Часть 1
13 ноября 2017 г. в 00:25
Доктор Флокс абсолютно неправ, говоря, что через пару дней после знакомства с пыточной машиной Совал будет в порядке, но посол не собирается ему об этом сообщать. Да и никому другому, в общем-то, тоже. Никогда.
Нервный срыв, вызванный неведомыми лучами, – клеймо хуже Па’нарского синдрома, и, рассказав о травме, он рисковал бы слишком многим. Для привлечения всеобщего брезгливого внимания куда проще обриться налысо или выколоть себе глаз, а гарантировать лечение ему не сможет никто: никто и никогда не занимался психотерапией с вулканцами, которые, как считается, слишком хорошо контролируют свой разум, чтобы размениваться на подобные мелочи.
Он не собирается развенчивать такой полезный стереотип. Нужды большинства важнее нужд меньшинства.
Видя андорианца – любого – на очередной конференции, Совал чувствует подкрадывающуюся панику. Ему физически трудно усидеть в кресле, и он не знает, что хуже – сцепить пальцы в замок, или сжать подлокотники, или знать, что любое проявление беспокойства для него будет равно признанию в профессиональной непригодности. Однажды, когда он поднял голос на землянина, это стоило Верховному командованию контроля над земным космическим флотом. Провал переговоров с Андорией может грозить куда худшими потерями.
Но хуже всего, конечно, видеть Шрана. А тот, конечно, вечно путается под ногами. Коммандер – не дипломат и все же слишком важная для их дипломатии фигура, чтобы можно было избежать контактов с ним. Он может запросто объявиться в кафе, где обедает посол с помощниками, сесть к ним за стол и начать разглагольствовать о деталях последних переговоров, в которых даже не участвует, но его треп несет в себе слишком много ценных деталей, чтобы андорианца можно было выгнать хоть под каким-то предлогом, и Совал вынужден проглатывать истерику после каждого до скупости лаконичного ответа.
Нет разницы – впадать ли в ступор от вида синих пальцев, небрежно вертящих зубочистку, или от взгляда в любую другую сторону: само присутствие Шрана служит спусковым крючком для того же беспомощного состояния, когда рушатся все эмоциональные блоки и остается только дорога в его персональный ад, идеально подогнанный по всем нужным меркам. Что там Т’Пол говорила про триллиум? Будь хоть малейшая вероятность этого, Совал бы решил, что Шран просто обвешан амулетами из этой гадости.
Потому что рядом с ним логика позорно отключается.
Посол пытается спастись от мерзкой тошноты, разглядывая салфетку перед собой и концентрируясь на том, чтобы на вид не прожигать ее взглядом, а спокойно и расслабленно изучать узор. Но тут коммандер довольно грохает по столу кулаком: «Спасибо за беседу, господа, вы мне многое прояснили». Поднимается, одевается в мгновение ока и, забывшись, протягивает руку для рукопожатия.
Совал не реагирует, даже не вспомнив, что для его расы означает прикосновение рук. Он в ужасе смотрит на ладонь андорианца в черной кожаной перчатке и помнит, помнит...
Шран быстрее понимает, в чем дело. Он тихо хмыкает: «Ну конечно», – и убирает руку. Его взгляд резок и пронзителен, как выстрел в упор; он наверняка понимает, твердит Совалу убедительный шепот паранойи, даже не так – он знает. Коммандер засовывает руки в карманы, одаривает всех нейтральным кивком и удаляется.
– Посол, – тихо говорит администратор, – такое выражение лица более чем неуместно для прощания с союзником.
Совал лишь кивает, не в силах отвести загипнотизированный взгляд от спины союзника, уносящего с собой остатки его самообладания.