broken heart

На телефоне девушки высветилось до боли знакомое имя. "Генри" — человек, подаривший ей надежду и веру лишь для того, чтобы безжалостно растоптать. Он клялся Айви в вечной любви, обещал счастливую жизнь вместе с ним. Он смог разглядеть настоящую её — девушку, за язвительным тоном которой скрывается столько боли и отчаяния. Её мать никогда не любила свою старшую дочь. Возможно, только в раннем детстве, до рождения младшей — Анастасии. Айви заставляли учиться и помогать матери, а Анастасия получала всё внимание, заботу и ласку, которую так жаждала старшая дочь, но никогда её не получала. Но настоящий Ад в жизни юной девушки начался, когда Анастасия погибла из-за несчастного случая, в котором Виктория Белфри до сих пор винит Айви. Мать Айви возненавидела свою дочь. Каждый день девушка слышала лишь слова о своей никчемности и бездарности. Младшая Белфри до сих пор помнит слова, отпечатавшиеся на черепной коробке навсегда — лучше бы ты умерла в тот день вместо неё. И Айви выбрала самый простой для себя способ справиться с этой травмой (не то что бы она в самом деле с ней справилась). Белфри стала стервой, надела маску безразличия, скрывая надменной улыбкой истинные чувства. Эта оболочка полностью поглотила её, и казалось, что прежнюю Айви не увидеть уже никогда. Но внезапно, в Гиперион Хайтс переезжает известный писатель Генри Миллс и мир девушки переворачивается с ног на голову. Их первый бокал в баре, страстные ночи, совместные рассветы, признания в любви. Все это казалось несбыточной мечтой и сказкой, о которой малышка Айви так мечтала в детстве. Но сказки на то и сказки — они не бывают реальны. В один из своих спокойных вечеров Генри, вернувшись из бара, бесстыдно заявляет, что прямо в туалете трахнул Джасинду — бывшую школьную подругу Айви. Он говорит, что ему осточертели эти отношения, что он не может позволить себе быть счастливым рядом с ней, потому что она — не Джасинда. Девушка вышвырнула его вещи в порыве гнева прямо с балкона, вытолкала пьяного Генри на лестничную площадку, предварительно отправив его в пешее эротическое. Она оборвала все контакты, перестала бывать на улице и ходить на работу, убедив мать в том, что заболела. В один из дней, когда Айви стало лучше, она решила выйти прогуляться, освежить голову, может, пройтись по нескольким бутикам. Внезапно на экране телефона девушки высветилось это чёртово имя — Генри. Она сбросила вызов и села на лавочку, чтобы вытереть выступившие на глазах слёзы. — Айви? — она никак не ожидала услышать его голос. — Ой, прости, но я не вызывала такси, — грубо ответила она, при этом прекрасно понимая, что упоминание его новой профессии совсем не огорчит мужчину. — Айви, послушай меня, прошу. Мне очень жаль, что я наговорил тебе весь этот пьяный бред. Ничего между нами с ней не было, клянусь. Я видимо словил самую жуткую белку и потерял рассудок. Малышка, я— — Хватит. И я тебе больше не малышка. Генри, мне не нужны твои жалкие оправдания, — она встала со скамейки и собиралась уходить. — Стой, — его сильная рука с чертовски восхитительными длинными пальцами схватила её запястье и Белфри пришлось сесть обратно. — Айви, давай не будем друг друга мучить. Мы не можем жить друг без друга. Мне невыносимо жить без тебя, я так соскучился. Я люблю тебя, — мужчина бережно берёт её за руку и Айви кажется, что она перестаёт дышать. Это кажется таким иррациональным, неправильным. После всех его грубых слов, гнусного вранья и безжалостных оскорблений. После его недельных измен. Айви ничего не говорит, перекатывая ядовитые слова вранья на языке. Лишь безмолвно целует Генри. С напором, как ненасытное животное, с болью, которую испытывала эти недели, со страстью, которую так хотелось разделить с этим человеком. Она разорвала поцелуй кратким вздохом, а затем, посмотрела прямо в болотный омут глаз мужчины, за которого Айви была готова умереть. — Прощай, Генри, — краткие слова, выдыхаемые в губы, капли слёз, скопившиеся в уголках глаз и никакого сожаления о принятом решении. Лишь желание двигаться дальше.