном. Эва оседает, плачет, обнимает за шею, бьет. — Я и сообразить не успел, когда во мне начал просыпаться Пенетратор. Пожалуйста, прости меня, давай попробуем все сначала? — Ты даёшь мне почувствовать себя нежно любимой, Крис, — сквозь слезы улыбается Эва. — Это потому, что ты нежно любима, — шепчет Кристофер, и Эва чувствует, как ее сердце сжимается. И только Богу известно, сколько они пролежали на кровати, разговаривая обо всём-всём на свете. И только Богу известно, сколько раз ещё Кристофер извинится, и сколько раз Эва ещё простит. Но нам известно лишь одно: они снова семья. И сколько бы раз Эва не кричала, что уходит от него, она всегда будет знать, что только здесь ее дом, рядом с мужем и малышом. И только на рассвете, когда Крис, обнявши и поцеловавши в висок Эву, улыбнётся и начнёт шептать на ушко про имя ребёнка, поглаживая живот, Эва поймёт, что не смогла бы уйти. Разрыдалась бы в суде, позорно умоляя не уходить от неё, не бросать, но добилась бы своего, какого бы унижения ей это не стоило. — Назовём сына Кристофер младший? Мне кажется, стоит назвать в чем самого лучшего человека на планете, — они громко смеются, не волнуясь за то, что ещё слишком рано и в соседней комнате спит мама. — Назовём Теодор, — шепчет Эва, смотря прямо в глаза. — Я готов на любой твой каприз, — и они целуются. Долго, не замечая ничего вокруг, утонувши в объятиях друг друга. — Я люблю тебя, Шистад, — улыбается Эва, опуская голову на грудь, закрывая глаза. — И я люблю вас, Эва и Тео. И спасибо Вильяму (при виде которого его сестра разрыдалась и рассказала обо всем), который попросил маму Криса приехать, зная, что им придётся изображать семью.