Танго свободы

      Гарри Поттер не Мальчик-Который-Выжил, Гарри Поттер – Мужчина-Который-Счастлив. Гарри Поттеру тридцать два, у него очаровательная красавица жена, трое детей и любимый племянник. У него обожаемая работа, блестящая карьера и лучшая должность. У Гарри давно есть место, которое он может назвать родным домом, есть с кем проводить уютные семейные праздники и шумные вечеринки, и есть с кем сидеть бесконечно долгими зимними вечерами у камина с бокалом красного вина. И в глубине души, хоть он никогда никому не признается в слух, Поттер считает, что заслужил это.       Гарри Поттер – самый счастливый человек в мире, который может решительно заявить: у него есть все.       Именно это чувство - совершенное счастье и полную удовлетворенность жизнью, он испытывал сейчас, сидя в просторной зале и наблюдая за бывшими однокурсниками над бокалом шампанского. Зала могла бы быть и по меньше, дресс-код не таким строгим, а мероприятие не столь официальным (ведь, господи, им всего по тридцать, всех бы устроила шумная вечеринка и море алкоголя!), но организацией занималась (впрочем, как и всегда) Гермиона, а она со своей министерской должностью ко всему подходила слишком серьезно (впрочем, как и всегда).       Пятнадцать лет прошло. «Когда?» - мысленно восклицает подросток у него в голове и Гарри усмехается своим мыслям. Снова встретиться всем выпуском 98го, оказалось невероятно приятно. Наблюдать, как вновь хихикают повзрослевшие двойняшки Патил, как Эрни МакМилан с гордостью и невероятной нежностью знакомит всех со своей женой, как незамолкающий Симус носится между всеми с обольстительной улыбкой жиголо, как его милая Джинни со сверкающим взглядом что-то живо пересказывает бывшим гриффиндорцам, а Невилл со слегка виноватой улыбкой вспоминает последние казусы с работы. Поттер чувствовал, что кто-то льет сладкий и ароматный бальзам ему на душу, и его полностью поглощает чувство ностальгии, словно он вновь впервые оказался в Хогвартсе.       Блейз (он всегда таким был?) азартно пытается заключить пари с Дином, на что Панси картинно закатывает глаза и сдерживает улыбку. Малфой сидит за столиком с женой и устало, но абсолютно искренне улыбается происходящему.       Малфой выглядит уверенно, раскованно и чертовски молодо, и конечно же он в прекрасно сшитом белом костюме. Хотя вообще-то все были в костюмах (господи, да здесь был даже небольшой оркестр и Рон с Гермионой горячо вытанцовывали посреди зала).       Пятнадцать лет прошло. Почему они так и не поговорили? Гарри вдруг понял, что ничего не знает о Малфое, он никогда им больше не интересовался после выпуска, после войны. Сейчас, по прошествии стольких лет, их межфакультетские распри и даже бой по разные стороны баррикад совершенно затерлись.       Ведь Поттеру тридцать два, у него широкие плечи, низкий голос, нормально уложенные волосы и мудрость успешного человека. А Малфою не дашь и двадцати пяти, у него ни одной морщины на лице, зато платина волос наверняка прячет седину, а во взгляде вместо высокомерия читается рациональность.       Столько всего произошло: Гарри праздновал дни рождения своих детей, получал повышения, его жарко встречали после недельных командировок, он даже как-то потерялся в джунглях во время семейного отпуска. Но глядя на Малфоя сейчас, он будто вновь возвращается в свои семнадцать, смотрит на него напряженно, глазами подростка и видит самую большую занозу в заднице, которая способна подпортить жизнь.       Малфой был неотъемлемой частью его юности. Почему они так и не поговорили?       Поттер наблюдает за Малфоем, рассматривает, оценивает и взвешивает, когда неожиданно сталкивается с ним взглядом. В легкие неожиданно бьет жаркий воздух, словно его застали с поличным и ему очень стыдно. Гарри смотрит и натянуто думает: «Вот сейчас, если он улыбнется и кивнет, будет уместно подойти и завязать вежливую беседу». Но Малфой ему не улыбается, смотрит так же задумчиво, словно рассчитывая что-то в уме.       Они разрывают взгляды – Малфоя о чем-то спрашивает жена, а Поттер тянется за новым бокалом шампанского.       «Малфой»       Так странно снова раскатывать на языке вместе с пузырящимся шампанским это имя. В голове мучительно ярко вспыхивает задиристое «Заткнись, Малфой» в ответ на насмешливо растянутое «Святой Поттер», и Гарри усмехается. Нет, не то.       Пианист за роялем берет новый аккорд, медленно и тягуче, словно флиртуя, давая слушателям насладиться, прочувствовать вкус надвигающейся композиции. Музыка будто дает фору тем, кто хочет успеть пригласить партнера на танец. Гарри подходит к Малфою тогда, когда он что-то с улыбкой объясняет жене, а в мелодию рвано вплетается скрипка.       «Заткнись, Малфой!»       - Потанцуем, Малфой? – голос Поттера звучит ниже и слегка хрипло от волнения, и он надеется, что надежда в его холодном взгляде видна не так явно.       Он ожидает если не насмешки, то как минимум саркастичного изгиба бровей, но Малфой смотрит серьезно и открыто, снизу-вверх. Проходит несколько мучительно длинных секунд, за которые Гарри почему-то сгорает изнутри, прежде чем Малфой решительно встает и лишь на мгновение Поттер замечает скользнувшую в сторону оркестра снисходительную усмешку. «Танго, Поттер?» - переводит он для себя колким голосом Малфоя.       Прохладная узкая ладонь ложится в его собственную, когда они становятся против друг друга, а Гарри обнимает идеально прямую спину Малфоя. Они смотрят пристальными взглядами. Никто не танцует танго с таким серьезными и решительными глазами, но они танцуют. Между ними полметра расстояния и целая пропасть давних обид и непонимания. Поттер идет вправо, Малфой влево, они возвращаются, но вновь разминаются – они вьются вокруг друг друга как змеи.       Локоть Малфоя острый и высоко отставленный. У Малфоя все острое: острый локоть, острый подбородок, острый язык. Но не взгляд, взгляд у него жалящий. Он жалит и выпускает струящийся туманом яд, который обволакивает и дурманит. Гарри широко ступает вперед, Малфой изящно отступает, Гарри догоняет его, пока резко не останавливается и уже ему приходится отступать то длинными, то короткими шажками в ритм танца.       Малфой танцует божественно. Возможно, только танго. Возможно, только с Поттером. Его ноги успевают вытанцовывать страстный ритм, пока Гарри очерчивает носком круг позади себя.       В их партии нет ведущего и ведомого, они танцуют танго свободы. Малфой решительно скользит ботинком между ног Гарри и, стукнув носком по его каблуку, заставляет Поттера расставить ноги шире. Бросает взгляд исподлобья. Гарри жестко, под стать страстного мотива, притягивает его к себе, Малфой забрасывает ему ногу на талию, Поттер тут же ведет их в сторону, удерживая партнера на весу – изящно вытянутый носок Малфоя рисует ровную линию в след.       Теперь между ними нет расстояния. Малфой резко выдергивает его из шага и закручивает, Гарри вращается головокружительно долго, пока не начинает падать, но его тут же вырывают обратно. Они грубо сталкиваются грудью и у Поттера сбивается дыхание от танца и от Малфоя.       Сейчас между ними нет пропасти, и Гарри может разглядеть испарину на покрасневшей коже. Они танцуют шаг в шаг, обнимая друг друга за плечи и слегка соприкасаясь горячими висками. Его сердце разрывается от бешенного темпа, а душа умирает от мучительного плача скрипки. И еще Малфой.       Поттер искусно роняет его, поддерживая за изгибающуюся спину, и скользит жадной рукой по горячему боку от лопатки до бедра, склоняясь над открытой бледной шеей. Ох, как же он его ненавидел раньше! С той же силой, с той же страстью! Гарри дергает Малфоя на себя, приподнимая над полом и тот одними лишь ногами в воздухе вытанцовывает нечто невероятное, глядя ему прямо в глаза, выпуская свой отравленный туман.       Многоголосый хор скрипок достигает предела безумия, они отчаянно кружатся в танце, все быстрей и быстрей. Музыка гонит, Малфой ей вторит, Поттер не может не успеть.       Поттер, тебе тридцать два, Поттер, ты хотел поговорить, Поттер, ты сможешь потом различать цвета кроме темно-серого?       Музыка обрывается так стремительно, словно смычки рвутся разом у всех скрипок. Рука Малфоя обнимает Гарри за шею, они почти соприкасаются лбами и, кажется, совсем немного душами. Поттеру кажется, что оглушительная тишина давит не меньше громового оркестра и что-то в душе продолжает плакать скрипкой, ему кажется, что проходит половина вечности, за которую он так и не может решиться хоть что-то произнести, но через секунду зал взрывается аплодисментами, тонкая ладонь соскальзывает с его шеи, а глаза напротив больше не источают серый яд.       Они лаконично кланяются друг другу кивком головы, благодаря за танец, и еще через несколько секунд Гарри наконец чувствует в себе силы сдвинуться с места. Зал гудит как рой пчел, пока он идет к своему столику. Сработал старый школьный инстинкт – все факультеты сплотились, чтобы обсудить свежую сплетню.       - Вам стоило раньше так «потанцевать», - насмешливо поддевает Паркинсон, не повышая голоса, но слышит ее почему-то каждый.       - Гарри, все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Джини, пытаясь встретиться с ним взглядом.       - Гарри, ты танцевал с Малфоем! – неверяще перебивает Рон.       - Да, - Поттер отвечает сразу на оба вопроса, переводя сбившееся дыхание.       Глаза друга горят каким-то неясным восхищением.       - Ну ты даешь, - усмехается он.       Гарри бросает непонимающий взгляд на друга, а потом оборачивается. Они так и не поговорили о своем прошлом. Или все-таки поговорили?       Может быть Панси и права, и им стоило потанцевать так раньше, но сейчас Гарри Поттер – самый счастливый человек в мире, и он решительно заявляет: у меня есть все!       И вряд ли ему нужно что-то еще.